Глава 9.
Владивосток. Зима. Академия МЧС. Дмитрий Волков стоял у окна, сжимая в руке стакан с недопитым кофе. Его взгляд был устремлен вдаль, но мысли крутились вокруг одного — вокруг нее. Ее голос, ее глаза, ее рука, дернувшая его за рукав.
Он сжал зубы, чувствуя, как внутри него разгорается что-то запретное, что-то, что он не мог контролировать..
Хабаровск...
Каждый раз, когда он слышал это слово, сердце сжималось. Не курсанта Смолякова он вспоминал, а её. Ту самую, что дернула его за рукав куртки. Её голос, её глаза, её тонкие пальцы, сжавшие ткань его формы.
Глаза — огромные....мокрые от слез, но не слабые. Нет, в них горел огонь. Огонь, который обжег его куда сильнее, чем любой тренировочный полигон..
Он затянулся, выпуская дым в холодный воздух...
Два года без отпуска. Две недели недогулянные. И как назло, именно сейчас они вспомнились. Две недели. Четырнадцать дней, чтобы решить, что делать с этим проклятым "полюбил". Смоляков, чертов щенок, даже не понимал, какое сокровище ему досталось.
Волков резко развернулся, швырнул рапорт на стол.
— Твою мать…
"Отбивать? Да ты с ума сошел, Волков," — мысленно бросил он самому себе. Но чем больше он пытался отмахнуться, тем навязчивее становились мысли.
"Просто посмотрю," — убеждал он себя. — "Просто убедись, что она счастлива. И все."
"Смоляков, черт возьми," — прошептал он, откидывая голову назад. Курсант, которому он дал шанс...
Он бросил стакан в мусорное ведро, звук стекла, ударившегося о металл, разнесся по кабинету. "Две недели отпуска," — подумал он, глядя на календарь. "Две недели, чтобы решить, что делать с этим… чувством."
Волков натянул куртку, резко застегнув молнию. Он не привык ждать. Не привык просить. Он привык брать. Но тут… тут все было иначе. Она была не просто девушкой. Она была его слабостью, его проклятием.
"Хабаровск," — прошептал он, выходя на улицу. Холодный ветер ударил ему в лицо, но он даже не моргнул. Его мысли уже были там, в том городе, где она была.
"Что я ей скажу?" — думал он, садясь в машину. "Что люблю? Что не могу спать, не могу дышать без нее? Что готов на все, лишь бы она была рядом?"
Он завел двигатель, звук мотора заглушил его мысли. Но не чувства. Они только усилились.
"Черт с ним, с Смоляковым," — решил он, выезжая на трассу. "Она будет моей. Неважно, как."
Дорога была пустынной, снег хрустел под колесами. Волков ускорился, чувствуя, как адреналин наполняет его тело. Он не знал, что скажет ей. Не знал, как она отреагирует. Но он знал одно — он не сможет остановиться, пока не увидит ее.
"Ты будешь моей," — прошептал он, глядя на дорогу. "Неважно, что для этого придется сделать."
Машина мчалась по трассе, оставляя за собой шлейф снежной пыли. Волков чувствовал, как его сердце бьется все быстрее. Он был на грани. На грани того, чтобы сорваться. На грани того, чтобы взять то, что он хотел....
И вот он...Хабаровск....
Две недели.
Хватит, чтобы понять, насколько она крепко держится за рукава...
Хабаровск встретил его снежной мглой. Волков шагал по улице, не замечая холода. Он знал адрес — конечно знал. Вся личное дело Смолякова лежало у него в столе, включая пункт "контактные лица"..
Её имя звенело в голове, как навязчивый сигнал тревоги.
Ксюша...Ксю...Ксения...
Остановился у подъезда, закурил. Сигаретный дым смешивался с паром от дыхания.
— И что, Волков, — пробормотал он себе под нос, — приехал отбивать девчонку у курсанта?
Но это был не курсант. Это была она.
И он уже не мог отступить.
Дверь подъезда открылась. Он стоял у подъезда, вглядываясь в тусклый свет окна на третьем этаже. Его пальцы сжимались в кулаки, ногти впивались в ладони. Он не мог вспомнить, когда в последний раз чувствовал себя настолько беззащитным. И это бесило его еще больше.
Подъездная дверь скрипнула, и он обернулся. Она стояла в проеме, закутанная в шерстяной шарф, и в куртку...но даже толстая ткань не могла скрыть её фигуры. Её глаза — огромные, карие как терпкий виски как всегда — встретились с его взглядом.
— Вы… — её глаза расширились. — Вы же…
Волков бросил окурок, раздавил его ботинком.
— Да. Я.
Тишина повисла между ними, густая, как дым. Она шагнула назад, но он был уже рядом. Его рука потянулась к её лицу, но остановилась в сантиметре. Он боялся прикоснуться. Боялся, что это разрушит всё...
— Зачем? — спросила она.
Он шагнул ближе.
— Чтобы ты дернула за другой рукав.
Её дыхание участилось.
— А если я не хочу?!
— Тогда, — он наклонился, голос стал низким, обжигающим, — я научу...
И тут она ударила его ! Ладонь со свистом рассекла воздух и врезалась в его щеку. Боль, резкая и жгучая, будто бы разожгла что-то внутри него. Он схватил её запястье, прижал к стене..
— Дура, я же люблю тебя!!! — его голос сорвался, стал хриплым, глаза рпсширились..
Она замерла, её дыхание стало частым, прерывистым.
— Ты… ты не можешь… — она попыталась вырваться, но он не отпускал.
Хабаровск встретил его ледяным ветром, который рвал кожу, как наждачная бумага. Волков даже не почувствовал удара — только жгучую влагу на щеке, где её ладонь оставила след.
— "Ты… обалдел?!" — её голос дрожал, но не от страха. От ярости. От того самого огня, что прожигал его насквозь.
Он лизнул кровь с губ, не сводя с неё глаз.
— "Да. Обезумел. С того самого дня, как ты схватила меня за рукав."
Она отпрянула, но он уже поймал её запястье. Тонкое, хрупкое — но сила в ней была, чёрт возьми. Та самая, что заставила его метаться по казарме ночами, вспоминая, как её пальцы впивались в ткань его формы...
— "Пусти!" — она дёрнулась, но он прижал её к стене подъезда. Холодный бетон, её прерывистое дыхание, пар, смешивающийся с его…
— "Не смогу." — его голос звучал хрипло, как будто он пробежал десять километров в полной выкладке. — "Ты думала, это просто жест? Ты… коснулась меня. И теперь я не могу вычеркнуть это. Не могу забыть, как твои глаза блестели. Как ты сказала: "Спасибо"…"
Она замерла.
— "Ты… запомнил?!"
Он рассмеялся, горько, жёстко.
— "Каждое слово. Каждый взгляд. Каждый раз, когда Смоляков упоминал тебя, я хотел разбить ему лицо. Потому что он не понимает… что ты не просто девушка. Ты — моя погибель."
Её губы дрогнули.
— "Я люблю его."
— "Врешь." — он наклонился ближе, чувствуя, как её тело напрягается. — "Ты не смотришь на него так, как на меня сейчас. Ты не дрожишь, когда он рядом."
Она попыталась вырваться, но он перехватил её вторую руку, прижал выше головы.
— "Дмитрий…" — её шёпот был похож на мольбу.
— "Скажи мне уйти — и я уйду." — он придвинулся так близко, что их губы почти соприкасались. — "Но если ты хоть раз почувствовала то же, что я… то дай мне это услышать. Сейчас."
Тишина.
Только их дыхание, тяжёлое, неровное.
Потом…
Она резко дёрнула головой в сторону.
— "Ты… чёртов эгоист."
Но её губы всё равно дрожали.
— "Да." — он провёл большим пальцем по её запястью, чувствуя бешеный пульс. — "Но ты всё равно не оттолкнёшь меня. Потому что ты хочешь узнать… на что я готов ради тебя."
Её глаза расширились.
И тогда…
Она резко подняла колено.
Он едва увернулся, но ослабил хватку — и она выскользнула, отбежав на пару шагов.
— "Иди к чёрту, Волков!!!" — её голос звенел, как разбитое стекло. — "Я не твоя вещь!"
Он не стал её догонять.
Просто стоял, сжав кулаки, наблюдая, как она скрывается за дверью подъезда.
Но он видел.
Видел, как перед тем, как захлопнулась дверь…
Она обернулась.
Всего на секунду.
Этого хватило.
Он ухмыльнулся, медленно вытирая ладонью кровь с губы.
— "Не сейчас… но ты будешь моей."
И повернулся, чтобы идти к машине.
У него было две недели.
И он не собирался тратить их впустую...