Рискнуть сердцем

Макар выручает.

Выходит из комплекса почти через пять минут после звонка. Все это время я держу Олесю за руку и стараюсь не смотреть в противоположную сторону дороги.

Я не глупый. Понял почти сразу.

Там стоит ее бывший парень.

Его взгляд прожигает насквозь неприязнью, даже сквозь стекла его машины. Чувствую это кожей. Олеся дрожит рядом, как осиновый лист на ветку. Не хочу даже знать, о чем она думает и что чувствует. Главное сейчас - уехать. Увезти ее подальше отсюда, от этого человека.

Макар подруливает, указывая головой на заднее сиденье. Без вопросов открываю дверь и пытаюсь скрыть улыбку. Вдоль всего сиденья разложена клеенка. Самая настоящая прозрачная клеенка.

– Это я купил маме на дачу, – сразу поясняет приятель. – Чтобы они с отчимом сделали укрывные для грядок.

Я понимающе киваю и все же улыбка появляется на моем лице.

Пропускаю Олесю вперед, а затем следом сажусь с ней рядом. Всю дорогу она молчит, смотрит в окно невидящим взглядом. Мне страшно подумать, что она сейчас чувствует. А что, если Олеся еще не остыла, или, что еще хуже, захотела вернуться к бывшему? Что тогда делать мне?

После нашего поцелуя в ванной я не хочу никого другого. Я хочу лишь ее. Сейчас. В квартире. В жизни. В сердце.

И если у нее остались чувства к бывшему, то ничем хорошим для меня это не закончится.

Как мне прочитать ее мысли, понять, что творится в ее голове? Я боюсь спросить напрямую, боюсь услышать то, чего не хочу слышать. Боюсь разрушить хрупкое равновесие, которое устанавливается между нами.

Я украдкой смотрю на Олесю, на ее бледное лицо, но ее дрожащие губы. Хочется обнять ее, прижать к себе, сказать, что все будет хорошо. Но я молчу и сижу на месте неподвижно.

Макар включает радио, оттуда доносится бодрая попса, совершенно не вяжется с нашим молчаливым настроением. Олеся вздрагивает, словно просыпаясь, и поворачивается ко мне. В ее глазах читается тревога, которую она тщетно пытается скрыть. Я протягиваю руку и легонько сжимаю ее ладонь, чувствуя, как она судорожно отвечает на мое прикосновение.

– Куда мы едем? – тихо спрашивает Олеся.

– Ко мне домой. В квартиру. Нужно постирать и высушить твою одежду, – мягко улыбаюсь. – А у меня как раз есть и стиралка, и сушилка.

Девушка смотрит на меня без единой эмоции на ее прекрасном лице. Ее молчание затягивается, я уже думаю, что она откажет и попросить отвезти ее домой, но Олеся лишь молча кивает в знак согласия.

Через какое-то время Макар тормозит возле подъезда многоэтажки, в которой я живу. Выхожу из машины первым, и обхожу ее, в руках держа мокрый пиджак. Открываю заднюю дверь и протягиваю руку. Олеся смотрит на меня с решимостью, но все же принимает мою помощь.

– Спасибо, что подвез, – говорю Макару, который смотрит на нас из-за открытого окна.

– Всегда пожалуйста, – он подмигивает, а затем переводит сочувственный взгляд на Олесю. – Увидимся в караоке.

С этими слова он переключает передачу и трогается с места.

Беру Олесю за руку и веду нас к подъезду, чувствуя ее взгляд у себя на спине.

В квартире пахнет чистотой и свежестью. Олеся замирает на пороге, оглядывая обстановку. У меня самая обычная квартира. Интерьер выполнен в спокойных, нейтральных оттенках.

Кухня просторная, функциональная и уютная одновременно. Совмещена с гостиной. Пол выложен большими белыми квадратами. Стены окрашены в теплый персиковый цвет, подчеркивая простоту дизайна. Коричневый гарнитур с подсветкой. Центральное место занимает прямоугольный стеклянный обеденный стол, окруженный четырьмя мягкими стульями цвета молочного шоколада.

Гостиная плавно перетекает из кухни. Здесь царит атмосфера релакса и домашнего уюта. Гармония достигается благодаря сочетанию светло-серых оттенков мягкой мебели и белых стен. Потолок украшен стильными светильниками в форме абажуров. Большой диван расположен непосредственно вблизи обеденного стола. Перед ним находится журнальный столик минималистичного дизайна, выполненный из стекла и дерева. Напротив дивана видит телевизор.

Моя спальня выполнена примерно в таких же оттенках, что и кухня-гостиная, что отлично гармонирует с деревянным напольным покрытием теплых древесных оттенков. Центральное элементом спальни является кровать больших размеров, дополненная мягким изголовьем, и встроенный шкаф-трансформер.

В квартире имеется еще одна комната, но она пустует. Пока что не нашел для нее применения.

Ванная комната исполнена в темно-коричневом цвете. В углу помещения установлена прозрачная стеклянная душевая кабинка черного цвета. Напротив душа располагается овальная акриловая ванна. Рядом - широкая белая керамическая раковина с изящным зеркалом. В другом углу вмонтированы в шкаф стиральная и сушильная машины.

В общем и целом, нанятый дизайнер потрудился на славу.

– Снимай кеды и носки тут, – показываю на коврик в прихожей. – Затем пойдем в ванную.

Олеся молча избавляется от кед и носков, а затем следует за мной, словно тень. Я понимаю, что сейчас ей нужно время, чтобы прийти в себя.

Я включаю подсветку, и мы входим в ванную комнату.

– И ты даже не спросишь: кто это был? – раздается неуверенный голос девушки.

– Зачем? – пожимаю плечами. – Мы оба знает, что этот парень - твой бывший.

Олеся опускает взгляд, и я вижу, как краснеют кончики ее ушей. Она чувствует себя виноватой. Но я не собираюсь устраивать сцен. Не сейчас. Возможно, никогда.

– Садись, – указываю на край ванной. – Примешь душ или ванну?

– Душ.

Я киваю. Подхожу к кабинке, включаю воду, чтобы она успела нагреться, и закрываю стеклянную дверцу.

Прохожу мимо зеркалу и быстро пробегаю глазами по своему отражению. Спокойное лицо, немного уставший взгляд, легкая щетина. Никаких признаков бури внутри. Но буря есть. Просто я научился ее контролировать. Ревность - глупое чувство. Особенно когда понимаешь, что прошлое - это прошлое.

– Знаешь, – ее голос тихий и спокойный, – если честно, то меня удивляет твое спокойствие.

Я молча пожимаю плечами, и она, не дождавшись моего ответа, продолжает.

– Когда я увидела Кирилла, меня как будто парализовало. Я совсем не ожидала его увидеть.

Смотрю на нее и не могу подобрать слов. Я не могу понять, что чувствую, но мне не нравиться этот диалог.

– Все как-то поплыло...

– Ты что-то чувствуешь к нему? – вопрос слетает с моих губ быстрее, чем я осознаю этого.

Олеся смотрит на меня безэмоциональным взглядом. Тишина между нами становится ощутимой, ее можно потрогать, словно плотный кокон, окутывающий нас обоих. Я чувствую, как дрожат мои пальцы, как сбивается дыхание. Я жду ответа, как приговора.

– Да...

Всего одно слово. Две буквы. И мой мир рушиться, но следующие ее слова возводят его обратно.

– Злость. Даже ярость. Никогда не думала, что способна на такие чувства.

Я выдыхаю. чувствуя, как напряжение постепенно покидает мое тело.

– Ты имеешь полное право злиться на него после всего того, что он сделал, – отвечаю я, стараясь, чтобы мой голос звучал увереннее.

Олеся наклоняет голову и смотрит мне в глаза. Ее плечи напряжены, а руки сжимают край ванны. Она борется с собой, с теми чувствами, которые внезапно нахлынули на нее.

– Я не должна этого чувствовать, – тихо произносит она, больше себе, чем мне. – Это прошлое. Я должна отпустить это.

Не могу стоять в стороне, поэтому подхожу к ней, кладу руку на ее плечо. Олеся вздрагивает, но не отстраняется.

– Ты имеешь права на любые чувства. Не вини себя за это. Не вини себя за чужие поступки.

Я глажу ее плечо, чувствуя, как под моей ладонью напряжены мышцы. Знаю, что ей нужно время, чтобы пережить это. Нельзя просто заставить себя забыть то, что причинило боль.

– Знаешь, в это есть и приятный момент, – шепчет она.

– И какой же?

– Я думала, что, встретив его, я пойму, что все еще питаю к нему приятные чувства, но этого нет. Понимаешь? И это так...прекрасно.

Олеся за последний час впервые улыбается. Искренне.

Я не в силах остановить собственную улыбку.

– Только я уверена, Кириллу что-то нужно от меня. И он добьется встречи.

– Я могу быть рядом, – тут же отвечаю я. – Если ты позволишь, конечно.

Слова звучат неловко, словно вырываются сами собой, но каждое из них прописано искренностью.

Олеся молча поднимает голову, и наши взгляды встречаются. В ее голубых глазах плескается целая буря эмоций: страх, благодарность, надежда, и что-то еще, что я не могу прочитать.

Атмосфера в ванной, кажется, электризуется. Я чувствую непреодолимое желание поцеловать эту прекрасную девушку, прижать ее к себе.

Мы застываем в этой позе. Тишину нарушает лишь монотонный шум льющейся воды в душевой кабинке.

Олеся первой приходит в движение. Она не спеша встает, и мне приходиться убрать ладонь с ее плеча. Как в замедленной съемке, наблюдаю, как она снимает через голову мою толстовку и кладет на бортик ванной. Олеся остается в мокрой облегающей футболке и юбке, прилипшие к ее телу, подчеркивающей каждый изгиб. Волосы тоже еще не успели высохнуть и рыжие волосы свисают с плеч.

Не отводя от меня взгляда, Олеся тянется к молнии своей юбки, и я слышу этот тихий, но оглушительный звук сползающего вниз бегунка.

В голове пульсирует кровь, каждое ее движение отдается желанием внизу живота.

– Я должен выйти, – шепчу я, еле слышно. – Еще секунда, и я не смогу сдержаться. Я не железный.

Олеся...точнее нет. Уже Ариэль.

Ариэль слегка приподнимает уголки губ в едва заметной улыбке, словно подтверждая мои слова. В ее глазах играет вызов, смешанный с нежностью. Она продолжает медленно стягивать юбку, позволяя ей бесшумно упасть на кафельный пол. Под мокрой футболкой просматривается кружевной контур белья.

Я делаю шаг назад, освобождая пространство между нами. Желание обладает ею и борется с пониманием, что это может быть неправильно, что я должен не допустить поступков, о которых она потом может пожалеть. Но с каждым ее движением, каждым взглядом, становится все сложнее контролировать себя.

Олеся подходит ближе, сокращая расстояние между нами до минимума. Ее пальцы касаются моей щеки, и я закрываю глаза, наслаждаясь этим мимолетным прикосновением. Ее дыхание обжигает мою кожу, и я чувствую, как она шепчет.

– Не уходи.

– Я должен.

Открываю глаза и смотрю на нее. Такое красивое лицо. Приятные черты лица и эти манящие глаза.

– Не должен.

– Должен. И ты это знаешь. Не хочу, чтобы ты потом об этом жалела.

Ее взгляд становится молящим, и я понимаю, что она хочет, чтобы мы продолжили. Но я знаю, что, если останусь, Олеся может пожалеть об этом. Я пытаюсь отстраниться, но она хватает меня за руку, не давая уйти.

– Пожалуйста, – ласковым голосом шепчет девушка.

Господи. Это выше моих сил.

Я смотрю в ее голубые глаза и вижу там не только желание, но и уязвимость. Часть меня безумно хочет остаться, поддаться этому порыву, но другая, более разумная часть, предостерегает от этого. Я знаю, что сейчас мы играем с огнем, и кто-то из нас может обожжется.

– Олеся, я не могу. Это неправильно.

В ее взгляде появляется разочарование. Она отворачивается, пряча свое лицо. Чувствую, как во мне нарастает вина, но знаю, что поступаю правильно.

– Я тебе не нравлюсь?

Вопрос повисает в воздухе, словно тяжелый груз. Я не могу сказать, что Олеся мне не нравится. Еще как нравится. Да я влюблен. Она красива, умна и, безумно привлекательна.

Но между «нравится» и «готов переступить черту» – пропасть.

– Нравишься. Очень, – отвечаю я, стараясь смягчить удар. – Но...

Я замолкаю, не зная, как подобрать нужные слова. Как объяснить, что краткосрочное удовольствие может только все ухудшить? Как сказать, что забота о ней для меня важнее, чем мимолетная слабость? Хоть и такая манящая.

– Но что? – спрашивает Олеся, не поворачиваясь. В ее голосе слышится обида, сквозь которую пробирается надежда.

– Посмотри на меня, – мягко прошу я, и она находит мой взгляд. – Я хочу. Хочу все, что ты хочешь. Но ты будешь потом жалеть об этом.

Олеся молчит, и я вижу, как в ней борются смятение и упрямство. Она хочет услышать другое, я знаю. Хочет, чтобы я забыл обо всем, кроме нас двоих в эту самую минуту.

– Я не буду жалеть, – отвечает она, и ее уверенность в голосе обезоруживает.

– Будешь...

– Да, нет же! – твердо произносит Олеся. – Почему ты вообще это решил? Я не хрупкая. Я не разобьюсь.

Я не слышу, что она говорит, вижу лишь, как ее грудная клетка поднимается и опускается. Я изо всех сил стараюсь не смотреть на ее тело. Ее голые ноги сводят меня с ума.

– Олеся, прикройся, пожалуйста, – почти стону я. – Я не железный.

– А мне и не надо, чтобы ты им был! – ее тон стал чуть громче. – Я...я хочу всего этого, Веня. Хочу твоих прикосновений на своем теле. Хочу увидеть твой взгляд. Хочу почувствовать себя желанной. Ведь именно твой взгляд...делает меня такой.

Ее слова обрушиваются на меня, как взрыв, как ослепительный фейерверк.

Что мне делать?

Я хочу поцеловать ее. С каждой новой секундой.

Олеся глубоко вздыхает, успокаиваясь.

– Вень, сейчас будет небольшая манипуляция, но я все равно скажу, – ее слова звучит, как приговор, а глаза горят каким-то лихорадочным огнем. – Если тебя ко мне тянет. Тянет, по-настоящему. Хоть немного. То...то, пожалуйста, поцелуй меня и не останавливайся. Дай мне понять, что мое сердце еще может чувствовать.

Сказать этой девушке «нет» становится невозможным. Я обвиваю ее талию руками и прижимаю к себе. Целую ее по-настоящему. Со всей страстью и желанием. Мокрые ткани одежды не создают никакой преграды между нашими телами. Я чувствую каждый изгиб, каждое биение ее сердца. Мое тело горит от желания, и я понимаю, что больше не могу сопротивляться.

Ее губы отвечают мне с такой же жадностью, с какой я их атакую. Это больше не просто поцелуй, это признание, это мольба, это отчаянный крик двух заблудших душ, нашедших друг друга.

Я углубляю поцелуй, проникая языком в ее рот, и она откликается дрожью, ее руки вцепляются в мою талию, притягивая меня еще ближе.

Чувствую, как ее дыхание учащается, как и мое собственное. Каждая клеточка моего тела кричит о ней, о ее близости, о ее тепле. Забываю обо все на свете.

Ее руки скользят по моей спине, оставляя за собой след огня. Олеся отстраняется, давая нам возможность перевести дух.

– У тебя есть?

– Да, – без лишних слов понимаю, о чем она спрашивает. – В тумбочке.

– Доставай.

– В спальню или в душ?

Легкий румянец заливает ее щеки, и она кажется мне самой прекрасной девушкой на свете.

– В душе.

От ее слов не могу остановить вырывающуюся улыбку.

– Отличный выбор.

Нежно целую ее в шею, чувствую, как она вздрагивает. Спускаюсь ниже, к ключицам, оставляя легкие следы. Она издает тихий стон, и этот звук обжигает меня изнутри.

Больше не могу сдерживаться. Беру ее за руку, веду сначала к тумбе, а затем к душевой кабине.

Я знаю, что сейчас произойдет. И я готов. Готов отдать ей всего себя, без остатка.