Глава 12
В пятницу Коваленко вызвала меня после уроков. Усадила напротив и некоторое время безотрывно смотрела мне в глаза. От этого пристального взгляда стало неуютно, и я опустила взгляд.
– Саша, – начала Мария Анатольевна, – мне показалось, что у вас с Ярославом довольно напряжённые отношения. Почему так случилось?
Я пожала плечами. Откуда мне знать? Всё началось с разбитого айфона, а потом покатилось вниз как снежный ком, разрастаясь и набирая обороты.
И вообще, у меня с этим придурком нет никаких отношений, а его мнение и тем более чувства мне совершенно неинтересны.
– Посмотри на меня, Саша, – попросила классная, и я нехотя подняла взгляд, встретившись с её, серьёзным и почти умоляющим, – этот конкурс очень важен для нас. И для меня, и для Ярослава, и для других членов команды тоже. У каждого свои причины, но победа очень важна для каждого из нас. Надеюсь, и для тебя тоже...
Она сделала паузу, и я поняла, что это был вопрос. Но у меня не нашлось положительного ответа. Для меня этот конкурс ничего не значил, как и победа в нём. Я была чужой на этом празднике жизни, поэтому промолчала. И Коваленко поняла это.
– Тогда я прошу тебя, пусть ваше недопонимание не помешает работе. Ты умная девушка, а значит, сумеешь поступить правильно, не поддаваясь на возможные провокации...
«Возможные провокации»?! Я едва не выкрикнула это вслух. Хотелось рассмеяться ей в лицо. А вы тот ещё дипломат, Мария Анатольевна.
Но всё же я ничего не сказала, только кивнула. Мне не помешают итоговые пятёрки в аттестате, а Коваленко получит свою победу в конкурсе. И все в выигрыше. Всего-то и нужно – не обращать внимания на нападки Логинова. А это и вовсе не сложно, потому что в последние дни он меня игнорировал.
Надеюсь, что и завтра проблем с ним не возникнет.
– Хорошо, – это согласие не стоило никакого труда, потому что я уже приняла решение.
Иногда нужно уступить, чтобы одержать победу.
***
– Пап, мы опоздаем!
– Не опоздаем, – отец отмахнулся и продолжил разговор по телефону: – При таком раскрытии до родов ещё часа два, не меньше... Не переживайте, Ирина Ивановна – отличный врач, она приняла десятки младенцев... Хорошо, я подъеду и посмотрю, как идёт процесс... До встречи, скоро буду.
Он устало вздохнул и положил трубку. Виновато взглянул на меня.
– Но у тебя же выходной! – мне хотелось возмущаться. Вчерашнее предложение поехать вместе со мной в заповедник обернулось надувательством.
– Прости, Саш, – отец смотрел с сожалением, и мне стало неловко, что так наседаю. Он же не виноват, что человеку не терпится выбраться наружу и начать новую жизнь.
– Ладно, поезжай на свои роды, доберусь на маршрутке, – решила проявить снисхождение.
– Мне правда жаль, – он дёрнул меня за тщательно заплетённую косу, и я едва не вспылила. Не люблю, когда портят причёску. Поправила волосы, подхватила рюкзак с камерой и пошла к выходу.
– Саша, – позвал отец, и я обернулась, – ты не обижаешься?
– Нет, – улыбнулась ему и вышла за дверь.
На самом деле я обижалась.
Немного, потому что понимала, он не виноват. Но из-за того, что папа обещал отвезти меня, я вышла из дома гораздо позже, и теперь приходилось бежать на остановку.
Несмотря на ранее утро, маршрутка была заполнена под завязку. Отдыхающие ехали на Утриш. Вода там считалась самой чистой, поэтому людей всегда было много. Их не пугала даже запущенность берега, мусорные кучи, отсутствие инфраструктуры и кособокие палатки с сувенирами на каждом шагу.
Я с трудом втиснулась в салон автобуса, бережно держа перед собой рюкзак, а другой рукой схватилась за поручень.
Обожаю общественный транспорт в час пик, ни с чем не сравнимые ощущения. Я, конечно, не обижаюсь на отца за это путешествие, но в свой виртуальный блокнотик всё же запишу, что он выбрал не дочь, а какую-то рожающую тётку. И прошу заметить, в свой выходной.
Было тесно и душно. Мария Анатольевна и её задание получали от меня всё новые мысленные эпитеты и посылались в дальние пешие маршруты. Я надеялась, что постепенно люди начнут выходить, но пассажиры на остановках только прибавлялись. Почти никто не покидал автобус. И я постепенно смирилась с этим фактом, пройдя через отрицание, гнев, торги и депрессию, то есть за полчаса преодолела все стадии принятия неизбежного.
Из маршрутки вышла помятой, с оттоптанными кедами и первым делом проверила камеру.
Фух, всё в порядке. Можно начинать работу.
Кажется, я опоздала. У неприметной тропы, которая вела к воротам в заповедник, уже толпился народ. Я сделала несколько снимков с разных ракурсов и подошла ближе.
Бабушка в зелёной кепке с эмблемой в виде склонившегося от ветра можжевельника рассказывала о правилах поведения. Нельзя кричать, бегать, прыгать, слушать музыку, разговаривать по мобильному телефону, уносить с собой веточки и цветочки. Да уж, сплошные запреты, и зачем вообще сюда пускают людей, если так беспокоятся за сохранность природы?
Я сделала ещё один кадр старушки-экогида и вздрогнула, услышав у самого уха горячий шёпот:
– Ты опоздала, Барановская.
– Иди на фиг, Логинов, – процедила сквозь зубы, не отрывая объектив от лица.
Не хочу даже смотреть на этого придурка.
Весь мой позитивный настрой и убеждённость в возможности мирного сосуществования с этим богатеньким мажором разлетелись как бабочки-голубянки, которых показывала бабушка-экогид.
Повернулась спиной к Ярославу и сделала очередной кадр.
Пока мы шли по тропе, я жадно втягивала запахи леса. Никак не привыкну к этой свежести. Кажется, что от неё кружится голова, и я становлюсь как шальная – фотографирую всё вокруг. Каждый камень, каждый кустик или дерево неповторимы, уникальны, и я снова и снова щёлкаю затвором камеры.
Возле старого можжевельника гид объявил перерыв, большая часть группы упала на скамейки и достала бутылки с водой.
Я снимаю их позы, жесты, лица.
Вдруг в объектив попадается Логинов. Он меня не замечает. Ярослав стоит почти вплотную к расколотому молнией дереву и, касаясь одной рукой шершавой коры, что-то наговаривает на диктофон в новом айфоне.
Это просто потрясающий кадр: молодой человек в белой футболке, светло-голубых джинсах, надетой козырьком назад красной кепке, с взъерошенными ветром волосами, загорелой кожей и тысячелетнее дерево со струящейся лентами корой, отколотой огромной веткой и мягкой зелёной хвоей.
Контраст человека и природы был столь ярок, столь впечатляющ, что я и сама не заметила, как начала снимать. С разных ракурсов, меняя фокусное расстояние, постепенно приближалась к Логинову. И лишь, когда он поднял на меня удивлённый взгляд, поняла, что стою совсем рядом и пялюсь на него через объектив.
Я смутилась, покраснела и сделала вид, что увлечена странным насекомым, похожим на засохшую веточку. Вот дура! Ярослав теперь бог знает что обо мне подумает.
Весь остальной путь старалась держаться от него подальше, но то и дело отыскивала в толпе красную кепку.
Я недоумевала – Логинов словно преобразился. Куда подевалась его заносчивость и язвительность? Он был корректен, предупредителен, помогал пожилым людям подняться по осыпи, придерживал ветки, слишком низко склонившиеся над тропой. Ярослав беседовал с экогидами, задавал вопросы, даже о чём-то спорил, и все выглядели донельзя довольными.
Но самое главное то, как изменилось его лицо. Оно стало... блин, на ум приходит только слово «одухотворённым», хотя я и не хочу его использовать по отношению к Логинову. Ведь он вёл себя со мной как козёл.
Это точно мой одноклассник? Или его успели подменить, пока я отвернулась, делая очередной кадр?
– Ну как тебе здесь? – он неслышно подошёл, даже подкрался на привале.
Я как раз пила воду и от неожиданности поперхнулась, раскашлявшись.
– Осторожнее надо, – почти по-дружески попенял Ярослав и постучал мне по спине.
Я вытаращилась на него во все глаза и грубее, чем следовало, спросила:
– Чего тебе надо?
Он тут же убрал руку и пожал плечами.
– Ничего, просто поинтересовался, – его лицо приобрело нечитаемое выражение.
Ярослав отошёл к экогидам и снова принялся о чём-то с ними переговариваться, незаметно включив диктофон.
И всё-таки он козёл, резюмировала я, почему-то досадуя на свою грубость. Ничего ведь не сделал, и правда, просто спросил.
Когда мы наконец вышли к морю, большая часть группы от усталости едва держалась на ногах. И, заметив место для отдыха, быстро позанимали все свободные места.
Я сделала вид, что продолжаю снимать, и скрылась среди можжевеловых зарослей. Материала для статьи уже было достаточно, а мне захотелось искупаться. Да и от разношерстной толпы, если честно, порядком устала. Ведь тут не было ни одного знакомого человека, кроме Логинова, а его я старалась избегать. Наверное, мне стоит какое-то время держаться от него подальше, чтобы разобраться в своём отношении к нему.
Я спустилась вниз к воде и пошла налево, как рассказывал папа. Действительно, спустя несколько сотен метров количество людей значительно уменьшилось. Берег был почти пуст, и я нашла свободное местечко меж больших камней. Положила рюкзак, разделась и зашла в воду.
Спасибо, папа, что ты убедил меня надеть купальник.
«Работу нужно чередовать с отдыхом», – сказал он. И сейчас я понимала, насколько отец был прав.
Вдоволь накупавшись, я поплыла к берегу и заметила, что рядом с моим рюкзаком кто-то лежит. Чёрт! Как я могла забыть о камере! Там же несколько часов работы! Коваленко меня убьёт...
А затем я разглядела красную кепку, надвинутую на лицо, и успокоилась.
С одной стороны.
Потому что с другой во мне начинала закипать ярость. Какого чёрта он меня преследует?!
Я планировала размашистым шагом выйти из воды и, нависнув над дремлющим Ярославом, отчитать его как следует. Но покрытые скользкими водорослями камни спутали мне все планы.
Шаг, балансирование на одной ноге с раскинутыми в сторону руками, затем ещё один неуверенный шаг. Поскользнулась, с трудом удержала равновесие, почти присела, чтобы не упасть.
У самого берега заметила, что Логинов приподнял кепку и с довольным видом наблюдает за моими эквилибристическими потугами. Ещё и ухмыляется, гад.
– Что тебе надо? – я выбралась на сухие камни и приняла, как мне казалось, угрожающую позу, расставив ноги и уперев руки в бока.
Впрочем, на Ярослава моя злость не произвела никакого впечатления. Он разглядывал меня. Сначала огладил по-мужски заинтересованным взглядом сверху вниз, а затем снова поднялся вверх, остановившись на груди, обтянутой мокрым лифчиком.
Вот козёл!
Я смутилась и, подбежав к рюкзаку, достала полотенце. Лишь прикрывшись, почувствовала себя более-менее уверенной.
Убедившись, что больше разглядывать нечего, Логинов поскучнел и лишь тогда ответил:
– Заметил, что ты сбежала, – пожал плечами, как будто и сам толком не мог объяснить, что здесь делает.
Я хотела одеться и поехать домой. Но, собираясь снять полотенце, наткнулась на заинтересованный взгляд Ярослава.
– Отвернись! – вспыхнула, тут же смутившись из-за своей реакции. Ей-богу, как маленькая.
Логинов усмехнулся какой-то по-кошачьи ленивой усмешкой, но повернул голову в сторону.
– Было бы на что смотреть, – всё же не удержался от подкола.
Я быстро натянула шорты и майку прямо на мокрый купальник, запихнула полотенце в рюкзак и попыталась обойти Ярослава. Он среагировал быстрее, чем я могла бы ожидать. Вскочил на ноги и преградил мне путь.
– Пропусти, – он стоял так близко, что я улавливала его аромат, смешанный с запахом моря и нагретыми солнцем камнями.
Оттого, что Логинов меня преследует, а я его нюхаю, смутилась ещё больше, не в силах поднять на него взгляд. Отчего-то казалось, что если встречусь с его глазами, случится нечто непоправимое. Поэтому я продолжала молча смотреть под ноги.
Не знаю, сколько мы так простояли в полной тишине, нарушаемой лишь глухими ударами моего сердца, да криками чаек, кружившихся над гладью воды. Наконец Ярослав произнёс:
– Пошли, – и сам двинулся вперёд.
Теперь я оторопело смотрела ему вслед.
– Куда пошли? – никак не могла понять, с чего это он вдруг раскомандовался.
Логинов остановился, повернулся ко мне и посмотрел как на умственно отсталую.
– Ты домой не собираешься?
– Собираюсь...
– Ну так пошли!
И Логинов снова двинулся вперёд. А я, пожав плечами, направилась за ним. Ну пошли. Мне всё равно в ту сторону.
Больше я ничего не спрашивала, просто семенила следом, как утёнок за мамой-уткой. Сравнение показалось забавным, и я тихонько прыснула от смеха.
Мы шли к выходу, в сторону остановки. Я подумала, что он собирается проводить меня к маршрутке. Зачем ему это нужно? Мысль, что Ярослав обо мне заботится, отозвалась теплом в районе солнечного сплетения. Хотя я до сих пор не понимала его мотивов.
Но остановку Логинов миновал, не сбавляя шага. И я, заволновавшись, остановилась.
– Ярослав, – неуверенно позвала, – ты куда?
Он обернулся.
К остановке как раз подъехала маршрутка, и мы оба некоторое время смотрели, как в неё начинают заходить люди.
– Ты хочешь ехать в этой консервной банке? Чтоб тебя зажимали со всех сторон потные тела? – он скривился, выражая своё отношение к телам и зажиманию.
– А что ты предлагаешь? – засомневалась, вспомнив, как ехала сюда.
– Я отвезу тебя домой, – произнёс Ярослав спокойным, будничным тоном.
– На чём? – может, его ждёт такси?
– Идём со мной и увидишь, – произнёс Логинов таинственно и усмехнулся, заметив мою растерянность.
Вот он совсем не стремится сделать мою жизнь легче!
Почти все пассажиры зашли в автобус, а значит, совсем скоро мне предстоит сделать выбор. Поехать на маршрутке или пойти с Ярославом в неизвестность?
Почему он, вообще, куда-то меня зовёт?
Первый вариант был прост, понятен и знаком. Я знала, чего ожидать, и могла быть уверена, что доберусь до дома. Пусть без комфорта и долго, но доберусь.
А вот, что меня ждало при выборе второго варианта, не имела ни малейшего понятия. От этого по коже бежали мурашки предвкушения. Нечто неизвестное манило, будоражило воображение. Но моя рациональная половина голосовала за маршрутку, не позволяя решиться на приключение.
Я колебалась.
Все желающие погрузились в автобус, и он проехал мимо, сделав выбор за меня. Мы с Ярославом проводили маршрутку взглядом. После чего он развернулся и пошёл вперёд по дороге. А мне ничего не оставалось, как последовать за ним.
Неделание выбора – тоже выбор. Кажется, это сказал кто-то из великих философов. Или же я так оправдывала свою склонность к авантюризму.
Внутри меня какая-то жилка дрожала от страха и предвкушения одновременно. Мои эмоции обострились, всё вокруг стало ярче. Я воспринимала окружающий мир гораздо отчётливее, чем ещё минуту назад.
Мысли скакали как блохи с собаки на собаку. Я передумала десятки сценариев, но так и не пришла к единому решению, как дальше будут развиваться события. О некоторых вариантах старалась вовсе не думать, так как они вгоняли меня в краску.
Но этого я никак не ожидала...
– Пришли, – сообщил Ярослав и остановился у... мотоцикла, похожего на чёрно-красного трансформера с небольшими серебристыми вкраплениями. И вот тогда я подумала, что сделала неверный выбор.
Логинов протянул мне шлем, и я автоматически взяла его, переводя взгляд с мотоцикла на его владельца.
– Это твой?
Он кивнул.
– А у тебя есть права? – вот в этом я сомневалась.
Снова кивок.
– Но тебе же ещё нет восемнадцати. – мы с Ярославом ровесники, откуда у него могут быть права?
– Со слабым движком можно с шестнадцати, – улыбнулся он, разгадав мои умозаключения.
– А тут слабый движок?
Ярослав довольно осклабился:
– Нет.
– Но как...
– Мне можно, – перебил он мой очередной вопрос и задал свой: – Ты едешь?
Я пару секунд смотрела на Ярослава, а затем нерешительно кивнула. Мне показалось, что на его губах мелькнула довольная улыбка, но она тут же исчезла.
Я никак не могла разобраться с застёжкой шлема, и Логинов мне помог. Его пальцы были тёплыми, они осторожно касались моей кожи, и у меня перехватило дыхание от этой случайной ласки.
– А как же ты? – спросила я, заметив, что второго шлема у Ярослава нет.
– Мне можно, – снова усмехнулся он, – садись.
Я медленно и аккуратно забралась на мотоцикл позади Логинова и осторожно обняла его за талию. Это было так волнительно. Я невольно задержала дыхание, когда зарычал мотор. А затем мы помчались по-над морем, и у меня перехватило дыхание от красоты, открывшегося передо мной пейзажа.
Море внизу переливалось всеми оттенками лазури, то и дело блистая бриллиантами отражённых солнечных лучей, ослепляя и вызывая искренний восторг.
Я ещё крепче обхватила Ярослава, словно пытаясь передать все те эмоции, что испытывала сейчас.
Всё-таки я сделала верный выбор!