Глава восемь.
Семь дней жизни Габриэля.
После предложения Марии всё в моей жизни будто рухнуло. Каждый час становился для меня пыткой, чувством изоляции и растерянности. Я старался сохранять улыбку, когда находился рядом с ней, фотографировался для социальных сетей, но внутри меня всё разрывалось. Я знал, что просто притворяюсь, и это притворство давило на меня с каждым шагом.
Первый день после предложения прошёл тяжело. Я встретился с несколькими друзьями в баре, где обычно наши компании собирались по вечерам. Моя голова крутилась от выпитого, но я не мог избавиться от образа Николь. Каждый раз, когда я поднимал бокал с пивом, её смех звучал в моем сознании, делая это мгновение ещё более невыносимым. Я знал, что мы проводили время в этом самом месте, и теперь оно напоминало мне о том, что я потерял.
— Ты в порядке, Габриэль? — спросил меня один из друзей, взглянув на меня с беспокойством.
— Да, всё хорошо! — солгал я, но слова звучали горько. Я налил себе ещё пива, но чем больше я пил, тем сильнее вспоминал, как Николь улыбалась мне в этот же момент, когда мы были вместе.
На второй день я проснулся с тяжёлой головой и чувством вины. У меня было несколько пропущенных звонков от Марии, и я лишь отложил телефон в сторону, не желая слышать её голос. Внутренний конфликт не давал мне покоя. Я отправился в спортзал, надеясь, что физическая нагрузка даст мне возможность избавиться от стресса. Но вместо этого я только углубил свою депрессию. Каждый раз, когда я смотрел в зеркало, отражение показывало лишь человека, убегающего от своих истинных чувств.
Третий день был не лучше. Вечером мы с Марией собирались поужинать в ресторане, но я всё ещё не мог сосредоточиться на ней. Я пытался улыбаться, смотрел в её глаза, но внезапно снова увидел Николь, ту непередаваемую искру, которой у нас с Марией не было. Я заказывал коктейли, и в тот момент, когда бармен наливал их, каждый бокала словно становились напоминанием о том, что я потерял. Я даже не слушал, о чём говорит Мария, и она заметила это.
— Габриэль, ты опять где-то? — спросила она, останавливаясь и смотря на меня внимательно. Я вздохнул, осознав, как она переживает за наше будущее.
— Извини, просто много думаю... — я испытывал угрызения совести, но не знал, как это объяснить.
На четвёртый день вечером я пошёл на вечеринку у друзей. Там опять пили, но я чувствовал себя всё более изолированным. Я пытался смешаться с толпой, зажигал, но, как и прежде, мысли о Николь не покидали меня. И снова, как и прежде, когда кто-то из друзей шутил о свадьбе, я в душе ненавидел себя.
Шестой день. Я принял решение поездить по городу с Марией, чтобы отвлечься от своих мыслей. Мы сидели в автомобиле, и когда я смотрел на её довольное лицо, внутри меня снова раздирало, как будто я предал свою душу, выбирая её вместо Николь. Я пил вино, чтобы облегчить свою ношу, но это лишь обострило мои чувства. Я стал ещё более тёмным и недоступным.
На седьмой день, я посчастливился получить несколько сообщений от своих друзей о Николь. Это было последнее, чего я хотел. Моя ревность жгла, и я больше не мог находиться с Марией.
— Ты не хочешь ничего обсуждать? — снова спросила она, в глаза её опять проблескивала тревога.
— Нет, всё хорошо, просто у меня трудный период, — ответил я и выпил ещё один бокал.
С каждой ложкой пьянящего калина, с каждой рюмкой виски я чувствовал, как веселье уходит. В тот вечер я начал срываться. Когда, наконец, я остался один, я сделал то, о чём долго думал — отправить сообщение Николь. Но, успех был недолговечным.
— Габриэль, зачем ты это делаешь? – пробормотал я сам себе, когда палец не коснулся кнопки «отправить».
В итоге, я оставил своё сообщение без ответа, и с грустью углубился в свои мысли. Я знал, что остался совершенно один, и ни с кем не хотел делиться своей тоской. Теперь я понимал, что сделал ошибку, и эта ошибка затягивалась, как цепи.
Каждый день складывался в одно чувство: я хочу вернуться назад. Николь была настоящей частью меня, но чем больше я пытался выбраться из этой клетки, тем ещё глубже погружался. На восьмой день я лег в постель, повергнутый чувствами, с бутылкой водки рядом. Я не знал, как это прекратить, и не мог найти способ. Вскоре, с каждой минутой, таял мой внутренний мир, а вместе с ним исчезали все надежды.
Каждое утро я просыпался с ощущением, что в своей попытке позлить Николь, я убил своё истинное «я». Я потерял и её, и себя. И каждый раз, сидя в ресторане или в компании друзей, заказывая очередной напиток, грусть лишь усиливалась. С каждой мысли о том, что она теперь была не со мной, а с кем-то другим, я ощущал, как бьётся сердце, как оно моё напоминание о том, что счастье было по ту сторону той двери, которую я закрыл.