Глава 42.
Селим остановил машину возле нового здания. Мы вышли и направились ко входу.
— А Барби останется в машине? — нахмурилась Айла. — Нельзя оставлять животных одних в транспорте. Они могут задохнуться!
В её глазах читался такой упрёк, что я не посмела ослушаться. Сдавленно вздохнув, я выпустила собаку. Та тут же потянулась ко мне, чтобы облизать.
— Барби! Нельзя облизывать людей! — строго сказала я, но всё же погладила её по голове.
К моему удивлению, собака послушалась. Громко гавкнув, она подошла к Айле, но не стала лизать девочку, а просто села рядом.
Селим открыл дверь ключом, и мы вошли в просторное помещение. Барби осталась на улице.
— Брат, мне кажется, это не лучшее место для гостиницы, — нахмурился Мустафа. — Кто сюда будет приходить?
— Ночью оно выглядело иначе, — оправдывался Селим. — Внутри всё новое, современное…
— Ничего страшного, — успокоил его брат. — Главное, что ты ещё не заплатил. Значит, можно отказаться от сделки.
— Конечно, — поспешил с ответом Селим.
Мы вошли внутрь, и я замерла от неожиданности. Пространство было разделено на две части огромной стеклянной перегородкой, а в центре находились раздвижные двери-купе, тоже прозрачные. Интерьер поражал: современная отделка, дорогая мебель, массивные хрустальные люстры. Высокие потолки и глянцевый пол, напоминающий стекло, завершали впечатление.
— Вот это да! — восхищённо озирался Мустафа. — Теперь понимаю, почему тебе здесь понравилось. Жаль, что место неудачное для гостиницы…
— Похоже на логово наркобарона, — сухо заметил Ахмет. — Кому вообще нужно такое шикарное помещение в глуши?
— Ну ты даёшь! — Селим засмеялся и поспешно перевёл разговор. — Зато северная часть выходит прямо к морю. Представь: беседки, кафе на первом этаже, балконы с видом на воду… Красота же!
— Мама! — вдруг закричала Айла. — Там лошадка! Можно покататься?
За стеклянной перегородкой действительно стояла детская качалка в форме лошади. Ибрахим попытался открыть дверь, но безуспешно. Селим вставил ключ — щёлк, и дверь поддалась. Айла тут же рванула внутрь, а мы с Ибрахимом последовали за ней.
Только тут я вспомнила о рюкзаке за спиной — документы, вещи… Скинув его на стул, подошла к окну. За стеклом расстилалось море: ветер гнал волны к пристани, вода сверкала под солнцем. Я замерла, заворожённая видом, пока Ибрахим качал смеющуюся Айлу.
Внезапно снаружи залилась лаем Барби, послышался рокот подъезжающей машины.
— Хозяин приехал, — пояснил Селим.
Мужчины вышли, но через пять минут вернулись — все, кроме Ахмета. Вместе с Селимом и Мустафой вошли трое незнакомцев: бородатые, в национальной одежде, они странно смотрелись среди хромированного блеска интерьера.
— Словно разбойники из сказки, — усмехнулся Ибрахим.
— Точнее не скажешь, — мне стало не по себе.
Они о чём-то оживлённо спорили, но я не вслушивалась. Отвлекла статуя у прозрачной стены — всадник на белом коне, столь искусно выполненный, что казался живым. Я подошла ближе и оказалась рядом со стеклянной стеной.
— Извините, но мы отказываемся от сделки, — услышала я голос мужа.
— Что? — старший из незнакомцев нахмурился.
— Мой брат передумал покупать это здание, — повторил Мустафа.
— Мы ничего и не продавали, — второй скривился в усмешке.
— Так, Селим, — третий холодно уставился на него. — Где товар? Где деньги? Так дела не ведутся.
— Я всё улажу! — Селим побледнел. - Знаю, как добыть деньги. Вы поможете мне, а я вам двойную сумму.
Мустафа незаметно сдвинулся к стеклянной двери. Я поняла его замысел — укрыться за пуленепробиваемым стеклом. Сердце бешено застучало, только бы он успел…
Но муж не стал прятаться. Ловко щёлкнув замком, он вытащил ключ и сунул его в карман, бросив мне ободряющий взгляд. Время будто остановилось — я застыла, не в силах оторвать от него глаз.
Тут и Ибрахим заметил неладное. Его улыбка исчезла, он взял сестрёнку на руки.
Неожиданно незнакомцы достали пистолеты. Я похолодела от страха, наблюдая за мужем.
— Деньги нужны сегодня. Иначе последствия будут… неприятными. - холодно произнёс первый мужчина.
— Сегодня я не могу, но... — прошипел Селим.
— Хорошо, — муж говорил спокойно, но в глазах читалась тревога. — Назовите сумму.
— Всё, что у тебя есть, — злобно ответил второй.
— Мой брат очень богат! — Селим заговорил быстрее. — Ему принадлежат лучшие отели Стамбула! Вы даже представить не можете какой у него особняк! И машины!
Мустафа быстрым движением спрятал ключи в щель между подушками дивана и вздохнул с облегчением. Даже в этот страшный момент он думал о нашей безопасности, а не о своей.
А я могла лишь смотреть на него сквозь холодное стекло.
Подошла к двери, оказалась за спиной мужа — всего пара сантиметров прозрачной преграды, но не дотронуться, не обнять. Его улыбка, та самая, родная, что когда-то согревала мне душу, теперь лишь отражение за барьером.
— Мой брат и его семья здесь! — дрожащим голосом проговорил Селим. — Если их не будет... Если они исчезнут... я получу всё! Понимаете?!
— Понимаем, — усмехнулся один из мужчин. — Это легко решить.
— Молодец! — обрадовался второй. — За это оставим тебя в живых.
— А вот твоего брата — нет, — добавил третий.
Мустафа повернулся ко мне. Он знал, что его ждёт.
И я всё поняла.
Моя ладонь прилипла к ледяному стеклу, пальцы растопырились в немом отчаянии. Мустафа, будто эхо, повторил жест — его рука легла напротив моей.
— Я люблю тебя! — прошептал муж. — Бегите!
Потом он начал что-то шептать — я поняла, это была шахада.
Зачем?
Он так близко. Совсем рядом. Но между нами — целый мир.
Выстрел. Второй. Третий.
Мустафа падает, будто в замедленной съёмке. Кровь растекается, заливая стекло.
Его больше нет.
Самого доброго, честного, заботливого...
Я кричу, бьюсь о преграду. Остаётся лишь одно: пусть разобьётся, пусть доберутся и до меня. Я не могу без него!
— Подумай о дочери! — прокричал Ибрагим и грубо развернул меня. — Его уже не спасти!
Подросток бледен, его трясло, но в глазах — решимость. Плач Айлы возвращает меня к реальности.
— Спасти дочь, — глухо повторяю я. — Да... её надо спасти.
Последний раз взглянув на мужа, мы бросились бежать в противоположную сторону. Тело Мустафы лежало в луже крови, а Селим стоял над телом брата, как застывшая статуя. Трое мужчин, не обращая на него внимания, яростно пытались открыть дверь. Напрасно они тратили патроны — прочное стекло даже не треснуло. В отличие от моего сердца, разбитого навсегда.