Неприступная

Когда глаза устремлены в небо, в них отражается небо. Когда смотрят на болото – отражается болото. Наша воля и выбор в том, куда глаза обратить. Приведи трех друзей в музей – один увидит картину, другой – хорошенькую девушку, а третий – что у охранника носки разного цвета.

***

- Ну и что? Как трахнулись, так и разбежаться можно. Кто говорил о любви?

Его слова эхом отдались в моем сознании. Боль пронзила все тело от головы до пят, не оставляя живого места. В город пришла весна. Пришла внезапно, в середине января, больше ничего я не могу сказать. Я ебало валю. Включите свет, камни не светятся! Да ну, нахуй! Так заговорили, да? Ах, ты мразь! В этот момент мне так захотелось врезать ему по самому больному месту. Садовод ты хренов.

Что мне делать? Что я должна сейчас сделать? Ничего не понимаю – обезболивающее затмило разум, и голова пошла кругом, но это уже скорее от злости. Внезапная вспышка ярости и будто толчок в спину – я выскакиваю из палаты, дверь громко хлопает о стену, так что даже штукатурка сыплется с потолка. Нога из-за лекарств даже не болит, такое чувство, что она вообще не моя. Передвигаюсь я худо-бедно, но, по крайней мере, без костылей. Удивительно даже, видно злость придаёт мне силы.

Я отталкиваюсь от дверного косяка, попутно пряча руки в карманы, а то ещё пять минут и я впечатаю в морду этого красавчика свой кулак. 

- Вот как ты заговорил… А теперь молчи и слушай. Что ж, рада, что мы всё выяснили. Всё-таки, первое мнение всегда правильное. И знаешь что, милый, - протянула я ехидным, уже не полным злости голосом. – Иди на хуй!

Сжимаю ладонь в кармане в кулак, пальцы натыкаются на что-то мягкое. Мозг медленно переваривает информацию, вспоминая, что же я положила к себе в карман. Зловещая улыбка растягивается на губах, я со всей силы швыряю ему находку прямо в лицо с криком:

- Зис ис Спарта!

Его трусы, а это были именно они, красиво щёлкнув резинкой по носу Грея, должны бы были меня развеселить. Но мне стало ещё хуже. Сама не знаю почему.

После этого акта мести, я срываюсь с места и мчусь по коридору. Неважно куда, лишь бы подальше. Мда, надо было видеть его лицо. Такое чувство, что он вообще не понял, что произошло. Вот же сволочь.

Мое горло зарезало, и так хотелось покашлять. Снова боль, потеря… Это было невероятно мощно. В глазах все плыло, не давая нормально видеть и подгоняя меня вперед. Я слышала, как он крикнул, зовя меня, как что-то ляпнул своему другу, с которым разговаривал по телефону. Я бежала вперед, не думая ни о чем, желая скрыться в лесу, где-то, где было тихо, и подальше от людей, от него. 

Я сломалась, вся злость, все мои силы ушли на этот маленький протест, но сейчас я будто опустошена. На душе пусто и больно одновременно. Вроде и не бывает так, но я чувствовала именно это. Нож в сердце оставил кровоточащую рану, не резкую, а ноющую, разъедающую плоть насквозь. Как так получилось? Разве теперь у меня не должно было быть всё хорошо? 

Сердце просто разрывалось от боли. Любовь… Я так любила его. А он… Что он? Нихуя он! Вот что? Потрахался и все. Да, все правильно, все по фен-шую. Я бежала, не оглядываясь, падая и поднимаясь, глотая слезы, смешанные с кровью. В тот день пошел дождь, словно оплакивая мою боль и рану, которая уже не заживет никогда. Бег сбивал дыхание, тело болело, нога ныла, швы разошлись, но я продолжала бежать, врезаясь в людей, пока не увидела одиноко стоящее такси. Даже не помню, какой адрес назвала, чисто на автомате. Сунула водителю крупную купюру, и устало расползлась по сидению, не обращая внимания на красное пятно на белой повязке. Пиздец, приплыли.

Для меня тогда не было препятствий, лишь цель – убежать. Я, выскочив из такси, влетела в дом на всех парах. В нем было темно, дед в школе, Лексус гулял, все как всегда. Я залетела на второй этаж, снося все предметы на своем пути. Комната встретила холодным дуновением ветра. Горло сжалось до мизерных размеров, запрещая что-либо говорить. Тело прогнулось, а ноги дрогнули. Медленно я сползла по деревянной двери и прикрыла лицо руками, отдаваясь боли. Слезы лились, казалось, всю вечность, я уже задыхалась от боли в груди, словно меня подстрелили, я... я не знаю, как так вышло, но я успокоилась. 

Моя душа разрывалась на части, желая разорвать и тело, но видно я настолько устала плакать, что слезы сами высохли. Я просидела с закрытыми глазами какое-то время, приводя дыхание в норму. А ведь, правда, все к этому и шло. Ну, говорил он, что любит меня, ну и что? Он хотел лишь одного, меня! И это было ясно. Он не мог так быстро полюбить меня, с учетом того, что ненавидел меня, как только я поступила в эту сраную школу! Да, этого следовало ожидать от него, но я-то когда стала такой гибкой, сломанной и податливой? Я же никогда не делала такого, никогда не велась на такое, заранее разгадывая план. Хотя, что я думаю, я люблю его и буду любить… 

Тонкие пальцы сжали мокрые волосы, что спутались от бега. Душа болела и разрывала все человеческое, что только было у меня. Звонок мобильного, рука своевольно потянулась в карман. «Любимый». Ха, да ты что? Звонит? Злость сжала меня, и я с размаху разбила телефон об стену, подрываясь на ноги, и открыв дверь, вылетаю на первый этаж. Глаза моментально ищут черное пальто, мысленный процесс пришел в норму, давая сигналы, что Грей приедет сюда очень даже скоро. И мне нужно валить как можно быстрее! Я на ходу накидываю темное пальто, забирая ключи от спорткара брата. 

- Всегда хотела разбить эту тачку, - бросила я напоследок, закрывая за собой дверь. 

За минуту я забежала в гараж и завела машину. Она зарычала в такт раненому зверю у меня в груди. Я стартанула с места, попутно сметая собой все стоявшие рядом предметы. Дождь по-прежнему тарабанил по стеклам машины, а я сильнее вдавливала педаль. Боль заглушалась постепенно. Удивительно, но в тот момент я захотела разбиться, закончить все это. И я этого желала.

- Попробую, если не выйдет, буду мозолить ему глаза, - шепнула я себе под нос, отмечая всю бестолковость этой идеи. 

На спидометре больше 230 км в час, деревья так и мелькали вдоль меня, машины, что были на трассе, в тот момент как-то агрессивно сигналили мне, а я лишь с улыбкой на глазах гордо отвечала им:

- Пошли на хуй!

Выехав на пустое шоссе, которое еще ремонтируют, я стремительно ехала к обрыву, желая все закончить в тот день, что и началось. Резкий разворот руля, обрыв. Я не помню, что было потом, но очнулась я в машине. Голова гудела, и самым противным было осознание того, что даже смерть отвернулась от меня. Выбравшись из машины, вернее того, что от нее осталось, я оглянулась, дождь все не прекращался, поливая меня своими холодными каплями. Я упала на колени и зарыдала во весь голос. Противно стало, жутко противно, что аж сдохнуть хочется. Слезы с новой силой сорвались с моих глаз. Я рыдала, не сдерживая крика, металась, била машину руками, камнями и успокоилась, прижавшись к когда-то целой машине спиной и сползла на сырую землю, прикрывая лицо руками. 

Как я докатилась до такой жизни? Что произошло с такой грубой и стальной девушкой, как я? Машина искорежена в нескольких местах, она разбита до такой степени, что ее можно сдавать лишь на металлолом. Когда он ушел, во мне что-то лопнуло, не давая дышать и жить. Краски так резко померкли, что желание закончить свое жалкое существование все увеличивалось. Боль, обиды и тяжесть горечи давило на меня, я просто задыхалась от слез, что переполняли меня, боль, что душила холодными тисками. 

Запустив руку в карман джинс, я нащупала пачку сигарет, руки дрожат, ну и пусть дождь, но я попробую покурить. Дым, словно горячий метал, окутывал мое горло, прожигая тело изнутри. А ведь сигарета, словно панацея, жаль, что лишь на пару минут. Господи, неужели эти суки тебя так же ждут? Блядь, как я устала быть сильной, все время сражаться за что-то, давать отпор. Устала от всего этого. Ведь если подумать, мы не часто виделись. И стало ему легче, что мы не вместе? А ОН, ВООБЩЕ, В КУРСЕ ЭТОГО? Конечно, в курсе. Он не придурок. А вот я глупая, как котёнок, слепо идущий за своей любовью. 

Любовь? Возможно, но боль-то настоящая. Я - предсмертный крик. Вот кто я для тебя, Грей! Поднявшись на дрожавших ногах, я двинулась вверх, выбираясь из обрыва. Пойдя пару километров, я окажусь дома, это уже хорошо. Завалюсь спать и все, утром свалю из этого сраного города! А больше всего непонятно, какого хуя я не сдохла? Почему как что, так меня нашинковать хотят, когда я хочу жить и радоваться жизни, а когда сдохнуть хочу, даже на машине разбиться не могу, с учетом того, какой крутой овраг был. Блядство.