Неприступная

Я шла, буквально повиснув на Грее – спина болела, каждый шаг давался с трудом, но я и не такое переносила. Вспомнить хотя бы вчерашнюю аварию. Странно, но его запах одеколона так нравился мне, руки так и тянулись дотронуться до его волос, таких мягких на вид. Вынуждена сказать, что он нравится мне, и я была бы не против побыть с ним дольше, но не хочу, чтобы у него были проблемы, так что он лучше будет сам. 

И чем я думаю? Мне с головой хватило того розоволосого придурка – дала слабину и получила за это. Но присутствие Грея так близко сводило с ума – что греха таить он мне сразу в душу запал. Люблю темноволосых красавчиков. Перевожу взгляд на его губы – интересно, как он целуется? Наверное, очень нежно. Мать твою через эдорасскую стену, о чём это я?

Пока я думала о розовых соплях, мы уже дошли до его машины – чёрная, с открытым верхом - она так и сверкала на солнце. Интересно, это новая? Не та что разбилась, точно, а намного лучше и больше подходит к его характеру. Грей весьма нагло, но осторожно усадил на сидение, закрыл дверь и завел двигатель. С каждой секундой тело накрывала волна мурашек - да, все-таки машины - это мое. Мы набирали скорость, ветер раздувал мои волосы, а вот мне становилось все хуже и хуже. Голова просто гудела, все плыло вокруг, я даже звездочки могла посчитать. Продержаться бы немного, хотя бы до дома. 
И тут случилось самое страшное – меня укачало. Меня укачало в машине! Да такого с роду не бывало, мне даже в шутку говорили, что я родилась на мотоцикле уже. Чёрт возьми, это из-за водителя. Да, Грей – плохой водитель, точно.

В течении все поездки не говорим друг другу ни слова – я пытаюсь оклематься, а Грей, видимо, не хочет лезть ко мне с расспросами о самочувствии. А может у меня на лбу наспано, что мне супер-хреново. Выспаться бы – не высовываясь из кровати где-то с недельку. Пошлю эту школу ко всем джигурдам, пока дед в отъезде устрою себе мини-каникулы. И плевать, что потом нотации выслушивать, да ещё братишка начнёт уму-разуму учить. Думаю, я заслужила отдых после таких-то насыщенных двух дней. 

Пару минут мучений и, вуаля - я дома. Открыв дверь, я буквально выпала из машины, долгое сидение сковало мое тело, голова еще сильнее начала кружится, а тошнота подкралась к горлу. Я сидела на асфальте и старалась не вывернуть свой завтрак, слышала как Грей грюкнул дверью и подбежал ко мне. Его запах успокоил меня, но вот его вопросы… 

- Как ты? Тебе плохо? - встревожено спросил он, присаживаясь на корточки рядом.

- Зришь прямо в корень, Мерри Попинс, – огрызнулась я, и отвела вигляд не в силах смотреть в его глубокие глаза. Почему он так действует на меня? 

Боже, как же хочется обнять его, принять помощь, зарыться в его волосы и вдохнуть полной грудью, но я так боюсь за него, да и скоро мне уезжать нужно, ведь Кобра найдет меня, а я не хочу, чтобы Грея убили из-за меня… Как же мне надоело убегать, не знаю, сколько я ещё продержусь.

Вынуждена огрызаться на его помощь каждый раз - это делало еще больнее. Но в этом вся я – так проще уходить, не оставляя после себя положительных чувств. Сердце сжималось - мало мне физической боли, так еще и моральная боль есть. 

- Говори, что хочешь, мне пофиг, – рыкнул он и, взяв меня на руки, понес к дому, как невесту, ей богу.

Сказать, что я офигела - ничего не сказать. Это так резко, прямо, как пнуть демона ногой, главное неожиданно! Эх, пофиг, не белом катере, к ебеней матери. Я отбросила все мысли и решила, что если я один день позволю себе расслабиться - ничего плохого не случится. Так вроде и вышло. Он бережно занес меня в дом, положил на кровать в моей комнате, принес перекусить, а сам пошел в душ.

Где он еду-то взял? Неужели в холодильнике? Наверное, Лекс с дедом что-то припасли. От меня там только минералка могла остаться. Нет, готовить я умею, и очень даже хорошо. Но после смерти родителей, ни разу не подходила к плите. Слишком свежи воспоминания.

Как только Грей зашел за дверь, я тут же упала с кровати, корчась от боли. Есть не хотелось, хотя живот урчал, требуя хоть одну порцию пищи за день, тем более, что сандвич, принесённый Греем казался очень аппетитным. Голова просто невыносимо болела, но эта боль, не была похожа на обычную, значит, все-таки, его отец был прав. Руки сами потянулись за лекарствами, заглотив 4 таблетки и запив водой, я прислонилась к углу кровати и уставилась на небо. 

Уже темнело, а комнату освещала лишь одна настольная лампа, даря такой приятный полумрак. Взяв сигарету я «выползла» на балкон, вдохнула воздух и закурила. Как же я обожаю это чувство – лёгкий запах моих любимых ментоловых «Vogue Superslims», ощущение чуть подрагивающей сигареты в руке и невообразимый танец огня при каждой затяжке. Дым пошел по легким, по пути обжигая нёбо и оставляя горький привкус во рту, и кажется, все проблемы были решены в одно мгновение. Но, боль все не унималась. Видно врач был прав, что мне осталось не долго. Но от курения стало немного легче, непонятно, правда, почему. Надо запатентовать, как лекарство от головной боли.

Выводы я для себя сделала неутешительные - я не могу быть с Греем, принести ему боль и разочарование. Я знаю, что он чувствует ко мне симпатию и влечение. В отличие от Нацу – его чувства настоящие. Не знаю, я просто прочла это в его глазах. Глупо, пусть просто запомнит меня, как большую проблему в его жизни, чем каждый день сопли пускать будет. Я стояла и вдыхала дым сигарет, а в голове крутились слова покойной матери: «Сражайся, или мы падем, пока ангелы всех нас не спасут …». И почему это заело в голове? Этот мир прогнил, жалкие люди, каждый день - это война за жизнь, возможность ходить по улицам, любить, дружить и верить. Все так глупо, неосмысленно и противно. Это вечная борьба – с самим собой, с системой, с природой. К чёрту – я не прекращу свою битву и буду убегать столько, сколько потребуется. Даже если мне осталось недолго.

Вот я краем уха услышала, что Грей вышел из ванны. Открыл дверь и вошёл в комнату, я сразу отметила, что он круто выглядит в одежде Лекса. Капельки воды все еще на его волосах стекали по безупречной коже, а от него так мило пахнет нашим гелем. Его лицо немного вытянулось, когда он увидел сигарету, но я тут же выкинула ее, совершив не обдуманный поступок и повернулась к нему спиной. Да, спину мне разукрасили нехило, признаю. Да и шла ж я домой, она была прикрыта, а сейчас я сняла майку и нагло ходила в одном нижнем белье. Интересно, что его всё –таки больше удивило – сигарета или моя грудь, которую можно было теперь рассмотреть во всей красе? Я слышала, как он бубнил что-то, я медленно оглянулась на него, а его след простыл. Хех, четко. 

Хмыкнув, я развернулась и просто смотрела на землю, уже покрытую темным одеялом ночи. Услышав скрип пола, я не повернулась к нему, а зря. Всего секунда и меня жестоко кинули животом на кровать. Он примостился на мне, не давая двинуться, это было страшновато - я не ожидала такого. Стараясь брыкаться, я пыталась скинуть его с себя, но как только почувствовала его пальцы на моей спине, а затем как на рану был наклеен лейкопластырь, я успокоилась и просто получала кайф от его прикосновений. 

Так прошло минут десять – он обрабатывал мои раны, а я уже даже не брыкалась. Вот он слазит с меня, а я поднимаюсь, голова уже не разрывается, спина не болит так сильно, все же таблетки действуют. Я резко разворачиваюсь к нему лицом, между нами считанные миллиметры, я не могу устоять, сердце вырывается из груди, и я тянусь к нему. Мы словно с цепи сорвались – будто два изголодавшихся по теплу человека наконец-то нашли друг друга. Его руки, такие теплые, нежные, гладят мне спину, не создавая никакой боли, другая его рука уже гладит мою щеку, а я лишь получаю кайф, секунда и мы слились в неистовом поцелуе. 

Как я и думала – целуется он очень нежно, так сладко, что все проблемы мигом вылетают у меня из головы. Похоже, мы оба потеряли разум. Моя голова кружилась уже от удовольствия, а по телу пробежала дрожь вожделения. Я обхватила его руками за плечи и прижалась сильнее, ощущая через тонкую ткань футболки накачанное тело. Чувствую его руки на своей талии – он ласково гладит мою кожу, вызывая просто крышесносные ощущения. Хочу, чтобы этот миг никогда не заканчивался.

Я не ощущала ничего подобного прежде – ни с Коброй, ни с Нацу. Что это? Я ещё сильнее впиваюсь в его губы, прикусывая и перехватывая инициативу на себя. Опрокидываюсь на спину и тяну его за собой, прижимаясь так близко, будто хочу стать с ним одним целым. А я и хочу, в какой-то миг в голове проскальзывает мысль, что если он будет напорист – я не устою. 

Но Грей не настаивает – мы просто целуемся и всё. Очень долго целуемся, пока губы не начинают болеть. Эту ночь мы провели вместе – нет, ничего такого – мы болтали, смеялись. Не ожидала, но он оказался очень умным и хорошим парнем. Вот что бывает, когда человек приподнимает маску и разрешает узнать себя настоящего. Да и я сама прекратила нарочно злить его и была самой собой.

Мы решили опустошить дедулин бар: сначала выпили бутылку старого доброго Бордо, после которого нам приспичило подраться на подушках. Он повалил меня на кровать одним ловким ударом и оставил на шее засос. Потом в ход пошел запас шампанского - Dom Perignion, Louis Rodder и Piper&Charles Heidsieck. Вот тут в голову и ударило. Правда, половину мы разлили. Помню, как Грей слизывал брызги с моих губ, а я совсем потеряла контроль над собой и вешалась на него, как распутная девка. Впрочем, не думаю, что он это запомнит – ведь выпил где-то раза в два больше чем я. 

Мартини, отвёртка и неудачная попытка сделать кровавую мэри - вместо сока этот идиот налил в стакан кетчуп. Веселье продолжалось, а я никогда ещё не чувствовала себя столь свободной, как в тот момент. Мы даже отправились на ночную прогулку по району – орали песни, катались на качелях и целовались под луной. А когда я замёрзла – Грей дал мне свою куртку и взял за руку – в тот момент та часть разума, оставшаяся трезвой, дала ответ на все мои вопросы. Это любовь.