16
– Когда вы поймёте наконец, кого надо выставлять? – в помещение, которое служило Кире, кабинетом, подсобкой, местом хранения работ и всем остальным сразу, ворвался человек с портфелем.
Он был хорошо известен всему планетарию.
Самобытность, этого занятого персонажа и его история для, всех уже стали родными.
Он считался кем-то вроде нелепого родственника, который приходил в гости на правах семейности, и прогонять его считалось дурным тоном.
Охранники на входе попытались, как-то остановить его, но он, этого даже не заметил.
Он умудрялся просачиваться сквозь любые преграды и начинать свои сумбурные, но не лишённые своеобразной логики речи.
Вот и сейчас позади кряжистой фигуры знатока живописи маячила Аврора, беспощадно разводя руками и показывая, что не смогла остановить бодрый марш Матвея Ильича.
Он знаком с директором планетария, и тот, как-то дал добро на то, чтобы помочь ему с выставкой, если Кира, согласится и посчитает её уместной.
Но дело не выгорело, Кира, увидев фотографии картин с парой оригиналов, только замахал руками.
Тогда он принялся беседовать с другими работниками планетария, которые попадались под руку, с администратором, лекторами, бухгалтерами и даже секьюрити, пытаясь найти единомышленников.
Пока никто не перешёл на его сторону, но не в правилах Матвея Ильича, было сдаваться.
Он привык добиваться своих целей и так или иначе реализовать собственные проекты и не ненамерен был отступать и на, этот раз.
– Не хотите в своих увлечениях проявить некоторое разнообразие?
– Кира, вышла из-за стола и направилась в сторону выхода, надеясь изобразить занятость и тем самым сократить общение с навязчивым любителем.
– От правды уходите? – хотите подсунуть мне одного из, этих бездарей?
Нормальных художников уже не осталось...
– Вы чересчур категоричны, Матвей Ильич, Кира, поняла, что разговора не избежать.
– Исчерпались все ваши - то рисуют одно и тоже натюрмортики да пейзажики ни ума, ни фантазии...
Сзади послышались сдавленные звуки Матвей Ильич, оглянулся около двери стояла Аврора, и ели сдерживалась, чтобы не засмеяться.
– Вот, голос Матвея Ильича, стал набирать мощь, видите, молодое поколение даже не способно понять, о чём я.
Оболванивают с младенчества чему учат в академиях?
В искусстве они точно не разбираются сколько показывал картины не понимает мимику делает, а сказать нечего.
– Простите, пробормотала Аврора, и убежала за другую сторону двери, оставив Киру, разбираться с настиском ценителя непростой живописи.
– Матвей Ильич, попыталась в очередной раз увернуться от разговора Кира, давайте вернёмся к обсуждению позже, у меня начинается мероприятие.
– Не тем занимаетесь, Кира, продолжал Матвей Ильич, пытается идти по пути развлечений.
Неправильно – это мыслителей среди художников не осталось, один Белкин, кто-то из, этих слаборазвитых додумался бы до картины «Громовержец Илья, на пути к осознанию сути греха»?
– Из слаборазвитых лишь Пикассо, согласилась Кира. – «Авиньонские девицы» поначалу назывались «Философским борделем,» хотя вряд ли, эту работу можно считать исследованием природы греха.
– Вот видите, Матвей Ильич, решил принять должную случаю позу и махнул рукой, но слегка не рассчитал траекторию и зацепил новый стеллаж, который ещё не успели до конца закрепить.
Не слишком устойчивая конструкция зашаталась, и с неё полетели предметы.
Кира, обрадованно бросилась собирать папки, альбомы, рулоны.
Помощь Матвея Ильича, не слишком была нужна ей, но, эти действия могли отвлечь его от цели прихода.
– Не могли бы вы, пожалуйста Кира, протянула часть собранного.
Матвей Ильич, забрал у неё охапку рулонов и, занял руки, сосредоточился на поиске подходящего места, куда их можно было пристроить.
Он увидел свободный офисный диван и радостно свалил туда всю охапку, но часть предметов опять оказалась на полу.
– Тьфу, ему снова пришлось собирать упавшее.
Один из рулонов развернулся в руках знатока живописи, и Матвей Ильич, принялся разглядывать открывавшееся на полу Кире, удалось собрать без сторонних комментариев.
– Откуда – это у вас? – Матвей Ильич, повернул рулон в её сторону.
Это оказался присланный Машей, холст.
– Второй человек сегодня задаёт мне один и тот же вопрос, заметила Кира.
– Уж не хотите ли вы сказать, что, это работа Белкина.
– Что за глупости? – возмутился Матвей Ильич.
– Совсем непохожа.
– Почему тогда спрашиваете? – вы знаете автора?
– Я недавно видел – это в одном месте.
– И где же?
– Всё вам расскажи, пробормотал знаток и отчего - то смутился.
– Мне надо идти.
– Погодите, я вас не отпущу, пока не узнаю.
– У меня дела.
Ситуация изменилась теперь Кире, пришлось выступать в роли назойливой стороны, она не хотела упускать Матвея Ильича.
Узнать, где находились работы, присланные Машей, было необходимо.
Матвей Ильич, не имел никакого отношения к искусству, большую часть жизни он посвятил довольно прозаичному занятию строительству.
Но годам к пятидесяти в нём вдруг стали просыпаться неведомые ранее стороны личности, которые прежде дремали в ожидании своего часа.
Одно время он работал в команде московского градоначальника и всем сердцем прикипел к идее пчеловодства, которую активно пропагандировал бывший мэр Москвы.
Перебравшись в Санкт-Петербург, Матвей Ильич, приобщал вначале к пчеловодству северо - западный регион, а затем двинулся дальше на север и со свойственным размахом затеял проект под названием «Заполярная пчела,» пытаясь разводить пчёл в условиях низких температур.
Этот проект в своё время наделал много шума, вызвал насмешки, но, несмотря на то, что над Матвеем Ильичом, смеялись, он умудрялся находить поддержку и помощь в результате чего спорность затеи выходила за рамки обычной, блажи и становилась знаковой.
Врочем, практически все, чем пытался заниматься Матвей Ильич, приобретало статус знаковости, хоть и с уклоном в дурь.
После «Заполярных пчёл» настали времена художника Белкина, которого Матвей Ильич, выкопал где-то на Крайнем Севере.
Художник сбежал от семьи, жил в небольшом городке и зарабатывал на жизнь портретами местной элиты.
Времени у него было достаточно, поэтому он успевал кое-что ещё углубляться в изучение философии и воплощать свои размышления и суперполотна.
Необычайная мешанина стилей и направлений причудливо соединяла в работах Белкина, разнородные элементы, вызывая странные ассоциации и порожая обывателя величием замысла, непривычным изображением людей, знакомых предметов и окружающего мира.
Парадный реализм надоел ему до тошноты, и он не мог видеть ничего нормального в принципе.
Ему хотелось искажать всё до неузнаваемости.
На самом деле у таланта на обе ноги хромал рисунок, и трансформированные до более простых предметов фигуры людей давались ему легче, но он изворачивался, как умел, стараясь избежать разоблачения.
Портреты свои, по слухам, он рисовал с фотографий, с увеличенной и расчерченной на квадраты проекции на холст, но проверить, эту версию возможности не представлялось Кира, не видела ни одного портрета, ей доставались исключительно «пути греха».
Как - то Белкин, встретил Матвея Ильича.
Матвей Ильич, впечатлился живописью, скупал работы пачками, заказывал картины на свои сюжеты и пытался достучаться до знатаков, мечтая сделать Белкина, всемирно известным художником.
Формы его деятельность носила анекдотичные, но поскольку Матвей Ильич, был мужиком колоритным, и кое-что ему удавалось, несмотря на полное непонимание процессов, по, которым происходит выдвижение художников или новых течений в искусстве.
Он не догадывался, что Кира, со своей, галереей не участвовала в гонке, в планетарии каждый день загорались совсем другие звёзды не имеющие никакого отношения к живописи.
И выставившись у них, вряд ли можно было запустить на орбиту новую художественную звезду.
Но Матвей Ильич, свято верил в свою теорию и продолжал атаковать Киру, теперь же было ровно наоборот.
– Я вас не отпущу, пока не скажете, где видели работы, Кира, заняла стратегическую позицию, чтобы Матвей Ильич, не проскочил к двери.
– Это моё личное дело, где и когда я бываю, Матвей Ильич, не сдавался.
– Пожалуйста, это очень важно.
В – это время раздался стук, дверь приоткрылась и в проёме возник господин Рафалов, с букетом непонятных цветов.
– Я повсюду ищу вас, и вот, кажется нашёл, Вэл, остановился.
– Вы заняты?
– Мне пора, Матвей Ильич, живо оказался у прохода и скрылся за дверью.
– Матвей Ильич, погодите Кира, побежала следом.
– Почему вы не хотите сказать, мне нужно, очень...
Но Матвей Ильич, уходил не оглядываясь.