17
Спустя месяц
От лица Минхо
Месяц. Или год. Или, может быть, всего несколько дней. Здесь, в этой проклятой камере, время перестало иметь смысл. Были только боль, темнота и редкие проблески осознания, когда меня вытаскивали на "процедуры". Уколы. Слова. Экраны. Их бесстрастные лица, склоняющиеся надо мной, словно я был лабораторной крысой.
Моё тело стало сплошным синяком. Я потерял счёт тому, сколько раз меня били током, сколько раз вкалывали эту дрянь, которая заставляла мозг плавиться, а мышцы – сводиться судорогой. Я научился не кричать, не стонать. Каждый вдох был вызовом, каждая попытка пошевелиться – пыткой. Но я не сломался. Не до конца.
Они пытались заставить меня говорить. О Правой руке, о Томасе, о других. Сначала они давили, потом кололи сыворотки, что вытягивали из меня слова, заставляя бормотать бессвязные фразы, но я цеплялся за последние крохи разума, не давая им получить то, что они хотят. Они могли контролировать моё тело, но мой разум, моя ненависть – это было моё.
Они часто упоминали Ари. Её имя было для меня и пыткой, и якорем. "Твоя дюймовочка, А7, очень интересна. Мы раскрываем её потенциал". Или: "Она почти готова. Скоро она нам всё расскажет". Каждый раз, когда они произносили её имя, новая волна ярости обрушивалась на меня, смывая боль и оцепенение, заставляя меня вновь сражаться.
"Я убью вас", – прохрипел я однажды, когда Тереза стояла надо мной, держа в руке какую-то странную металлическую штуку. – "Каждого из вас. Я клянусь."
Её глаза были бездонными, безэмоциональными. "Интересно, А7. Очень интересно. Твоя ненависть сильна. Мы это используем."
Мой взгляд обшаривал камеру, ища любую зацепку, любую возможность. Я был истощён, но не сломлен. Каждый удар, каждая инъекция лишь разжигали во мне огонь мести. Я чувствовал, как эта ненависть прорастает в каждую мою клетку, превращая меня в нечто большее, чем просто человек. В оружие.
Я лежал на полу, снова один, в этой холодной, безмолвной камере. "Верь мне, дюймовочка", – прошептал я в пустоту, и это обещание звучало громче, чем любой крик. – "Я иду за тобой. И за ними."
От лица Ари
Месяц... Или, возможно, целая жизнь прошла с тех пор, как я оказалась здесь. Мои воспоминания стали фрагментами, перемешанными с чужими мыслями, с образами, которые, казалось, были не моими. Дни слились в бесконечную череду процедур, яркого света, звенящих звуков и голосов, что шептали в моей голове, пытаясь переписать меня.
Тереза приходила часто. Её голос был гипнотизирующим, её вопросы – проникающими, как ледяные иглы. "Что ты видела? Что знаешь о Правой руке? Расскажи нам о Минхо. О его силе. О вашем иммунитете."
Мои ответы были обрывками. Иногда я говорила что-то, что даже не помнила, что я это знаю. Они что-то делали с моей головой. Я чувствовала это. Как будто кто-то копался в моих мыслях, вытаскивая их наружу, меняя, заменяя.
"Ты уникальна, А27", – говорила Тереза, её голос звучал так близко, словно она была прямо в моей голове. – "Твой разум – это ключ. Мы лишь помогаем тебе его открыть."
Я пыталась сопротивляться. Пыталась цепляться за реальность. И единственной реальностью, что не поддавалась их манипуляциям, был он. Минхо. Его имя было как мантра, его обещание – как спасательный круг в этом море забытья. "Верь мне, дюймовочка". Я повторяла это про себя снова и снова, даже когда слова казались чужими, а я сама – незнакомкой.
Иногда мне казалось, что я слышу его крики, его рык, доносящийся откуда-то издалека. Это был лишь плод моего воображения, или они действительно держали его где-то рядом? Эта мысль одновременно ужасала и давала надежду. Он был жив. Он боролся.
Моё тело было слабым, но внутри меня всё ещё теплилась крохотная искорка сопротивления. Я не сдамся. Я не позволю им стереть меня полностью. Не пока я помню его. Не пока я помню, что кто-то ждёт меня.
От лица автора
Прошёл месяц. Месяц напряжённой работы, планирования и тренировок. Каждый день Томас, Рик, Ньют, Хорхе, Бренда, Фрай, Харриэт и Винс оттачивали свой план, используя всё, что им удалось собрать – обрывки информации, выжившие карты, собственные воспоминания о ПОРОКе. Винс, словно одержимый, разрабатывал тактику отхода, а Рик тренировал группу в ближнем бою, его ярость за сестру была осязаемой.
Лагерь Правой руки на юге был теперь более укреплён, но сейчас все их мысли были сосредоточены не на обороне, а на нападении. Они обустроили новые склады с оружием, собранным по крупицам, и припасами. Ночь перед операцией была пронизана нервным напряжением.
Все сидели вокруг едва тлеющего костра. Слова были лишними. Каждый думал о своём. О потерях. О тех, кого нужно спасти.
"Завтра на рассвете", – наконец, нарушил тишину Томас, его голос был низким и твёрдым, без тени сомнения. – "Все готовы?"
Повисла короткая пауза, а затем послышались уверенные голоса.
"Готовы", – сказал Ньют, его взгляд был сосредоточенным.
"Как никогда", – добавила Бренда, поправляя кобуру.
"Это будет самый долгий день в их жизни", – прорычал Рик, крепко сжимая рукоять ножа.
Винс поднялся, оглядывая каждого. Его лицо было суровым, но глаза горели холодной решимостью. "ПОРОК падет. А наши вернутся домой. Мы не оставим никого."
Последние приготовления. Проверка оружия. Распределение снаряжения. Воздух был наэлектризован предчувствием чего-то грандиозного и ужасного одновременно. Они шли не просто спасать друзей. Они шли уничтожать систему, которая разрушила их жизни. И они не остановятся, пока ПОРОК не будет стёрт с лица земли.