Глава 7.
Утро...новогоднее утро....веселье прервал звонок в дверь, звонок, оборвавший все планы.
В дверь позвонили. Ксюша, перепугавшись, накинула голубой свитер, наспех...
Взгляд её метался. Она не знала, кто это может быть. Открыла. На пороге стоял командир Кирилла, суровый и непоколебимый, словно скала..
- «Доброе утро. Курсант Смоляков Кирилл Сергеевич с вами?» - голос командира звучал сталью. Но, странное дело, в его глазах мелькнуло что-то... человеческое, что-то... понимающее. Ксюшу передернуло от этого взгляда, стало страшно до дрожи. В голове пронеслось: «Все кончено. Его заберут. Он не успеет вернуться...»
Кирилл вышел из комнаты, его лицо выражало смесь страха и обреченности.
- «Товарищ командир... прошу вас. Простите. Это я виновата!!! Я... умоляю... только не трогайте его!» - шептала Ксюша, хватаясь за рукав командирской куртки..
- «Умоляешь зачем, глупая? Не убью я его... обещаю», - усмехнулся командир, оценивающе оглядывая Ксюшу.
«Куколка, да и только. Красивая...»
Сердце командира предательски застучало, странное, непонятное чувство охватило его. Он постарался взять себя в руки, подавив непонятное волнение.
- «Смоляков, блин, тебя ж... под трибунал отдать как два пальца об асфальт... Ты что творишь?!» - офицер посмотрел на Кирилла, потом снова на Ксюшу. Бросились в глаза длинные ноги в свитере, слегка оголенное плечико... и эти глаза...
Он... кажется, смотрел на нее,
за-ды-ха-я-сь....
«Так, стоп. Нет... потом...» - сказал он себе внутренне.
Кирилл, нервно сглотнув, ответил:
- «Товарищ командир, прошу прощения... Я не знал, что так получится...». Он чувствовал себя виноватым перед Ксю, перед командиром, перед самим собой. Он подвел всех. И теперь ему предстояла расплата..
Командир вздохнул, потерев переносицу. Смоляков стоял, опустив голову, готовый принять любое наказание. Ксюша вцепилась в рукав его куртки, словно утопающий за соломинку.
-"Пойдем, Смоляков. Поговорим." - Командир жестом приказал выйти из квартиры. На лестничной клетке он достал пачку сигарет, предложил Кириллу. Тот закурил..
- "Понимаешь, Смоляков, что натворил?! Дезертирство, нарушение устава, самовольная отлучка. Статья за статьей." - командир затянулся сигаретой, выпустив клуб дыма в морозный воздух.
-"Но, вижу, причина уважительная. Такая...чистая причина." Он посмотрел Кириллу в глаза. "Любовь, значит. Ну что ж, бывает.."
"Вернешься в академию, мне напишешь рапорт. Объяснишь все как есть. Я постараюсь тебя прикрыть. Выговор в личное дело - максимум, что получишь. Но чтобы больше такого не повторялось, понял?"
Кирилл кивнул, благодарно глядя на командира : - "А ты, Смоляков, не дурак. Девчонка и правда красивая. Береги ее...Даю тебе еще два дня. Потом к себе вернешься...а потом спишемся."
Командир докурил сигарету, бросил окурок в пепельницу : -"С новым годом, Смоляков. И постарайся сделать так, чтобы этот год не стал для тебя последним в МЧС."
Он хлопнул Кирилла по плечу и спустился вниз.
Кирилл вернулся в квартиру. Ксюша стояла у окна, обхватив себя руками. Он подошел к ней, обнял. "Все будет хорошо, Ксю..Я вернусь.Обязательно."
Она прижалась к нему, и они стояли так, пока за окном кружила метель, заметая следы его короткого, но такого важного побега к ней...
Кирилл еще не знал... что его командир... его курсовой офицер влюбился.
Вот старший лейтенант остался один... он приехал в Хабаровск... за бойцом, за своим курсантом.... но... встретил эти глаза.
Твою мать...Кирилл со своей этой девушкой...вот только я, блин, встретил её и развстретить уже не получится...
Командир сел в машину, завел двигатель. Его руки сжали руль так, что костяшки побелели. Он смотрел в зеркало заднего вида, но видел не дорогу, а ее. Ее глаза, ее губы... Он чувствовал, как что-то внутри него разрывается, как будто он стоит на краю пропасти.
«Нет, - сказал он себе. - Это невозможно. Это...»
Он сглотнул.
- Ты даже не знаешь, какая ты... - прошептал он в пустоту салона.
Ему хотелось взять её. Не в метафорическом смысле - в самом что ни на есть физическом. Прижать к стене так, чтобы она не могла дышать, чтобы её бёдра дрожали, а губы сами искали его. Чтобы она ненавидела себя за то, как её тело предаёт её, отвечая на каждый его жест, на каждый шёпот...
Но больше всего он хотел, чтобы она захотела этого сама.
Но он знал, что уже поздно. Он уже влюбился. Влюбился в ту, которую не должен был даже видеть. Влюбился в ту, которая принадлежала другому.
*****
2 дня спустя :
Ксюша не отпускала руку Кирилла, пальцы впивались в его ладонь, будто боялись, что он растворится в этом ледяном хабаровском мареве.
- Ты точно вернешься?.. - ее голос дрогнул, и Кирилл почувствовал, как что-то тяжелое и горячее перекатывается у него в груди.
Он притянул ее к себе, ощущая, как ее тело дрожит под тонкой домашней кофтой..
- Вернусь, - прошептал он в ее волосы, вдыхая запах ее вкусного шампуня и чего-то теплого, духов - Обещаю...моя..
Ксюша не отпускала руку Кирилла, пальцы впивались в его ладонь, будто боялись, что он растворится в этом ледяном хабаровском мареве. Ее дыхание было частым, неровным, губы слегка дрожали, а глаза, широко раскрытые, искали в его взгляде хоть тень уверенности. Но Кирилл был будто вырезан из камня - твердый, непроницаемый, с темной тенью в глубине зрачков, которая пугала ее больше, чем сам факт его ухода.
Его губы коснулись ее лба, потом опустились ниже - к виску, к щеке, к уголку рта. Он чувствовал, как ее дыхание становится еще чаще, как она замирает под его прикосновениями, но не отстраняется. Наоборот, ее руки ухватились за его куртку, вцепились в ткань, будто пытаясь удержать его здесь, в этой маленькой, хрупкой реальности, где они были просто двумя людьми, а не игроками в смертельной игре.
- Кирилл... - ее голос был едва слышен, но в нем звучала мольба.
Он знал, что должен остановиться. Знакомая тяжесть в груди напоминала ему о том, что за его спиной уже висел незримый топор. Командир ждал. Опоздание могло стоить ему слишком многого. Но Ксюша была здесь, под его руками, теплая, живая, такая близкая, что он мог почувствовать каждый удар ее сердца....
Его губы нашли ее шею, и он услышал, как она сдавленно вздохнула. Ее пальцы вцепились в его волосы, и она притянула его ближе, будто боялась, что он исчезнет, если отпустит хоть на мгновение.
- Мы... мы не можем... - прошептала она, но ее тело говорило иное.
- Можем, - его голос был низким, хриплым, будто он боролся с собой, с долгом, с реальностью. - Есть время... немного.
Его руки скользнули под ее кофту, и она вздрогнула от прикосновения его пальцев к обнаженной коже. Ее дыхание стало прерывистым, а губы, такие мягкие, такие близкие, приоткрылись в немом приглашении. Кирилл не стал ждать. Он захватил ее рот своим, ощущая, как она тает под его напором, как ее тело прижимается к нему, ища тепло, безопасность, кусочек нормальной жизни в этом безумии.
Его телефон загудел в кармане, резко прервав момент. Кирилл замер, но Ксюша не отпустила его. Ее пальцы сжали его руку, и она прошептала:
- Еще минутку...
Он знал, что не должен. Но ее взгляд, полный такой боли, такой надежды, заставил его забыть обо всем.
- Хорошо, - прошептал он, снова опускаясь к ее губам. - Еще минутку...
*****
Но за его спиной уже висел незримый топор.
Командир.
Его курсовой офицер, человек, который мог сломать ему карьеру одним звонком, сейчас сидел в машине с бешено колотящимся сердцем и смотрел в зеркало заднего вида, где мелькало окно квартиры. Там, за стеклом, она прижималась к его курсанту.
- Твою мать... - старший лейтенант ударил кулаком по рулю.
Он не спал уже двое суток. Не спал с тех пор, как зашел в эту квартиру и увидел ее.
Ксюша...
Хрупкая, с глазами, как цвет темного виски - прозрачных и опасных. Она смотрела на него тогда с наивным ужасом, не понимая, почему этот мужчина в форме замер в дверях, будто получил пулю в живот...
А он понял сразу.
Это она. Та самая, которая разом перечеркнула все его принципы.
И теперь он сидел в машине, сжимая руль, и представлял, как она будет стонать под ним.
Нежно.
Грубо.
Покорно.
«Скулила бы и подмахивала...» - пронеслось в голове, и он стиснул зубы, чувствуя, как кровь ударяет в виски.
Но нет.
Он не маньяк. Он офицер.
Значит, надо действовать иначе.
- Кирилл... - старлей усмехнулся, заводя двигатель. - Ты сам ее мне в руки отдал.
А за окном кружила метель, заметая следы.
И чьи-то последние иллюзии.
Пальцы сами потянулись к телефону. Один звонок - и он мог узнать её расписание. Ещё один - и все о ней.
Но что потом?..
Прижать к стене? Заставить взглянуть на него так, как она смотрела на Кирилла? А если больно сделает? А если она не простит его? Его..Дмитрия Волкова...и не сможет потом жить? Он ее погубит и возьмет силой? Нет..нет нет!!! Нельзя!
Или... медленно, шаг за шагом, втереться в доверие?
Твою мать...
Сигаретный дым еще висел в воздухе, когда командир вышел из машины. Морозный ветер ударил в лицо, но он его не чувствовал. В голове крутилось одно: эти глаза. Глаза...Большие, испуганные, но такие... живые.
Он тряхнул головой, пытаясь прогнать навязчивые мысли, но они не уходили.
Вместо этого в памяти всплыли ее ноги, едва прикрытые свитером, оголенное плечико, дрожь в голосе, когда она умоляла его не трогать Кирилла...
Тысячи раз он сталкивался с подчиненными, путающими личное и служебное, но никогда - никогда! - это не казалось ему... оправданным. Оправданным? Нет, он не мог так думать. Это было преступление. Нарушение устава. Но почему тогда его рука дрожала, когда он хлопнул Кирилла по плечу?
Почему он дал ему два дня?
Он сел в машину, включил зажигание, но не завел двигатель. Пальцы сжали руль так, что костяшки побелели.
- «Твою мать, - прошептал он себе. - Что с тобой?»
Его сердце, привыкшее к дисциплине и порядку, вдруг начало биться с какой-то незнакомой, дикой частотой. Он закрыл глаза, и перед ним снова появилась она. Он открыл глаза, резко вздохнул. Нет, это не могло продолжаться. Он был командиром. Военным. Не мог позволить себе таких слабостей...
Но чем больше он пытался отогнать мысли, тем сильнее они возвращались. Ее голос, ее запах...
Он почувствовал, как нарастающее напряжение начинает охватывать его.
- «Черт, - выругался он, - что это за херня?!» Он завел машину, резко тронулся с места, но вместо того, чтобы ехать в гостиницу, направился к набережной. Ему нужно было успокоиться. Подумать. Но мысли были как буря, и в центре этой бури - она.
На набережной было пусто. Снег падал большими хлопьями, и он остановился, вышел из машины. Холодный ветер обжигал лицо, но он не обращал на это внимания. Он стоял, смотря на темную воду, и вдруг понял, что уже не может отрицать того, что с ним происходит. Это была не просто симпатия. Это было что-то большее. Что-то опасное. Что-то, что могло разрушить все, что он выстроил за годы службы...
Старший лейтенант Дмитрий Волков вспоминал, как он тогда достал телефон, открыл контакты. Номер Кирилла был сохранен. Он мог позвонить, отменить свои слова, приказать ему вернуться немедленно. Но... он не мог. Его пальцы дрожали, когда он набирал сообщение. Короткое, сухое: «Два дня. Не больше.» Напоминание...
А сейчас его дыхание стало тяжелым, и он почувствовал, как что-то внутри него сломалось...