Страх склепов

Мой дозор окончен. Это была последняя мысль Джона после попытки позвать своего волка. Этот зов был больше мольбой, чем чем-либо еще. Надеждой. Что Призрак придет с помощью, чтобы он мог пойти сражаться за свою сестру. Чтобы защитить дозор от Болтонов. Было бы фантазией думать, что все было бы хорошо. Что он мог бы сражаться, чтобы спасти свою сестру, чтобы отомстить за свою семью. В этот момент это не имело значения, мой дозор закончился, в этот момент должен был наступить мир.

Вместо этого Джон получил свои кошмары. Он получил поездку в склепы Винтерфелла. Это был почти тот же кошмар, который преследовал его большую часть его жизни. Так это смерть? Напоминание о месте, которому я никогда по-настоящему не принадлежал. Он видел перед собой старую дверь из железного дерева, ведущую в склеп. Джон не хотел спускаться туда, не в смерти. Это могло бы быть нормально, если бы он был Старком, но это единственное, о чем всегда напоминали ему склепы. Я не Старк, я никогда им не был. Даже в Смерти. Хотя мнение Джона не имело значения в этом кошмаре. Оно никогда не имело значения, когда двери открывались. Джон не хотел входить, но ему пришлось. Джон почувствовал, как его тело движется к склепам. Джон также почувствовал привкус крови во рту.

Но это было необычно, как обычно, он был как будто на четвереньках. Глядя вниз, он мог видеть белые лапы. Он был призраком. Лютоволк имеет больше прав находиться в этом замке, чем я. Джон смирился со своим бастардом, но тоска по Старку никогда не покидала его, не по-настоящему. Спускаясь по ступеням, он приблизился к тусклым огням перед каждым Лордом и Королем зимы, которые освещали склеп. Было страшно видеть все это освещенным, обычно приходилось идти с факелом, чтобы увидеть статуи бывших Старков Винтерфелла. Он прошел мимо них всех: Брэндона Сжигателя, Брэндона Корабела, Крегана, старика севера, Теона голодного волка. Они все будут там, от Брэндона-строителя до дедушки Рикарда, дяди Брэндона и тети Лианны. Джон сомневался, что этот кошмар будет достаточно добр, чтобы статуи Отца и Робба были там. Это бы его опечалило, хотя это было их законное место. Джон снова почувствовал вкус крови. Они действительно не заслуживали быть там такими молодыми, какими они были.

Он бесцельно бродил по склепам, глядя на каждого Старка, становясь старше, когда слышал их. Это были голоса, которые всегда отмечали конец его снов. Когда жизнь предоставляла ему роскошь проснуться. Он слышал голоса Робба и Отца; звучавшие так, будто они были на пиру. Он слышал это раньше, как будто они звали его присоединиться, но он знал, что ему здесь не место. Стало темно, но он продолжал идти. Это было все, что было позволено. Голоса становились все громче и громче, когда он приближался. Джон не мог слышать, что на самом деле говорилось. Было слышно больше голосов, похожих на Брана и Рикона. Они тоже были мертвы. Может быть, этот кошмар закончится счастливо, присоединившись к его семье в смерти. Голоса становились громче и злее, как будто любой разговор, который вели голоса, стал отвратительным. Это продолжалось, пока он не услышал ее голос. Леди Кейтилин . он услышал холодные слова леди Кейтилин: «Мне не нужно отпущение грехов бастарда, я бы хотел, чтобы это был ты». Затем тишина. Тишина, Тьма и маленькая капля крови из его рта. Даже в смерти последнее слово было за леди Кейтилин. Даже в смерти она отречется от моей семьи. Даже в смерти она хотела, чтобы это я умер раньше всех остальных. Если бы она только знала, я бы умер, чтобы вы все жили. Джон бы прослезился, если бы мог.

Джон мог только продолжать идти в темноте. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем вернулся свет. Прежде чем он вошел в большую комнату в крипте, факелы на всех стенах со статуями по обеим сторонам и троном. Трон для Королей Зимы. Джон задавался вопросом, было ли это действительно частью склепа Винтерфелла. Может быть, в его глубинах. Эта мысль покинула Джона, когда он увидел, что трон зимы занят. Мужчина был крупного телосложения, и он мог видеть каштановые волосы и серые глаза. Он был Старком, но не тем, которого он надеялся увидеть. Он был молод, он не постарел. Подойдя ближе, он понял, что это был Старк, с которым он был знаком, а не тот, который затерялся в истории. Не тот, у которого была обветренная статуя. Это было лицо, которое его отец называл братом.

Джон не знал, может ли он говорить в этой волчьей форме. Он был в форме Призрака, волка, который никогда не выл. Он сомневался, может ли он говорить, но попытался: «Дядя Брэндон?»

К его удивлению, он заговорил собственным голосом, и, посмотрев вниз, он увидел, что стоит на двух ногах. Он снова стал самим собой. Старк рассмеялся и хлопнул в ладоши, вставая с зимнего трона.

«Самый последний дядя Брэндон в роду Старков!»

Голос его дяди, с его северным акцентом, как у него, был глубже, чем у отца, и гораздо более радостным. Он был полон жизни для мертвеца. У него была широкая улыбка, волчья.

«Приятно наконец-то познакомиться с тобой, Джон! Я долго ждал встречи с тобой! Хотелось бы, чтобы все было на лучших условиях, но, полагаю, мы не всегда можем получить то, что хотим».

Джон был ошеломлен этим. Он не ожидал, что тот скажет это. Но это было искренне. Джон чувствовал это: «Я не уверен, как еще мы могли бы встретить дядю Брэндона».

Брэндон рассмеялся: «Да, ты прав, мы можем встретиться только в смерти. Я просто надеялся, что мы встретимся с тобой, старым и седым, умирающим счастливым…»

Брэндон на мгновение остановился, его лицо исказилось от хмурого выражения: «Твои люди не предали тебя за то, что ты сделал правильно для Севера. И Дозора».

За то, что делал то, что было правильно. Джон не думал, что кто-то это сказал. Он думал, что его заклеймят как нарушителя клятвы после смерти. Черного ублюдка, который отказался от своих обетов. Оправдание было не тем, что Джон думал, что смерть даст ему. Ты ничего не знаешь, Джон Сноу.

«Зачем мы здесь? Что это?» — спросил Джон.

Улыбка Брэндона немного вернулась, хотя его глаза были серьезными. В этот момент он был похож на отца: «Что касается того, что это, ну, для тебя это был твой кошмар, так называемое доказательство того, что ты не Старк. Для меня и каждого Старка Винтерфелла это место, где давно умершие Старки поддерживают связь с живыми. Это место, где передают знания. В жизни и в смерти с каждой статуей и духом Старков. Обычно ты видишь это только во сне. Ты знаешь слова Севера?»

«Север помнит». Джон торжественно сказал. Было странным утешением произносить эти слова. Постоянство даже в смерти.

Улыбка Брэндона стала шире, но глаза были прикованы к нему: «Точно, мой мальчик! Север помнит! Вот почему мы здесь. Северу нужно напомнить, и я здесь, чтобы помочь тебе с этим, Джон. Север истек кровью из-за южан, Фреев, чертовых Болтонов и других, которые идут!»

«Но я мертв. Как я могу помочь, будучи трупом? Я потерпел неудачу, когда был жив», — грустно сказал Джон.

Брэндон рассмеялся: «Да, ты пока что мертв. Но Древние Боги решили высказаться по этому поводу. Как только все это закончится, ты вернешься к жизни, всего через несколько часов после акта. Не как те существа, которых создают другие, и не как те, которых создают красные жрецы.

Он остановился на мгновение и пристально посмотрел на него: «У тебя будет та же жизнь, что и прежде. Шрамы от ножей останутся, но они покажут, что твой дозор окончен. Северу нужно напомнить об этом, и ты сын дома Старков, чтобы сделать это, Джон».

Это было шоком для Джона, его должны были вернуть к жизни. Он не был уверен, что хочет этого.

«Но почему я? Почему не мои братья? Почему не Робб? Почему не чистокровный Старк?»

Брэндон выругался: «Проклятая сука Талли!»

Слова, казалось, разнеслись по всему склепу, словно боевой клич.

Брандон снова посмотрел на него: «Джон, ты единственный мужчина в доме Старков, кто способен на это! Робб зашел слишком далеко и совершил слишком много ошибок на Юге. Санса и Арья разбросаны по миру, оба забыли, кто они такие. А Бран и Рикон слишком молоды».

Джон не понимал, как дядя мог так доверять ему.

Затем Брэндон лукаво ухмыльнулся: «К тому же, Бран и Рикон живы, так что, я думаю, воскрешать их из мертвых немного бессмысленно. Я удивлен, что ты не понял этого из своих волчьих снов».

Они были живы. Этого не могло быть. Он чувствовал их волков в своих снах как Призрак. Он просто думал, что только волки выжили.

«Где!?» — крикнул Джон, это было наполовину рычание.

Смех Брэндона возобновился, громче прежнего: «Ха-ха-ха, вот оно! Вот он, Волчья Кровь! Этот призыв к жизни! Я знал, что ты не готов присоединиться к нам в смерти. Я же говорил Неду!»

Джон почувствовал, как у него вырвалось еще одно рычание: «Где!? Это не шутка!»

Брандон усмехнулся: «Нет, я просто счастлив, сынок, что у тебя есть воля к борьбе! Я бы не стал шутить с тобой о стае, Джон. Бран за стеной, к сожалению, ему приходится выполнять долг, в который мы не можем вмешаться, если хотим остановить грядущую долгую ночь. А вот Рикон в безопасности на Скагосе, его защищает его волк, женщина из свободного народа и вся мощь Скагоса. Бывший десница Станниса была отправлена ​​Мандерли, чтобы забрать его и поместить Старка в Винтерфелл. У мальчика дикая натура. Из этого мальчика, когда он станет мужчиной, вырастет еще один Теон Голодный Волк. Настоящий Принц Зимы!»

Джон услышал гордость в его голосе. Он сомневался, что отец того, кем станет Рикон.

Прежде чем Джон успел высказать свои мысли по этому поводу, его дядя продолжил.

«Но мальчик будет только дикарем без Крегана, который будет его направлять. И Брандона Разрушителя, который будет отбиваться от Других. Короля зимы. Вот кто ты. У тебя есть задатки Джона. Я видел, как ты справился с Карстарками. Я видел, с кем ты обращался со свободным народом. Черт возьми, я видел, что ты сделал с ребенком Манса! И твой совет Станнису был более чем здравым! Черт возьми, как жаль, что он не послушал и пошел только с Карстарками, своими наемниками и южанами, иначе он бы победил!»

Джон был ошеломлен уверенностью этого человека. Этот человек говорил с большей уверенностью, чем кто-либо до него. Он не знал, кто это мог быть правдой, учитывая обстоятельства.

«Но я умер за все это, как я могу быть Криганом, пришедшим снова, если все, что я сделал, привело к моей гибели!» — проревел он в зал, и звук отразился от зимнего трона и статуй. Джон снова почувствовал вкус крови во рту. Он инстинктивно потянулся, чтобы вытереть рот.

Брэндон просто пожал плечами, затем положил руку ему на плечо: «Ты прав. Ты просто не доверял своим инстинктам, Джон. Ты не послушал Призрака. Вы варги и продолжение друг друга. Тебе придется поверить в это, когда ты вернешься. Помни, когда ты вернешься, ты будешь чувствовать себя гораздо более по-волчьи. Будет естественно следовать этому инстинкту и вашей связи».

Джон не знал, правда ли это, у него были проблемы с этим его даром. Ты ничего не знаешь, Джон Сноу.

«Я теперь в Призраке?» — спросил Джон, чувствуя, что он прав.

Брэндон ухмыльнулся: «Да, большинство из вас такие, вот почему у вас изо рта постоянно хлещет кровь. Тормунд, Вэл и Эдд выпустили его. Он или вы оба нападали на тех, кто вас убил. Он охраняет ваше тело от красной ведьмы и королевы вместе с остальным свободным народом и братьями стражи. Когда вы вернетесь, вы заберете с собой часть этой волчьей натуры. Дай вам этот инстинкт, чтобы вернуть себе Север!»

«Ты действительно думаешь, что я смогу это сделать, не так ли?» — заявил Джон, и было трудно опровергнуть то, что его дядя лжет.

Брэндон кивнул, его лицо стало мрачным, как у отца: «Это я и делаю, Джон. Чтобы возглавить Север, нужен жесткий человек. Мой отец был таким во многих отношениях, хотя и ослеплен южными амбициями. Я был слишком диким, а Нед был слишком связан честью, живя с лордами Арренами. Эта честь в конце концов ранила Робба. Нед внушал преданность, но, в некотором смысле, он забыл, что наш путь — это старый путь. Северу нужны Старки прошлого. Короли Севера и Короли Зимы. И кто лучше вернет это, чем Сноу из дома Старков, который знает боль смерти?»

Отец никогда не говорил много о своих братьях и сестрах, за исключением Бенджена; но он сказал, что Брэндон был обаятельным. Джон не мог не согласиться с этим. Он знал, как влиять на людей. Джон кивнул дяде,

«Тогда я сделаю это, дядя Брэндон. Зима близко».

Лицо Брэндона снова озарилось: «Я не сомневался, что ты справишься, Джон! Мы все будем тобой гордиться!»

«Но почему ты мне это рассказываешь?» — резко спросил Джон.

Брандон снова помрачнел: «Ну, я знаю, что Робб и Нед поговорили бы с тобой. Но чтобы поговорить с живыми во сне и в этих уникальных обстоятельствах, их кости должны быть в Винтерфелле. Хотя они говорят, что сожалеют. Это все, что они мне сказали».

«В Винтерфелле всегда должен быть Старк», — грустно сказал Джон.

«Да, так и должно быть. Но более важная причина в том, что я хотел встретиться со своим сыном раньше, чем с Эшарой Дейн. Я давно хотел встретиться с тобой».

Если бы у Джона в этом склепе билось сердце, оно бы остановилось. Ты ничего не знаешь, Джон Сноу.

«Извини за резкость, Джон. Я всегда был таким».

«Почему он солгал?» ​​— спросил Джон. Он надеялся, что это не прозвучало как голос ребенка.

Брандон грустно улыбнулся: «Потому что ты мой незаконнорожденный сын. Снежный, но такой, который был бы большей угрозой, чем Нед, в глазах Юга. Южанка вроде леди Кейтилин потребовала бы, чтобы ты покинул Винтерфелл как можно скорее, думая, что ты представляешь большую угрозу. Нед знал это и не мог вынести потери кого-то еще из своей крови. Он всегда будет твоим Отцом. Я просто счастлив познакомиться с тобой».

Джон должен был разозлиться, узнав, что единственная константа в его жизни была у него отнята. Он не был сыном Неда Старка. По крайней мере, не по рождению. Но вместо этого он почувствовал немного покоя. Джон получил честный ответ на этот раз. Его плечи, казалось, расслабились на этот раз.

«А моя мать?» — осторожно спросил Джон. Он слышал эти слухи.

Грустная улыбка Брэндона осталась. «Спроси Хоуленда Рида. Он расскажет тебе всю историю. Лучше узнать его мнение по этому вопросу».

Между ними в склепах наступил момент молчания, странно мирный для Джона. Он редко получал это в жизни.

Брэндон закончил его с легкой улыбкой: «Ладно, сынок, я думаю, тебе пора возвращаться. Ты был мертв несколько часов назад. Пришло время тебе вернуться».

Брэндон протянул руку: «Это было приятно, сынок. Иди, стань Королем Зимы. Я с нетерпением жду твоих будущих побед».

Джон крепко схватил его: «Я сделаю это… и спасибо, отец».

Он заслуживает того, чтобы здесь однажды. Нед, возможно, был моим отцом всю мою жизнь. Но в смерти он дал мне покой.

Улыбка Брэндона стала шире: «С удовольствием! Иди и устрой им ад! Зима близко».

«Зима близко»

Это были первые слова Джона, когда он открыл глаза, первый вой Призрака, вернувший его в этот мир.