Эпилог.
Новоприбывший, кажется, даже смирился со своей участью. Сидит, уставившись на меня с недоверием и любопытством, ритмично постукивая ногой по ножке стола. Меня это немного бесит, но я, сохраняя самообладание, терпеливо произношу ему давно заученную речь.
— Здесь ты сможешь продолжать свою жизнь точно так же, как и на Земле. Я уже объяснила тебе теорию равновесия Вселенной, надеюсь, повторять её нет необходимости?
Парень отрицательно мотает головой и подаётся вперёд, тем самым показывая мне, что внимательно впитывает информацию.
Выдохнув, продолжаю:
— В этом мире нет той несправедливости, которая присутствует в мире живых, поэтому ты можешь быть уверен в том, что все оставшиеся тебе годы ты проведёшь в абсолютном спокойствии.
«Приди ты к нам хотя бы пару месяцев назад, содрал бы с меня шкуру за враньё» — думаю я про себя.
Телефонный звонок прерывает поток моих мыслей. Испуганно смотрю на аппарат. За все время в Тектуме он звонил всего лишь пару раз, да и то — это работники приемной из соседнего кантона обращались по делу. Быстро снимаю трубку и устало приветствую кого-то на том конце провода.
В ответ слышу только электронные помехи и неразборчивый треск. Пару раз окликнув звонящего, кладу трубку обратно, потому что связь прерывается.
Новенький нервно качает головой и начинает стучать по столу ещё активнее. Не выдержав, пододвигаю к нему свою тарелку со смесью сухофруктов и орехов.
— Пожалуйста, если ты волнуешься, погрызи орешки, но перестань ломать мой стол!
Он смотрит на меня, как на чумную, и отодвигается подальше от предложенного угощения.
— Вы что, решили не мучаться со мной, а сразу отправить подальше?
— В каком смысле? — смотрю на него во все глаза.
— Здесь же арахис!
— И что?
— У меня на него аллергия!
Повисает неловкая пауза. К горлу подкатывает большой колючий ком, от которого глаза начинают слезиться. Расстёгиваю верхнюю пуговицу на рубашке и, привстав со стула, открываю окно, чтобы впустить в кабинет свежий майский воздух.
— Я не знала, — бормочу себе под нос, сев обратно.
— Что?
— Говорю, что сейчас передам тебя в руки наставника, — вернув самообладание, указываю новоприбывшему на выход, — Соседняя дверь, там тебя уже ждут.
Когда парень, шумно шаркая подошвами, выходит в коридор, прикрыв за собой дверь, я быстро встаю со своего места и начинаю в панике кружить по комнате.
— Перестань, Сесиль, — успокаиваю я себя вслух, — Это всего лишь арахис! Не только у Эллиота могла быть на него аллергия!
— Опять общаешься с призраками?
Взвизгнув, отскакиваю к окну, вжавшись в подоконник. Кристина, как обычно, входит без стука.
— Нет, — я убираю со лба мокрую прядь волос, — Просто песню напеваю.
Замечаю в ее руках большую дорожную сумку.
— Ты все-таки решила уехать?
— Да, — сестра прикусывает губу, — Возвращаюсь в свой кантон. Думаю, там мне самое место.
— А как же я?
— Пф, — Кристина возмущённо фыркает, — Можно подумать, я в тебе сильно нуждаюсь!
— Нет, — я смотрю ей прямо в глаза, — Это я нуждаюсь в тебе. Ты всегда была сильнее, умнее и самостоятельнее меня, просто у тебя не было возможности в этом убедиться.
— Иди сюда, — она привлекает меня к себе и крепко обнимает, покачивая, — В тебе достаточно сил, чтобы все пережить. Займись делами, тем более, что после отъезда Сары у тебя их навалом. И если ты не будешь надоедать мне звонками, то я подумаю над тем, чтобы приезжать к тебе в гости.
Я часто моргаю, смахивая непрошеные слёзы. Теплота ее объятий такая родная, такая долгожданная, что сердце вот-вот вырвется у меня из груди.
— Фу, какая гадость, — Кристина брезгливо размазывают влагу по моим щекам, — Прекрати немедленно! Все, я пошла.
— Я провожу.
— О, нет, ни в коем случае. Ненавижу прощаться. Просто «пока».
Она посылает мне воздушный поцелуй и, перехватив сумку покрепче другой рукой, спешно выходит за дверь. Я хочу выйти следом, но останавливаюсь, потому что понимаю — Кристина просто не хотела, чтобы я видела её собственные слёзы.
Подхожу к открытому окну и провожаю её взглядом. Гордо выпрямленная спина, темные волосы развеваются на легком тёплом ветру. Вселенная, как она вообще ходит на таких каблуках?
Словно услышав мои мысли, Кристина спотыкается и грозно прикрикивает на мальчишку, бросившего ей под ноги мяч. Я тихонечко смеюсь и качаю головой.
Моя сестра.
Плоть от плоти.
Последний подарок от моих родителей.
Слишком грустный подарок.
Больше всего на свете я бы хотела увидеть её счастливой и, надеюсь, у нас впереди ещё много дней для того, чтобы побыть вместе и узнать друг друга ещё лучше.
Прикрываю окно, чтобы детский гомон не отвлекал от работы, и включаю небольшое радио, которое стоит на подоконнике. Как же здорово, что в Тектуме умудрились построить собственные радиостанции и можно наслаждаться музыкой! Чудное всё-таки место — наш Тектум. Такой странный, удивительный мир, противоречащий всем земным законам и религиям, живущий по каким-то своим невообразимым правилам и умудряющийся содержать в себе элементы глухого средневековья и технического прогресса одновременно. Интереснее ли здесь, чем на Земле? Может быть, да, но, будь у меня выбор, я бы предпочла ту, старую жизнь. Уделяла бы больше времени родителям, чаще говорила бы слова любви и признательности, относилась бы к другим с пониманием и принятием. А боли и здесь и там — одинаково много.
Обо всем этом я думаю, разбирая бесчисленные бумаги. Спустя несколько минут я с головой ухожу в работу, забыв обо всем, и только внезапный шум радиопомех отвлекает меня от своего занятия. Подойдя к окну, постукиваю по пластиковой коробке приёмника. Помехи становятся громче, и в то же время на фоне них я отчётливо слышу знакомый мужской голос.
— Сесиль...
Испуганно прижимаю ладони к щекам, моментально начавшим гореть от волнения. Сердце трепыхается в груди, как пойманная в силки птица, и я почти задыхаюсь, разом теряя все силы.
— Сесиль, это я...
Колени подкашиваются и я падаю на стул, схватив приёмник в руки и прижавшись к нему лбом. Поток горячих слез, уже не останавливаясь, скатывается вниз по моему подбородку. Стуча зубами, шепчу сквозь рыдания:
— Даглас.
— Я знаю, что ты слышишь меня... Сесиль... Я... Просто живи... Живи и будь счастлива... А я буду ждать тебя здесь... Когда придёт время...
Приёмник жалобно мигает красной лампочкой и отключается. Я падаю на колени и изо всех сил трясу его, стараясь услышать ещё хоть что-нибудь, но полное безмолвие является единственным ответом.
— Санктум, — только и могу выдохнуть я.
Успокоиться мне удаётся только через час. Все это время я, позабыв о работе, сижу и прожигаю взглядом радиоприёмник, но он предательски молчит. Поняв, что ждать больше нечего, обречённо складываю бумаги и выхожу в коридор, столкнувшись в дверях с Андерсом.
— О, ты уходишь? — парень смущенно отходит на шаг назад.
— Да, а что случилось?
— Ничего, — Андерс улыбается робкой мальчишеской улыбкой и я отвожу взгляд в сторону.
Мне по-прежнему немного больно смотреть на его глаза, которые так похожи на глаза Дагласа.
— Просто, мы почти не общались все это время, с тех пор, когда... В общем... Я хотел бы поговорить и предложить тебе прогуляться в парке.
— Андерс, — сокрушенно вздыхаю я.
— Да, извини, — он поднимает ладони, — Я понимаю, прости.
Развернувшись, он начинает спускаться вниз по лестнице, а я не двигаюсь с места, глядя ему в спину. Точно так же — взглядом в спину — я проводила Кристину, не решившись сказать ей то, что накрепко засело в моей душе.
Но сейчас я понимаю, что обязательно скажу ей.
«Просто живи и будь счастлива» — эхом проносится в моей голове голос Дагласа.
— Андерс!
— Да?
Он останавливается, обернувшись, и теперь я смотрю в его глаза прямо и уверенно, не боясь увидеть в них что-то болезненное для себя.
— Погуляешь со мной в парке?
Его лицо озаряется радостной и удивительно светлой улыбкой, а потом он всего за несколько шагов преодолевает лестничный пролёт и тактично берет меня под руку.
Вместе мы спускаемся вниз и выходим на залитую ярким солнечным светом улицу.
Да, к сожалению, даже под таким отчаянно-ласковым солнцем умирают люди. Поколения сменяют друг друга, и река жизни не стоит на месте, унося в своём бурном потоке всё, что когда-либо существовало на планете Земля.
Но если те, кого мы так горячо и неистово любим, живы в нашей памяти — они навсегда остаются рядом, незримо охраняя нас от всех бед и горестей.
А иначе и быть не может, правда ведь?
Конец истории