Твой? Мой?
Тэхён вышел за Чонгуком, остановившись в нескольких миллиметрах, и просто смотрел на его спину. Тишину разорвал всхлип омеги и его тихий шёпот:
— Я не понимаю, что я такого сделал, что ты меня ненавидишь и играешь со мной. Но я не хочу этого терпеть. Я уеду в ближайшие дни.
На этих словах Чонгук резко развернулся. Его взгляд упал на Тэхёна, который обнимал себя за плечи, дрожа при каждом новом всхлипе.
— Я с тобой не играю, — глухо прозвучал голос вожака.
— Хватит этих игр, Чон!
Глаза Чонгука вспыхнули алым, сознание вновь отступило, и волк взял верх. Тэхён вздрогнул, когда альфа резко обхватил его за талию и уткнулся носом в шею.
Гук медленно облизнул участок кожи, а затем вонзил клыки, оставляя метку. Вытащив их из нежной шейки омеги, он несколько раз лизнул ранку, которая всё ещё сочилась кровью, отчего Тэхён содрогнулся в его объятиях.
— Мой! — прошептал Гук, его глаза уже не пылали алым, и это говорил Чонгук, а не его волк.
На крики прибежала семья Чонгука, обеспокоенная тем, что он мог навредить Тэхёну.
— Чонгук, что ты сделал с Тэхёном?! — строго спросил Джин, приближаясь к паре.
Но он тут же замер, услышав угрожающий рык сына, направленный в его сторону. Все трое мгновенно устремили взгляд на шею Тэхёна, где красовалась свежая метка.
— Гук, что происходит? — взволнованно спросил Тэхён, хватаясь за плечо вожака.
— Оборотни становятся крайне ревнивы и агрессивны к тем, кто приближается к их паре в первые часы после нанесения метки, — объяснил Чонгук, его голос звучал твёрдо, но с оттенком предупреждения.