Убийца
Арья Старк не чужда ярости, она может утопить Семь Королевств в травмах и боли своего испорченного прошлого, но отвращение и ненависть, окружающие этот конкретный тлеющий уголек ярости, - это совершенно иной зверь.
Она шагает по почти пустым залам Красного замка, воспоминания о прошлых годах развеяны трупами солдат Ланнистеров, шумом празднества дотракийских орд и каменными взглядами десятков и десятков Безупречных, с которыми она сталкивается. Из арочных дверных проемов и окон, пустых от стекла, выжженного драконьим огнем, доносится запах горелой плоти и горящих зданий.
Аромат победы.
Арья хмурится.
Она согласилась (не совсем) подождать Джона за городом, но в тот момент, когда он исчез из виду, она поняла, что есть что-то еще, что она хотела - нет, ей нужно было - сделать. У нее на уме есть пункт назначения, пункт назначения, который, вероятно, так же выжжен и опустошен, как и весь остальной город, но ноги все равно ведут ее туда. Ее мысли плывут - она предполагает, что они запутались из-за тысячи и одного удара, которые она получила, когда гордый город рухнул вокруг нее - но есть одна вещь в ее разуме, которая остра, как валирийская сталь, образ, от которого она не может избавиться.
Драконы.
Ее брат - дракон.
Ее хмурое выражение становится еще сильнее, но теперь в нем чувствуется усталость.
Она не избегает солдат королевы, когда она пробирается через залы, сжимая руку Иглы, бескровно стоящей рядом с ней. Если ее спровоцировать, она убьет их. Она почти наслаждается обещанием битвы, позволяя своему гневу и отвращению стать физическим проявлением. Ей все равно, что скажет Джон, что Джон посчитает правильным. Ее брат хороший человек, но он слеп. Настолько слеп.
Я узнаю убийцу, когда вижу его.
Арья убивала людей, больше, чем Джон когда-либо узнает (он ее брат, тот, кого она любит больше всего, и она задается вопросом, как бы он посмотрел на нее, если бы узнал). Она совершала ужасные вещи ради мести, ради ничего, кроме собственного чувства справедливости. Безликие научили ее своим трюкам и магии, и она знает, что ей придется ответить за то, что она использовала эти навыки эгоистично. Но даже этого было недостаточно, чтобы остановить это. Она приехала на юг, чтобы сделать... что именно? Убить Серсею? Вместо этого она сбежала от похвал северян в ожидающие объятия ада и не смогла ничего сделать, кроме как смотреть, как люди кричали, истекали кровью, гадили и умирали вокруг нее. Ее прошлое заполнено телами тех, кто причинил зло ей и ее семье, но даже она не убивала в таких масштабах.
Это ужас. Это кошмар.
Что мы говорим богу смерти?
Он повсюду , думает она, тяжело сглатывая. Я не смогла его остановить. Я не смогла остановить это.
Она - спасительница.
Она никого не спасла.
К их чести, ее никто не останавливает.
Если бы она могла видеть дальше своей черной ярости, она бы удивилась, как много извилистых коридоров она помнит. Она была ребенком тогда, когда Нед Старк был Десницей Короля, идеалисткой и наивной в том смысле, в котором она часто дразнила Сансу (но, Боже, разве они не были глупыми детьми, чтобы верить, что мир был справедливым, честным и хорошим ?). Но она помнит свои уроки танцев с Сирио, и свои драки с Сансой, и свои разговоры с Отцом, и невинность, и вопящие толпы, и Септу Бейелора, и все, что ушло, ушло, ушло .
Она выходит из длинного, темного коридора в туманный, дымный свет дня. Чуть дальше она видит не сгоревший рост богорощи.
Ее рука разжимает рукоять меча, и пальцы скрипят от ослабевшей мертвой хватки.
Ты Старк из Винтерфелла; ты знаешь наши слова.
Винтерфелл, сожженный и сломленный, но не исчезнувший. Она сама убедилась в этом - и все же он все еще кажется потерянным вне ее досягаемости (дом - не дом, дом ушел, воспоминание, призрак). Когда она входит в прохладные и темные просторы богорощи, запах смерти не следует за ней, не может достичь сюда, где старые боги все еще имеют свою силу. Она кратко думает о красной жрице и ее боге, о Короле Ночи и боге смерти.
У тебя здесь нет власти.
Богороща не тронута опустошением снаружи. Она не уверена, что с этим делать, не уверена, почему ее тянет сюда. Это не успокаивает ее гнев, не успокаивает нарастающее отвращение в глубине ее живота. Именно в богороще она убила демона, сделанного изо льда, где она закончила обещанную ночь, едва успев начаться.
Но какой вообще смысл спасать мир людей, когда их так называемая спасительница, со своими драконами, волосами, сияющими как звезды, и безумием, убьет тысячи людей всего через несколько недель?
В этой богороще нет чардрева, только дуб, капающий багрянцем от дыхания дракона, листья красные, как кровь, пропитывающая улицы внизу. Арья помнит, как впервые увидела, как огромные звери королевы драконов пролетают над стенами Винтерфелла, помнит свой восторг и благоговение. Она должна была знать тогда, должна была попытаться убедить Джона в своих подозрениях - никто с такой силой не может сделать ничего, кроме как злоупотребить ею. Она видела это. Даже после битвы, даже до того, как Ворон сказал им, что их сводный брат не был ни братом, ни волком, она пыталась ...
И теперь трон у королевы драконов.
«Она теперь королева для всех», - сказал ей Джон, не слишком убежденный. Он должен знать так же хорошо, как и Арья, что Санса никогда этого не потерпит, даже если бы королева не сожгла невинных там, где они стояли. Санса, конечно, не склонит голову в почтении перед женщиной с чужих берегов, которая едва знала зиму, которая требует верности прежде, чем заслужит доверие, которая использует свое имя и свое право по рождению, как скрученный кнут, чтобы держать массы в узде.
Чтобы выжить в битве с ордами нежити, Старки на мгновение согласились на ее требования, но больше нет. Арья не видит особых причин, по которым они должны это делать. И еще меньше причин, по которым королева драконов должна сохранять свой трон.
Ее пальцы сжимают рукоять Иглы. Она пришла сюда, чтобы убить одну королеву - почему бы не ту, которая оказалась более вероломной? Пусть Безликие получат то, что им причитается, пусть они придут и заберут то, что она должна - если ей суждено заплатить за это своей жизнью, то она позаботится о том, чтобы хотя бы девочка и ее мать были отомщены.
Единственное, что заставляет ее колебаться, - это прощальные слова Джона, который советует ей ждать его за пределами города. Она не послушала - тяга к богороще была слишком сильна - но теперь она задается вопросом, что он собирается сделать. Вряд ли это будет прощание - несмотря на ее безумие, Арья, по крайней мере, знает, что королева любит ее брата ( она забрала его у меня, вот почему Винтерфелла нет дома, вот почему Джон - не Джон, это ее вина ). Она также знает, что королева воспримет даже малейший намек на дезертирство или нелояльность и сожжет его, как она сделала с остальным городом. Джон, Санса и все Старки - они всегда будут для нее угрозой. Лед для ее правления ужаса и огня.
Поймет ли Джон, что не стоит быть таким глупым и идти прямо в эту ловушку? Или он сделает то, что правильно ( она не наша королева, Джон, она никогда не будет нашей королевой, и ты никогда не будешь драконом, ты Старк, ты, ты, ты ) и положит конец всему этому?
Как вы выжили, получив удар ножом в сердце?
Я этого не сделал.
Арья чувствует, как сомнения ползут по ее позвоночнику.
Она смотрит на дуб, который не является чардревом - жалкая замена богам Севера. Север не имеет власти здесь, не на юге. Не в царстве драконов и безумцев. Какую власть имеет лед над огнем?
Валирийская сталь в ее руке. Лед на ее горле. Звонкий звук кинжала в сердце зимы.
Что мы говорим богу смерти?
«Не сегодня», - выдыхает Арья, пока истории разворачиваются в ее голове. Это пророчества и слова предупреждений, предчувствий и страшных обещаний. Зима приближается... но зима едва наступила и прошла. Огонь и кровь... предупреждение, которому никто не придал значения, надеясь вопреки всему, что прекрасная женщина с драконами не разожжет безумие Таргариенов в ее крови.
Женщина, в которую влюбился Джон.
Валар моргулис.
Сомнение все глубже проникает в разум Арьи, и она разворачивается на каблуках, ее рука снова находит меч, подаренный ей любимым братом. Что-то горит в ее разуме, что-то одновременно знакомое и забытое, дикий жар, который она когда-то так хорошо знала. Часть ее должна быть устрашена его интенсивностью, часть, которая все еще та широкоглазая девушка, которую обманули драконы королевы-комик. Но часть ее сердца, которая является никем и всеми, вопит предупреждением.
Что такое толпа для королевы? И что такое королева, как не очередной труп, для бога смерти, который склонился даже перед силой кинжала Арьи?
Она не бежит. И не встречается глазами с людьми, которые вырезали город. Что-то нарастает в ней, животное чувство опасности и ужаса. Она чувствует давление в глубине своего сознания, вдох, сделанный перед падением с края скалы в море. Она не может определить, но все же знает это слишком хорошо.
Арья Старк не верит в пророчества.
И все же.
Она крепче сжимает Иглу, направляясь к тронному залу, и шипит проклятие, когда поворачивает за угол почти одновременно с человеком, возглавляющим армию королевы драконов.
Она грациозно поворачивается вокруг него и его меча, танцуя уклоняясь от его хватки, не заботясь о том, собирается ли он подчинить ее или остановить ее падение (Арья никогда не падает). Он более неуравновешен, чем она, но она позволяет ему выпрямиться, встретиться с ней глазами.
Милосердие.
Она ничего не говорит, потому что, по ее мнению, он уже один из многих проклятых, кто сделал один лишний вдох - пешка королевы драконов, ослепленная под видом спасения.
«Арья Старк». Это единственное признание, которое она знает.
Она не леди.
«Убийца», - вместо этого отвечает она ровным голосом.
Выражение его лица не мерцает.
«Я следую приказам нашей королевы».
« Твоя королева. Не моя».
«Она - королева всех», - раздается ответ, и слова настолько напоминают слова Джона, что Арья почти не может сдержать дрожь, которая пронзает ее. Она встречает его каменный взгляд своим собственным, взглядом женщины, которая убила Короля Ночи. Она не боится этого человека и его ложного победителя.
«Я не преклоняюсь перед тиранами». Она делает паузу, а затем добавляет, как будто для пояснения: «Но, судя по всему, преклоняешься ты».
Она видит, как он крепче сжимает свой меч, чувствует, как в его теле растет напряжение. Она подражает движению Иглы.
Та ее часть, которая уверена в инстинкте, воет, что ей нужно двигаться, что ей нужно найти Джона и уйти, и это ревёт в глубине её сознания. Внешне её лицо остаётся холодным и бесстрастным. Её взгляд метнётся мимо евнуха, в тронный зал прямо за ним, как будто он не более чем надоедливое насекомое, прерывающее её день. Ты последовал за ней по этому пути. Ты не лучше её, чтобы убивать без причины.
Арья убивала. От конюха до Фреев и Короля Ночи, чтобы спасти свою собственную жизнь, чтобы отомстить за Отца и Мать, Робба, Талису и Серого Ветра, чтобы спасти весь Вестерос.
Но не так. Никогда так.
«Выступать против королевы - это измена».
Глаза Арьи сверкают. Срочность обжигает ее разум, а губы изгибаются в невеселой улыбке.
«Зависит от того, где ты стоишь», - бормочет она. Она делает ему знак, это ее единственное предупреждение. «Позволь мне пройти».
"Нет."
«Это не было предложением».
Ей не нужно говорить ему об этом. Ей было бы очень легко проскользнуть мимо него, провести кинжалом по его горлу, пронзить его ребра Иглой. Они в меньшинстве, она, Джон и все силы, которые не отдали свои души ради королевы драконов.
Но Арья Старк столкнулась с худшими обстоятельствами.
Сталь, звенящая в зале, громче грома, когда она вытаскивает Иглу из ножен. Она не испытывает никаких угрызений совести по этому поводу, не будет сожалеть об убийстве одного из людей королевы. Она помнит чувство горького триумфа, наблюдая, как Дом Фреев уходит в безвестность от ее руки. Она помнит беспомощность и ужас, когда она наблюдала, как свет гаснет в глазах Серого Ветра, плоский взгляд, который она позже увидит от той же волчьей головы, прибитой к оскверненному телу ее брата. Она помнит тихое «ох» конюха, ее первое убийство. И она помнит маленькую девочку на улицах Королевской Гавани, девочку и ее мать, и крики, и обугленные оболочки, которыми они стали.
Рев оглушительный, и она больше не уверена, воют ли волки у нее в голове или нет. Серый Червь вытаскивает свой меч, короткую, зазубренную штуку, на которой все еще засыхает и шелушится кровь по всей длине. Арья мрачно, понимающе улыбается ему.
Меня зовут Арья Старк из Винтерфелла, и я стану богом смерти.
Когда Серый Червь бросается на нее с искусной точностью, она вспоминает тела сдавшихся сил, вспоминает, как видела их глаза, уставившиеся в невидящем ужасе на дымное небо, кровавые улыбки, начертанные на их шеях. Она танцующим шагом уходит от него. Когда она убьет его, она примет его лицо. Она уже может представить, как вытаскивает Иглу, пока королева драконов хвастается своей победой, уже чувствует, как кровь женщины капает по ее руке от удара убийцы. Она задается вопросом, должна ли она доставить быструю смерть или медленную мучительную. Женщина заслуживает не меньше, чем последнее, но, возможно, ради Джона...
Если ты не сделаешь этого, я сделаю это , думает Арья, когда Серый Червь бросается на нее, и она быстро уклоняется, слегка парируя его удар почти скучающим взмахом плеча. Выкованная в замке сталь разрезает кожу и мышцы, и она наблюдает, как он отдергивает руку, его кровь разбрызгивается по грязи. Он хорош, но она не хочет продолжать это. Ей нужна его смерть, ей нужно его лицо, ей нужно, чтобы угроза королевы исчезла. Остальной части королевства - и Джону - нужно, чтобы она быстро покончила с этим.
Она отпрыгивает назад, скользя сапогами по земле, рассчитывая. Она проверяет его снова и снова, ища слабое место, пока мужчина не становится окровавленным и разъяренным, а она сама не оказывается забрызганной алым, ее мышцы горят. У евнуха есть доспехи, но нет шлема. Она изящно уклоняется от еще одного удара, предназначенного для ее обездвиживания. Он, кажется, к его чести, не хочет убивать ее, даже если он может истечь кровью прежде, чем сможет ее остановить.
Ошибка, думает она. В другой жизни она, возможно, была бы впечатлена его выносливостью и решимостью. Но она помнит маленькую девочку и ее мать. Она помнит кошмарный ужас, в который они превратились, когда их крики заполнили ее уши. Здесь нет милосердия - он сделал свой выбор, и она тоже. Она выхватывает кошачью лапу из ножен, ее запястье готово метнуть кинжал ему в шею -
Боль .
Мучительная вспышка боли пронзает ее голову, словно кто-то воткнул в нее ледоруб, и она задыхается, пошатываясь, кинжал выпадает из внезапно онемевших пальцев.
Солдат королевы не был рядом с ней. Есть... есть...
Нет. Нет. Нет!
Волки воют.
Волки кричат .
Арья спотыкается.
Невозможно . Я никогда не падаю - я никогда -
Краем глаза она видит, как Серый Червь поднимает меч, в его темных глазах пылает гнев.
А потом ничего.