Глава 8 - Шестёрки.
Минута тишины, безмолвной, гробовой тишины. Шиори вновь глянула на Рюгуджи, пытаясь понять, что он хочет.
— Доракен. С моими всё в норме?
— Э? О чём ты...
— «Падшие». Вы ничего не делали с ними?
— Почему ты не спросила у своего заместителя?
— Потому, что есть заместитель моего оппонента? — Дора удивлённо похлопал глазами. Сначала он разозлился, но гнев сменился интересом об этой персоне. — Я слишком хорошо знаю её. Что-что, но мне бы о делах нашей группировки она бы рассказала в последнюю очередь.
— На самом деле.. — Кен нахмурился, прикрыв глаза и поклонившись так низко, как только мог. — Теперь «Падшие» - под руководством «Тосвы».
Глаза её расширились. Ужас, удивление, ярость и жгучая боль окатила волнами эмоций.
— То есть, как это!?
— Ты... Правильно поняла всё. Вы стали шестёрками «Свастонов».
Шизуко кинула в него кружку, тарелку, кувшин с водой - всё, что попадалось под руку. Слепая ярость - всё, что сейчас было видно в её глазах, помимо хрустальных слезинок, что стекали по фарфоровым щекам к подбородку тонкими струйками и капали на больничное одеяние.
— Сволочи! Ублюдки! Как он посмел с этим в бошке мне предлагать о дружбе!? Лицемеры! Эгоисты! — она подбежала к Рюгуджи и, прежде, чем что-то ещё произошло, ему прилетела звонкая пощёчина. — А я всё думала, хуль вы такие добрые... Убирайся отсюда со своим поклоном! Только посмей ещё раз подойти ко мне!
Руки тряслись, голос непривычно искажался и дрожал в истерическом крике, смехе и печали. Доракен молча, с каменным выражением лица, ушёл из палаты.
Так прошла неделя, прежде, чем Шизуко выписалась. Некий человек, кого звали Киёмаса, созвал шестёрок на "собрание". За час до этого Шизуко только проснулась, восстанавливаясь после всего и больницы тоже. Руки дрожали, пока они заваривали любимый кофе хозяйки, Такемичи же было не то, что грустно за сестру. Ему было страшно и в глаза ей глянуть. По его мнению, он мог исправить что-то, но так вышло... Его ли то вина? Нет, по мнению Шиори, да, по мнению Ханагаки.
— Шизу, ты опоздать можешь, тебя изобьют...
— По хуям вообще. — агрессивно ответила та, почти залпом выпивая кипяток, не успев и размешать кофе с сахаром, от чего слегка закашлялась.
— Мне страшно смотреть на тебя в таком состоянии...
— А мне страшно смотреть на то, что страдают мои люди. Я пошла.
Холод окутал хрупкие плечи. Холод не в смысле погоды. Холод, в смысле боли и отчаяния, равнодушия и бессердечности. Она хотела. Искренне хотела довериться Майки, но тот оказался наглым лжецом...
По приезду, она встала в середине, в знак того, что она руководитель этих ребят. В ту ночь, когда она узнала об этом, она выплакала всё, что можно и нельзя. На ближайшее время. Шиори не слушала никого и ничего. Сейчас она жила только ради своих ребят и Такемичи.. Только ради них.
— Сука, ты слушаешь меня вообще!?
Голос грозного парня заставил вздрогнуть. Это и есть Киёмаса? В живот прилетел удар, заставивший согнуться. Ещё. И ещё. Пока она не упала на асфальт. Такой холодный, хотя лето.. Простыла что-ли?.. Наконец-то, Шизуко заметила - сзади, как главные наблюдатели, стояли все верхушки «Тосвы» и их заместители. Майки, с многозначительным выражением лица, Доракен, с каменным лицом, Мицуя, с сочувствующим взглядом, Баджи, с покерфейсом, остальные... Даже Ханагаки там был, со слезами на глазах смотря, как избивают его сестру, бессильный в этом. В его голове вертелись фразы.. "Я всё-равно люблю тебя, братец!" "Я буду защищать тебя." "Обещаю, тебя никто не тронет. А если и посмеет - он труп!". Ханагаки и не знал, что делать... Но Шиори его и не винила.
Pov. Shizuko Shiori
Давно летом стало так холодно? Никогда не думала, что захочется блевать от вкуса крови.. Сколько я её уже выплюнула... Почему Ханагаки плачет? Братец.. Как же сильно моё желание сказать тебе, что люблю тебя, что ты не виновен..
Я повернула голову на «Падших». Беззвучное рыдание, беспокойство.. Мои дорогие друзья, я сделаю всё, что в моих силах для вас.. Потерпите немного. Обещаю, этот Ад закончится. Они захлебнутся, в мольбах о прощении перед вами, в собственной крови.. Особенно этот...
End pov. Shizuko Shiori
— Эй, ты!
Киёмаса не успел среагировать, до того неожиданно было то, что Ханагаки подлетел и врезал со всей силы ему по роже.
— Такемичи... — глаза Шизуко заполнились слезами, когда её подняли и обняли. Хрупкое снаружи, но твёрдое, как каменная стена, тело парня прижимало и обнимало окровавленное, твёрдое снаружи, но хрупкое, словно фарфор, внутри, тело девушки. — Брат...
— Тссс, я здесь, я рядом.. Прости, я трус, я чудак, я... Майки! Я ухожу из «Свастонов»! Если это... — он указал кивком сначала на Шизуко, потом на «Падших». — Цена, которую мне нужно заплатить за то, что бы быть с вами - я ухожу!
Шизуко начала качать головой, мол, не надо. Это было опасно, он мог стать врагом для сильнейшей группировки гопников в Токио. Многие просто ошарашенно смотрели на всё это, не в силах и пошевелиться. Стало сильно холодно - это всё, о чём подумала девушка, прежде чем потерять создание на руках Такемичи. На одном выдохе Мичи произнёс:
— Прости меня. Я должен был раньше подоспеть...
— Чего нюни развёл!? Не сдохла!? Вот и не пизди!
Прокричала Райто прежде, чем взять девчушку на руки. Холодным взглядом она оглядела всех присутствующих, помимо Ханагаки и свой группировки.
— Мы никогда не будем шестёрками мерзких идиотов. Лучше сдохнем!
— Лицемеры!
Выкрикнула Бейл на эмоциях. «Падшие» дали дёру, когда к Такемичи подбежал Киёмаса и жестоко ударил по лицу.
— Чё творишь, уёбище!?
Чифую был возмущён поведением Киёмасы, пока Такемичи безразлично глядел в сторону Юмико, у которой на руках - его близкий человек...
— Ёбаный предатель! — Киёмаса был на взводе.
— Она обещала меня защищать и я отплачу своей сестре тем же! У меня есть причина уйти из «Тосвы»! Если это помешает моей жизни и отношениям с сестрой, я готов отказаться от всего!
Такемичи был непоколебим. После жеста "я напишу" от Доракена, тот ушёл. Ушёл домой, надеясь застать там сестру.
Но никого... Конечно. Она, скорее всего, сейчас в больнице или у друзей.
Она объявилась лишь под утро. Вся в пластырях и бинтах.
— Мне жаль, что из-за меня ты отказался от друзей. Надеюсь, ты простишь меня, дорогой братец.
Глянула она на, спящего на поверхности стола, брата, прежде, чем уйти в душевую.