6
Будильник прозвенел рано. Очень рано. Было ощущение, что я закрыла глаза, а он уже пищит набившую оскомину песенку: «Вставай, вставай, и в бой, товарищ!» Надо сказать папе «спасибо». Его подарок. Сменю мелодию. Надоело ее слышать каждое утро.
От души зевнув и потянувшись, я пошла умываться.
Навстречу по коридору мне попался папа с полным мусорным ведром. Я остановилась.
- Пап, ты куда несешь ведро? Прямо по курсу - моя комната. Входная дверь - там, - Я показала верное направление.
Папа выглядел смущенным.
- Понимаешь, мама сказала, что если тебе встретится с самого утра мужчина с ведром, полным чего-либо, это хороший знак.
Мне стало смешно. Мама в своем амплуа. Она от всей души верит во все приметы и гадания. Хохотнув, я спросила:
- Чего она еще выдумала?
- А ты сходи на кухню, сама увидишь.
Быстро умывшись, я пришла на кухню. К слову сказать, по всей квартире у нас были развешаны различного рода обереги: от сглаза, порчи, на счастье, деньги и так далее. Также мама увлекалась фэн-шуем, расставляя мебель согласно этому учению, подвешивая монетки и дракончиков, и, конечно же, «музыку ветра».
Не далее как вчера мамуля, вернувшись домой с работы, привела с собой какую-то странную женщину по имени Роза Марковна. Ее лицо показалось мне смутно знакомым, возможно, она выступала на телевидении. Она представилась великолепной гадалкой, велела тащить бумагу, свечи и конфеты. Последние нужны были к кофе, который мы собирались пить. Не растворимый, а настоящий, который варят в турках и по кофеинкам которого можно гадать. Я принесла все требуемое. Сперва Роза Марковна попросила меня скомкать бумагу левой рукой (той, что ближе к сердцу) и поджечь в пламени свечи, что я и сделала. Потом мы погасили свет, и гадалка принялась рассматривать при отсвете пламени пепел сгоревшей бумаги. Похоже, то, что она увидела, ей не понравилось. Потому что она схватилась за сердце и с ужасом уставилась на меня. Объяснять что-либо она отказалась, велела маме варить кофе. Та, вся бледная, приступила к выполнению задания. Наконец, кофе разлили по кофейным чашкам, и Роза объяснила нам, как надо пить кофе: размышляя о будущем, отпивая мелкими глотками, и изредка поворачивая чашку по часовой - и только по часовой! - стрелке. Остатки недопитой гущи вылить на блюдце от себя. Кофе выпили. Конфеты скушали. Остатки гущи вылили. Стали ждать, когда та высохнет. Потом с благоговением стали прислушиваться к Розиным бормотаниям, которые не было слышно из-за радио.
Ну что сказать, ну что сказать?
Устроены так люди:
Желают знать, желают знать,
Желают знать, что будет.
Похоже, гадалка опять пришла к негативным выводам, потому что, посмотрев в мою чашку и покачав головой, она молвила:
- Марина, на твоей дочери лежит проклятье.
Счастье в жизни предскажет гаданье
И нежданный удар роковой.
Дом казенный с дорогою дальней
И любовь до доски гробовой.
Я прыснула. Две гарпии воззрились на меня. Я прикусила губу и сделала невинный вид.
- Что же это за проклятье? - дрожащим голосом спросила мама.
- Точно не знаю, - хмуро ответила экстрасенс. - Но очень скоро это выяснится. Что-то, связанное со смертью.
Мама испуганно посмотрела на меня. Роза Марковна еще долго дурила ей голову, а я, вместо того, чтобы повторять материал к экзамену, впустую убивала время. Около одиннадцати вечера Роза ушла, забрав подаренные мамой сто долларов. Вот ведь обманщица! Сыграла на самом дорогом для мамы и сбежала. Да, перед уходом велела родительнице с утра умыть меня святой водой и надеяться на лучшее.
- Ты проснулась? - мама была взволнована. - Ну, наконец-то! Садись скорее, ешь, - она пододвинула ко мне тарелку с пятью румяными творожниками.
- Мам, да я столько не съем! - возмутилась я.
- Нет, съешь, - невозмутимо ответила она. - Хочешь получить пятерку, съешь все.
Конечно же, вздохнула я, пять творожников. Вполне в мамочкином силе. Ладно, лучше не спорить, себе дороже выйдет.
- А почему ты сегодня не на работе? У тебя же сегодня эфир?
Мама вела телепередачу «Просыпайся, город!», начало ее показа было ровно в шесть утра.
- Я попросила Наташу подменить меня сегодня. Она с большим пониманием относится к таким вещам. Все у нас в студии очень взволнованы, и беспокоятся за тебя.
Точно, подумала я, у мамы на работе все с такими же прибамбасами. Наверное, и Розу Марковну ей там же присоветовали. Помню, когда Наташа рожала ребенка, мама велела мне не носить черного и ступать только с правой ноги. Не удивлюсь, если вся студия сегодня перевязана красными нитками, а у Наташи под левой пяткой лежит серебряный пятак.
Кстати, с тоской подумала я, наверняка такая же участь ждет и меня.
Угадала.
- Эту монетку подложишь в левый носок, поняла? - наставляла мама. - Из дома вышагивай только с правой ноги. И ничего не забудь, чтобы не возвращаться. И умойся святой водой. Вот кружка.
Мы переглянулись с пришедшим в кухню папой. Хорошо, хоть в его студии такой чепухи не водилось. Папа вел исследования глубоководных морских обитателей, для этого уезжал в экспедиции, собирал материал и мастерил великолепные познавательные передачи. Они пользовались бешеной популярностью, и были не хуже, чем фильмы компании ВВС. Папа никогда не верил в приметы и другую подобную чепуху, видимо, на рыб они не срабатывают. Этим я пошла в него.
- Ага, а еще съешь головку чеснока, чтобы при ответе плюнуть в экзаменатора три раза через левое плечо, и если он не растает, можешь смело требовать пятерку, ведь ты съела-таки эти пять творожников, - выдал папуля.
Я сыто икнула.
- А если он растает? - с любопытством спросила я, не обращая внимания на нахмурившуюся маму.
- Значит он вампир, - захохотал папа, довольный шуткой. Я засмеялась вместе с ним. Но под маминым взглядом смех быстро стих. Мы с папой сделали одинаковые невинные рожицы.
- Ты скоро? - спросил папа. - Давай, я тебя завезу. Все равно по пути.
- Не надо, - ответила я. - За мной Паша заедет.
Настроение быстро портилось. Весь ужас надвигающегося испытания налетел на меня, и я тихонечко завыла. Мне казалось, что я не знаю ничего. О, Боже мой, зачем я предавалась глупым занятиям, размышлениям и мечтаниям, когда надо было учить, учить и еще раз учить?! Я же не сдам экзамена! Меня с позором выгонят из Университета, а знакомые, сдавшие экзамен, будут тыкать пальцем со словами: «А, это Лизка Царева, уборщица-недоучка!» Перед глазами возникла Юлиана и ее амазонки, и они надо мной смеялись, смеялись...
Видимо, мои мысли так ясно проступили на побледневшем лице, что папа даже испугался.
- Так, быстро иди одевайся, - скомандовал он. - Вон уже и Павел твой подъехал.
Я в полубессознательном состоянии оделась, причесалась и пошла на выход. Словно зомби засунула монету в левый чулок, перекрестилась и с правой ноги шагнула через порог.
- Обязательно позвони, как сдашь! - крикнула мама вслед. - Мы с папой сегодня поздно придем, у Ларисы Павловны юбилей.
Я, не оборачиваясь, вяло помахала рукой и отправилась на заклание. Вышла из лифта, машинально пожелала доброго утра консьержке тете Марусе и вышла из подъезда. Остановилась.
Рядом с подъездом стоял автомобиль Паши. Но я смотрела не туда.
Прямо передо мной, важно вышагивая, слегка подергивая хвостом от переполнявших его чувств, прошел Толстопуз, кот, живший в нашем подъезде, всеобщий любимец, которого все усердно подкармливали, за что он и получил говорящую кличку.
Черный кот.
Я в ужасе стояла в дверях, а Толстопуз подошел ко мне, потерся о мои ноги и скрылся в подъезде. Дверь со стуком захлопнулась. Я так и стояла, рискуя опоздать на экзамен.
- Лизка, - окликнул меня Паша, - ты что застыла? Мы же опоздаем!
Я встрепенулась и подошла к машине. Села.
- Да что с тобой? - спросил Паша, заводя мотор и делая потише радио. - Ты сама не своя.
- Все нормально, - ровным, но каким-то чужим голосом ответила я.
Машина тронулась с места и набрала скорость.
Жил да был черный кот за углом...
Говорят, не повезет, если черный кот дорогу перейдет...
Всю дорогу мы молчали. Паша обеспокоено смотрел на меня через зеркало.
- Лиза, - сказал он, когда мы, наконец, приехали. - Все будет отлично.
- Откуда ты знаешь? - скептически спросила я.
- Ну, я предчувствую.
- Угу, - хмыкнула я, сбрасывая оцепенение, - все эти предсказания и приметы - бред! Ничему нельзя верить.
Паша немного обиделся.
- Ну, я надеюсь, что все будет хорошо.
- Лучше не надейся, - ответила я, - а то еще сглазишь.
- Лиза, - он начал терять терпение, - ты сама себе противоречишь.
- Знаешь, - теперь обиделась я, - мне хотелось всего лишь услышать пожелание удачи и то, что ты веришь в меня. А ты начал про какие-то предчувствия...
- Ладно, я понял, - стиснул он зубы, - это у тебя нервное. Ты нервничаешь перед экзаменом, и вымещаешь свой страх на мне.
- Тебе легко говорить, - вздохнула я. - Ты-то экзамен уже сдал.
Вот на такой непонятной ноте я вышла из машины. Осторожно, стараясь не шевелить шеей и головой, боясь растерять остатки знаний, пошла по дорожке к дверям Универа.
- Позвони, как сдашь, я заеду, - крикнул Паша из машины.
Я не ответила.
Дальнейшие три часа тянулись в каком-то тумане. Как ни странно, на экзамен я успела. Билет тянула последней - плохо, что фамилия у меня на букву «Ц». Села за стол, и только тогда взглянула на билет. Так, «Стилистика русского языка» - это я знала на зубок, не зря когда-то реферат по этой теме писала. «Влияние декабристов на мировую общественность» - тоже хороший вопрос, но вот только слишком объемный. «Влияние попсовой музыки на подрастающую молодежь» - это что за странный вопрос? Не припомню такого в программе. Ну да ладно, времени у меня много, отвечать иду последней, что-нибудь да напишу. А не вспомню, так придумаю. С этим у меня всегда хорошо было...
Минуты текли и текли, мысли тоже перетекали, правда, на бумагу. И вот первый человек пошел отвечать. Боже мой, а я еще ко второму вопросу не приступила. Надо поторапливаться. Пошла отвечать Юлиана, рассказывала долго и нудно, даже один профессор заснуть умудрился, но его вовремя пихнул в бок коллега. Тот пробудился и сходу задал Юльке вопрос, явно не по теме. Та аж посинела, не зная, что ответить. Кое-как выкрутилась и продолжила рассказывать. Наконец, ее отпустили.
Пустое место заняла Настена. Ее звонкий голосок зазвенел в аудитории, профессора аж заслушались. Видя, как Настя воодушевлено глядит на преподавателей своими синими глазенками, и немного прислушиваясь к ее речи, я поняла: тут явная пятерка.
Эх, когда же моя очередь? Еще пять человек. Я уже написала все, что знала, а третий вопрос буду рассказывать по вдохновению. От нечего делать я стала смотреть в окно. Как хорошо на улице! Как я хочу, чтоб этот кошмар уже закончился! Скорее бы!
Время тянулось очень, очень медленно. Я уже не знала, чем себя занять. И тогда стала рисовать на листочках. Собственно говоря, этого делать я никогда не умела, и нарисованный мною Паша до странности походил на приглашенного из другого Университета преподавателя. Он был председателем комиссии. И это он заснул во время ответа Юлианы.
В конце концов, преподавателям самим надоело выслушивать ответы студентов. Видимо, ничего нового для себя наши ученые мужи не открыли. Тогда они стали вызывать экзаменующихся не по одному, а каждый к себе.
Мне, как всегда, подфартило. Я попала к Никифору Никифоровичу - приглашенному профессору. Он ласково посмотрел на меня.
- Ну-с, барышня, я вижу, вы везучая. Вам попался билет, который, на моей памяти, за последние десять лет вытягивали всего два раза. Я, видите ли, сижу в комиссии очень давно.
Супер, подумала я.
- И оба раза были неуды, - добил меня Никифор Никифорович.
Великолепно, подумала я, лучше некуда. Похоже, мои страхи сбываются. Ну, Толстопуз, погоди!
- Что ж, приступайте, - разрешил мой мучитель.
И я приступила. С жаром, с патетикой доказывала ему, что стилистика нашего Великого и могучего - это круто! Он смотрел на меня, чуть удивленно приподняв брови, словно я его поразила. А когда я закончила свой второй вопрос строчками стихотворения: «Россия вспрянет ото сна, и на обломках самовластья напишут наши имена!» - в его глазах стояли слезы. Похоже, я тронула его своим ответом до глубины души.
- Похвально, похвально, барышня, - сказал он и черкнул в своих записях что-то, ужасно напоминающее пятерку. - Даже стыдно спрашивать вас после таких великолепных ответов третий вопрос...
Да и не надо, подумала я с надеждой.
- ...но все-таки расскажите мне о вашей точке зрения, хотя бы немного.
Добрый вы дедушка, подумала я.
-Ну, э, - начала я, - давайте сначала разберемся, что же такое попсовая музыка... - и начала лить воду. Минут десять болтала, он только кивал головой. - ...Таким образом, подростки создают культ попсовой музыки, что их объединяет. А поп-музыка (хоть и по большей части включает тексты вроде «Я дебила разлюбила, разлюбила, ля-ля-ля») - это песни, очень важные для сердец молодежи, и она положительно влияет на дух тинейджеров, тогда как другие музыкальные направления... - я уже хотела начать рассказывать про то, что слушает Робби.
- Достаточно, - сказал Никифор Никифорович. - Я поздравляю вас. Вы - первый человек, который сдал экзамен, вытянув этот билет.
Услышав это, я облегченно обмякла на стуле. Я чувствовала себя выжатой как лимон.
- Действительно, редко встретишь девушку, столько эрудированную в различных областях знаний. Похвально, очень похвально.
И тут его взгляд упал на мой листок с ответом. На то самое место, где я, изнывая от скуки, пыталась изобразить Пашу. Но получился почему-то Никифор Никифорович. Его рука замерла над ведомостью.
Мое сердце на миг забыло, что значит биться. Я подумала, что преподаватель меня сейчас убьет.
- Можно посмотреть? - с напряжением в голосе спросил он.
Я молча протянула ему листок. Две минуты оба молчали.
- Знаете что, девушка, - наконец сказал он, - я говорил, что у вас несомненные таланты в красноречии и эрудиции. Но это... - Он показал на рисунок. Я сжалась от страха. - Это... это же просто превосходно! - Я, не веря ушам и глазам, посмотрела на него. Профессор был в восторге!
- Я всегда плохо получался на фотографиях, нефотогеничен, что поделаешь, но ваш рисунок... Просто поразительно! Я восхищен! Можно, я заберу его на память? - с надеждой спросил он.
Я выползла из аудитории и устало привалилась к стене. Сил не было совершенно. Вот уж точно, Никифор Никифорович - самый настоящий вампир. Энергетический. Хорошо, хоть обошлось без плевков через левое плечо. Хватит с него и моего шедевра.
Результаты экзамена должны были объявить только через час, но я не стала ждать. Настёна остается, она и посмотрит мою оценку. Уж на три-то я ответила, вернее, нарисовала.
Я медленно спустилась по лестницам и вышла из дверей Альма-матер. Как же холодно. Странно, на улице жара, а меня знобит. Может, заболеваю? Перенервничала, а после стресса немудрено. Не стала звонить ни родителям, ни Паше, сразу пошла к остановке. Почему - не знаю. Наверное, не было сил.
В автобусе я спала, чуть не проехала свою остановку. Пока шла от остановки до дома, немного оклемалась. Что за странное оцепенение на меня напало? Надо встряхнуться. А то и в самом деле оправдаю чаянья Розы Марковны.
У подъезда сидел Толстопуз и умывался. Ладно, подумала я, не стану трогать тебя, животное. Живи себе. Толстопуз с презрением посмотрел мне вслед и продолжил свое занятие.
Поднявшись в квартиру, я решила принять ванну и выпить кружечку молока. Минут двадцать нежилась в теплой воде с огромным количеством пены, потягивая молочный коктейль из трубочки.
Потом включила компьютер и принялась раскладывать любимый пасьянс - меня это всегда успокаивало. Но сегодня пасьянс никак не сходился. Видимо, потому что опять захотелось спать. После горячей ванны меня разморило. Надо доползти до кровати и лечь по-человечески. Но странная слабость не давала это сделать. Я вдруг почувствовала, что рука, держащая «мышку», начала неметь. Я потрясла рукой и подвигала пальцами. А что, если мне прикорнуть прямо здесь? Полежу немного, а потом расправлю диван и засну. Засну... как же мне хочется спать...