ГЛАВА 22. Внутри стен
Дом стал тише, чем обычно.
Тишина — это не спокойствие. Это страх.
Слуги говорили шепотом.
Охрана сторожила углы, словно враг уже в доме.
И я знала — он здесь.
Кто-то, кто передал врагу мои маршруты.
Кто-то, кто ждал, что Данте не вернётся с юга живым.
Но Данте вернулся. В крови. С мертвыми телами за плечами.
А я — с железом в позвоночнике и ледяным разумом.
Я приказала:
— Закрыть ворота. Отключить телефоны. Сигналка по периметру.
— Донна... — Моретти, старый пёс, пытался быть осторожным.
— Это дом, — отрезала я. — А в доме заведён паразит. И я его выжгу.
⸻
Я начала с Лауры.
Женщина-капо, с глазами, как лезвие ножа. Она вошла в кабинет и села, скрестив ноги.
— Тебе не нравится, что я здесь, — сказала я сразу.
— Это так очевидно?
— Ты умна. Ты умеешь ждать.
— Я умею считать. И ты сейчас проигрываешь, Белла. Ты играешь в Донну, но у тебя нет... грязи в крови.
Я наклонилась ближе.
— Ты ошибаешься. Грязь — это именно то, что мне передал мой отец. Кровь, которую я пролила на простынях, — это только первая. Не последняя.
Она замолчала.
Я оставила за ней наблюдение.
⸻
Риккардо. Старый, лысый, хмурый. Он боялся Данте — а значит, боялся и меня.
— Кто из охраны работает на Костелло?
— Все твои, — пробормотал он. — Я не трогал охрану.
— Кто тебе платит, Риккардо?
Он вспотел.
— Я... верен Романо.
— Не ври. У тебя новый автомобиль, новый дом и поездка в Монако месяц назад. Кто оплатил?
Он молчал.
Я кивнула охране.
— Заберите. Посадите в подвал. Без еды. Без света. Пока не вспомнит, кто заплатил.
⸻
К вечеру я была на пределе.
Руки дрожали. Не от страха — от злости.
Я сидела в кабинете, когда дверь открылась.
— Ты превращаешь дом в застенок, — сказал Данте.
Я не обернулась.
— Потому что он и есть застенок. Здесь умер мой дед. И если ты думаешь, что я буду ждать, пока сдохну вслед за ним, ты ошибаешься.
— Это не твоя работа.
— Это моя семья, Данте.
Он подошёл ближе.
— Ты меня пугаешь.
— А ты меня — бесишь.
Мы смотрели друг на друга.
Я впервые увидела в нём растерянность. Не страх — шок.
Как будто он впервые увидел в Белле Романо — настоящего Дона.
— Ты хочешь быть мной? — спросил он.
— Нет. Я хочу быть собой.
— А если ты сгоришь?
— Я сгорю красиво. На виду у всех. И это будет последним, что они запомнят.
Он сжал мои плечи.
— Ты не обязана быть такой. Ты можешь быть мягкой. Я могу...
— Ты хочешь меня спасти? — усмехнулась я. —
Данте, ты женился не на девочке. А на женщине, которую вырастила смерть.
⸻
Позже ночью охранник сообщил:
— В тоннеле под домом кто-то шевелился.
Я кивнула.
— Покажи.
Мы спустились вниз. Сырые стены. Узкий проход. И тень.
Мужчина. Маленький, испуганный. Один из поваров.
Он молил:
— Донна, пощади... Я не хотел... они обещали, что не тронут семью...
Я подняла пистолет.
— Кто?
— Лоренцо Костелло... Он говорил... если я скажу, когда вы будете одни...
Я выстрелила. Один раз. В сердце.
Он упал, без крика.
Обернулась к охране:
— Сожгите тело. Никто не должен знать.
— Данте...
— Я скажу ему сама.
⸻
В ту ночь я не плакала.
Я сидела на кровати, сжимая кулон матери.
Молча.
Слушая, как по коридорам шаги Данте затихают у моей двери...
Но он не вошёл.
Потому что теперь он знал:
Я не нуждаюсь в спасении. Я — сама огонь.