Часть 17: В тишине.
К вечеру пятницы усталость висела в воздухе, как сладкий дым — мягкая, но густая. Неделя была бешеной. Съёмки сменяли друг друга, все жили на автомате: проснуться — собраться — снимать — монтировать — лечь спать. Команда вымоталась, но никто не жаловался. Даже Адель, хотя на её лице усталость отпечатывалась особенно сильно: в серых глазах, в тонкой линии губ, в чуть медленных движениях.
И вот — пятница. Егор предложил клуб. И не просто предложил, а настоял:
— Нам нужен выдох. Ну правда. Идём, развеемся.
Они собрались все вместе. Макс, Адель, Егор с Яной, Саня, Аслан, Соня.
Девушки смеются у зеркала, красятся. Макс, стоя у двери, нервно перебирает ключи, пока Адель надевает тонкое чёрное платье с открытой спиной. Он делает вид, что смотрит в телефон, но краем глаза ловит её силуэт в отражении. Всё внутри сжимается.
Она не пьёт почти — одна рюмка на входе. Он — почти трезвый. Говорит, что просто не хочет. Никто не спорит. Аслан и Саня напиваются почти сразу, танцуют, кричат диджею что-то бессмысленное. Яна и Соня, обнявшись, поют в караоке. Свет, дым, алкоголь, крики — всё превращается в размытое, теплое месиво.
В клубе было шумно, как всегда. Свет мигал в бешеном ритме, музыка стучала в груди, а вокруг — чужие тела, чужие лица, крики, танцы, смех, смешанный с сигаретным дымом и алкоголем.
Адель сидела на барном стуле, покачивая ногой. Перед ней стоял недопитый бокал колы, в котором плавали два кусочка льда. Она не пила сегодня. Совсем. Ни глотка. Не хотелось терять контроль. Не сегодня. Не рядом с ним.
Макс стоял неподалёку, опершись плечом о колонну, скрестив руки на груди. Его взгляд скользил по залу, но раз за разом возвращался к ней. Он тоже не пил. Не объяснял никому почему. Просто сказал: "не хочется." И никто не настаивал.
Соня, Аслан и Саня давно растворились в толпе — танцевали, кричали что-то в сторону диджея, смеялись и выпивали. Яна с Егором сидели в мягкой зоне, уставившись в телефон, перебрасываясь короткими шутками.
Макс и Адель не танцевали. Не пытались участвовать в общем веселье. Им не нужно было.
Она скользнула взглядом по его силуэту, и он поймал её взгляд. Несколько секунд. Молчание. Свет мигал между ними, словно пытаясь стереть эту паузу. Но она только тянулась, как невидимая нить.
Макс подошёл ближе, не касаясь.
— Пойдём отсюда, — сказал он просто.
— Уже? — чуть усмехнулась она.
— Тут слишком много шума.
— Мы же и так в шуме живём.
— Я хочу тишины. С тобой.
Она медленно спрыгнула со стула. Взяла сумочку. Не сказав никому ни слова, вышла вслед за ним.
Ночная улица встретила их влажным воздухом и лёгким ветром. Синий Audi стоял на парковке, поблёскивая в тусклом свете фонаря. Макс открыл пассажирскую дверь, и Адель скользнула внутрь. Она сняла туфли и сразу же положила ноги к нему на колени, когда он сел за руль.
— Удобно? — с усмешкой спросил он.
— Очень, — тихо. — Так безопасно.
Он не ответил. Только провёл ладонью по её ноге, как будто проверяя — здесь ли она на самом деле.
Они ехали молча. Улицы были пусты, город спал. Свет фонарей скользил по её лицу, когда она смотрела в окно. Иногда поворачивалась к нему — взгляд тёплый, спокойный. Почти домашний.
Когда они приехали, Адель снова надела туфли, прошла внутрь босиком, оставив их в коридоре. Они не включали свет. Зачем, если ночь и так прекрасна?
На балконе было прохладно, но приятно. Адель закуталась в его чёрную кофту — слишком большую, пахнущую им. Макс сел рядом, закурил. Они молчали, смотрели на звёзды. Где-то вдалеке слышались машины, лай, музыка — остатки чужой вечеринки.
А здесь — тишина. Только они.
— Помнишь, как ты говорила, что любишь звёзды? — спросил он.
— Не просто люблю. Они вечные. Люди уходят, а они — остаются.
— Хочешь остаться? — выдохнул он, не глядя.
Она повернулась.
— Остаться где?
— Во мне.
— Я никогда не уходила, Макс. Даже когда ты думал, что ушла.
Он молчал, затянулся. Потом медленно повернулся к ней. Его пальцы потянулись к её щеке, отодвинули выбившуюся прядь. Ласково, почти невесомо. Она не шевельнулась.
— Ты такая... настоящая, — прошептал он. — Не знаю, как я вообще справлялся без тебя.
— Ты справлялся плохо, — сказала она с лёгкой улыбкой. — Но я тоже.
Она подтянула колени к груди, прижалась к нему боком. Он обнял, положив подбородок ей на макушку. Они сидели так долго. Может, час. Может, два. Никто не считал. Балкон стал целым миром — без стен, без пола. Только воздух, звёзды и двое, потерявшихся в своей бесконечности.
— Мне не нужен алкоголь, — вдруг сказала она. — Мне достаточно вот этого.
— Я тоже не хотел сегодня пить, — признался он. — Хотел помнить всё. Каждую минуту.
Она подняла лицо, заглянула в его глаза. И снова — пауза. Не резкая, не неловкая. Мягкая, наполненная.
Он наклонился и поцеловал её в висок. Потом в щёку. И в губы — легко. Осторожно. Как будто боялся спугнуть.
— Адель...
— Не говори ничего. Просто будь.
И он был. До самого утра. Они уснули прямо там, на балконе, обнявшись под пледом, который он накинул позже, когда она начала зябко дышать. Она спала, прижавшись к его груди, а он просто смотрел на небо, пока глаза не начали слипаться.
Звёзды над ними не погасли. Всё было как надо. Наконец-то.