Противоположности.
— Добро пожаловать в мою скромную обитель, красотка! — Артём шутливым жестом приглашает пройти Нику через дверь, которую он открыл для неё.
— Ого, круто тут у тебя! — Ника в восхищении разглядывает обстановку дома. Часы с кукушкой на стене, обои с красивым узором, кожаная мебель, паркетный пол, ковры. Здесь было уютно.
Только Ника знала, что ей будет уютно где угодно, если Артём считает это место своим домом.
— А как иначе? Красиво жить не запретишь! — гордо улыбается Артём. По мнению Ники, это слегка попахивало хвастовством, поэтому она решила осадить его :
— По-моему, ты слегка понтуешься.
— Есть такое,— признаётся Артём. — Пойдём на кухню?
— А может быть, мы лучше сразу перейдём к той части, когда влюблённые медленным шагом идут в спальню, закрывают дверь на ключ, приближаются к кровати, избавляются от всего лишнего и предаются запретным удовольствиям страсти…— вдохновенно начинает Ника свою долгую-предолгую речь, которую тут же обрывает Артём :
— Пошлячка.
— Есть такое, — подмигивает Ника.
— Может всё-таки поедим?
— Я же пошутила про спальню, дурачок. Конечно же я выберу еду.
— Вот это мне в тебе и нравится.
— Да тебе всё во мне нравится.
— Нет, не всё. Есть фигова туча всего, что меня бесит, раздражает, выматывает. И эта фигова туча явно сидит в тебе. Ты собственно она и есть.
— Ты под кальяном-то такой бред не нёс.
— Вот это например. Бесит. Всё в тебе бесило меня, понимаешь?
— Мы же вроде как противоположности. Они притягиваются, но есть один побочный эффект.
— И какой? — интересуется Артём. Они уже почти добрались до столь желанного холодильника, так что развлечь себя беседой было бы неплохо.
— Они друг друга до жути бесят. Убить друг друга готовы. Но любят. И с этим довольно трудно жить. Поэтому я и старалась стать похожей на тебя. Чтобы мы были равны. Чтобы не бесили друг друга. Я так хотела…перестать тебя бояться, — признаётся Ника.
— Ты боялась меня? — Артём приподнимает бровь.
— В школьные-то годы? Знаешь, Тём. Очень. Просто. Чертовски. Боялась. До одури.
— Так зачем всё это было нужно?
— Ты так и не понял? — тихо спросила Ника.
— Да всё я понял, не нужно повторять.
— Хорошо. Так вот, о чём я…Мы творили вместе жуткие вещи. В один момент я решила, что даже если ты решил вынырнуть из этого дерьма, то я всё равно никогда не позволю тебе этого сделать. Я хотела отомстить. Я тогда думала, что если из-за тебя была сломана моя жизнь, то своей ты не заслужил. Дурой я была! — с горечью восклицает Ника. — Ты рос, а я оставалась всё там же. На дне. Губила себя. Но в глубине души я тобой гордилась. Глядя на тебя, я решила начать в новом городе новую жизнь. И у меня получилось. А потом снова появился ты. Свалился мне на голову! Я изо всех сил старалась отрицать, что всё ещё люблю тебя, но…У меня не выходило. Я послала тебя. Потом пошла в бар и надралась там. Знаешь, а ведь портвейн всё ещё мой любимый алкогольный напиток. Он заставляет меня вспоминить…ты знаешь. Будучи пьяной в хлам, я растрепала бармену о своих проблемах. И он подсказал мне верный путь. А потом…Ну, как видишь.
Всё это время Артём слушал её не перебивая. Когда она закончила, он выпалил как на духу:
— Ник. Прости меня.
— Да не нужны мне извинения! Мне ты нужен, дурак! — кричит Ника, устав внушать одно и тоже.
— Ты мне тоже нужна. Хоть в чём-то мы сходимся. В холодильнике есть тортик. Будешь?
— Тортик? — смеётся Ника. — Тортик? Да какой уж тут тортик! Бог с тобой, давай сюда. На голодный желудок даже истерить не хочется. А если и хочется, то только истерить.
— Абсолютно с тобой солидарен.
— Выходит, мы и в этом с тобой сходимся.
— Похоже.
В общем, их ссора кончилась тем, что они оба с удовольствием уплетали тортик.
***
— Ты немного успокоилась? — обеспокоенно спросил Артём.
— Да. Слушай…Что ты там насчёт спальни говорил?
— Ого, так сразу? — смеётся Артём.
— Ну, вообще-то, мы когда-то…К тому же, это происходило регулярно, — напоминает Ника.
— Хочешь, чтобы я с тобой так же грубо обращался, как тогда? Хочешь силы, без нежности и ласки? Этого хочешь?
— Нет! — качает головой Ника. — Я хочу нежности. Я так хочу от тебя нежности. Я…хочу любви. Хочу, чтобы у нас…Всё как у людей, понимаешь?
— У нас ведь вечно не как у людей. Нормальных людей, понимаешь?
— Хочешь сказать, что наша любовь…Наша любовь ошибка, да? — спрашивает Ника. Снова, снова он сводит всё к своей философии! Дурак! Эмо-бой недоделанный!
— Мне плевать.
И вот они в спальне. Артём целует Нику. Но она испытала совсем не те чувства, которые испытывала, будучи подростком. Этот поцелуй был нежный, ласковый. Они оба успели прочувствовать момент.
Они раздевали друг друга медленно, растягивая удовольствие.
Никто ведь никуда не торопился, верно?
Он делает всё неспеша, плавно, уверенно. Ника не помнила, чтобы Артём когда-нибудь был настолько нежен с ней. Настолько аккуратен. Обращался с ней так, словно она какая-то ценность.
И она отвечала ему взаимностью.
Они оба были совершенно в сознании. Они всё понимали. Осознавали, где они. Совсем не как тогда.
Когда всё закончилось, они просто лежали на кровати, смотря друг другу в глаза.
— Тём, у меня есть просьба, — говорит Ника, гладя Артёма по плечу.
— Какая? — с любопытством спрашивает Артём.
— Скажи это хоть раз вслух. Прошу, скажи мне.
— Что сказать?
— Боже, ну сколько можно уже быть дураком, а? Ну же, скажи, скажи мне! Три простых слова! Так трудно?
— Зачем нам слова? Всё ведь говорят поступки. А красивыми словами бросаются пустозвоны.
— А ты попробуй словами сказать. Простыми, ясными словами. Скажи словами через рот о том, о чём и так думаешь уже дофига лет!
— Уговорила. В общем…Ну…Я тебя люблю, Ник!
— Уж думала, что не дождусь! — смеётся Ника. В её глазах слёзы. Но только глупец подумает, что это слёзы горя.
Радость. Радость, радость, радость.
Никто тут больше не заплачет от горя.
***
Даже если их любовь неправильная, даже если они противоположности, даже если губят друг друга, даже если их уже никто не исправит…
Разве это будет их волновать?
Конечно, нет.
Ведь они — противоположности. Одни такие на миллион.