Глава 8
Даня
Карамелька ушла, в номере стало пусто. Охренеть, как пусто!
Я слоняюсь по "люксу". Принимаю душ и выпиваю кофе. Валяюсь на кровати и залипаю в телик, бесцельно переключая пультом каналы. Не вовремя вспоминаю прошедшую ночь, зачем-то лезу в соцсеть на страничку к Гаврилиной и...
Да, я еще раз принимаю душ. Как сопливый зеленый юнец дрочу на фотку девчонки. Это отвратительно! До чего я докатился? Но и это скинуть стресс помогает едва ли. Она уже в мозгах. Хоть ты до мозолей сотри ладони.
Выйдя из душа, прикидываю: может, пора завалиться в бар и снять какую-нибудь девчонку? Тут же эту дебильную идею отметаю. Я не хочу какую-нибудь! Я хочу конкретную! Которую сейчас, хрен знает, где черти носят. А на улице уже, между прочим, начало темнеть. А я, мать твою, волнуюсь. Она хоть до отеля-то добралась?
Схватился за телефон, набрал Гаврилиной. Ответа нет. Повторил. Та же история. Может, уже уснула? Если, конечно, ее заселили. А если нет, то возвращаемся к вопросу: где она? Не таскается же по ночному Сочи с чемоданом?
Засовываю нос в бар и стаскиваю бутылку дорогого вискаря. Щедро плеснув себе в бокал, иду "тестировать" диван. Лежать и смотреть в потолок.
Нет, ну до чего упрямая! Не понравилось ей, видите ли, вчерашнее. Ну-ну... Сказки такие она будет своему Федору в уши заливать. Катком по моему мужскому самолюбию проехать хотела? У меня к таким "вракам" иммунитет. Ее горячий ротик может говорить все, что угодно. Тело никогда не обманет. И ее телу понравилось. Я точно знаю!
В конце концов, не придумав ничего лучше, открываю ноутбук и с головой ухожу в работу. Потягивая вискарь, развалившись в кресле на террасе.
Время было уже почти полночь, когда в дверь раздался стук. Я специально глянул на часы. Сердце сразу разогналось в слепой надежде, что это принесло мою кудрявую "беглянку". Но я прицыкнул на него, заставляя унять пыл и заткнуться. Пошел открывать.
Каково было мое счастье, когда я дернул ручку двери и увидел на пороге...
- Ни слова! - шикнула Гаврилина, бесцеремонно отодвигая меня с прохода и закатывая в номер свой ярко-желтый чемодан.
- И даже...
- Нет.
- Что...
- Просто, пожалуйста, молчи! - топнула ногой Карамелька, буйные кудри на ее голове забавно подпрыгнули. Я за кашлем в кулак спрятал довольную улыбку. Вернулась!
Но я не рад. Ни в коем случае не рад!
Юля скинула со своих изящных лодыжек босоножки и потопала с чемоданом в спальню. Я за ней, как верный пес, пуская слюни на самую аппетитную косточку. Внимательно следя за движениями стройных голых ножек и соблазнительными "восьмерками", которые выписывала ее шикарная задница при каждом движении. Она восхитительна. Она идеальна. Что на вид, что на ощупь! Хочется сжать, пощупать и расцеловать. Она просто идет - у меня в штанах пожар, ураган и землетрясение. Стояк, в общем, жуткий! Приходится руки в карманы спортивных штанов засунуть, чтобы так откровенно не выпирало.
- Значит, так, - командным тоном выдает Гаврилина. - Договариваемся сразу! - крутанувшись на пятках, оборачивается.
Я вскидываю взгляд, всем своим видом отрицая тот факт, что я только что пожирал глазами ее зачетный вид со спины:
- Что? Ты что-то сказала?
- Я говорю: ванной пользуемся по очереди и по расписанию. Чур, я утрами первая! Мне дольше собираться. Два часа мне вполне достаточно. Вечерами, так уж и быть, уступаю пальму первенства тебе. Теперь, вещи, - дергает дверцу шкафа Юля. - Вот это моя половина, - сдвигает вешалки с моими рубашками влево, тыча пальчиком в пустое пространство. - А это твоя половина. Не путай! Ящики верхние твои, нижние мои. Ты высокий, дотянешься.
Вы посмотрите, кто тут раскомандовался!
- Все ясно?
Заглядываю в шкаф, нагоняя на лицо выражение предельной сосредоточенности:
- Нет.
- Что значит "нет"?
- А если я хочу, чтобы моя половина была справа? Как быть?
- Перехотеть. Твоя слева. Точка.
- Это попахивает насильственным принуждением, Гаврилина. Со мной так нельзя. Я существо нежное и люблю, когда со мной в отношениях ласково.
- Это не отношения. Это вынужденное соседство. Не путай. Так, кровать! Я сплю слева, ты спишь справа.
- Это слишком сложно. Я запутался.
- Что?
- Вешалки слева, кровать справа. Где логика? Нельзя как-то придерживаться одной стратегии планирования нашей увлекательной совместной жизни? - силюсь не заржать.
Карамелька складывает руки на груди и агрессивно сдувает упавший на глаза локон:
- Кровать - право, вешалки - лево. Что тут путать?!
Я поднимаю руки:
- А ты почему вообще вернулась-то? Нет, ты не подумай, наш с моим эго «люкс» к твоим услугам, я интересуюсь из чистого любопытства.
Бля г сокрушенно качает головой, мило насупившись. Открывает чемодан, начиная разбирать. Пыхтит, как потревоженный ежик, и жалуется мимоходом:
- Я его потеряла. Не могу поверить просто! Я вообще в эту поездку какая-то рассеянная и нерасторопная, что за наваждение такое?
- Что ты потеряла?
- Паспорт! Я потеряла паспорт. Представляешь? - пихает аккуратной стопкой футболки и майки в ящик комода. - Ума не приложу, где и когда.
- Серьезно? - заламываю бровь. - Как можно потерять свой главный документ? - отвожу взгляд, подцепив пальцем симпатичный черный бюстик в чемодане Гаврилиной. - Наверняка где-нибудь... лежит... - поднимаю лифчик за лямку, крутя перед глазами с похабной улыбочкой. - Я бы потрогал... - все такое просвечивающее, ажурное, максимально бодрящее самые развратные мысли. Увидеть бы это на упругой двоечке Карамельки...
- Что "потрогал"? Эй! - Юля налетает на меня, как фурия, и вырывает из рук эту пикантную деталь гардероба. - Свой потрогай!
- У меня таких нет. К счастью или к сожалению. Так как ты умудрилась его потерять?
- Откуда я знаю! - шипит. - Вот так - взяла и потеряла.
- Что теперь будешь делать?
- Пойду писать заявление об утере. Завтра позвоню в аэропорт, может быть, там забыла. Хотя слабо верится.
- На стойке в отеле не спрашивала?
- Спрашивала. Нет его, - морщит свой носик. Мне жуть, как хочется ее в него чмокнуть. Я держусь. Чтобы чем-то себя занять, прохожу к бару и стаскиваю еще один пустой стакан. Чтобы слегка успокоить свое разбушевавшееся кудрявое облачко - плескаю каплю виски Юле и добавляю себе. Протягиваю Гаврилиной, она хмурится:
- Что это?
- Чай.
- Это виски.
- Если знаешь, зачем тогда спрашиваешь?
- Запивать проблемы алкоголем - ни к чему хорошему не приведет.
- А мы не запиваем, - стукаю своим бокалом о ее. - Мы успокаиваем тебя. Выдохни, Карамелька, а то ты сильно напряженная какая-то.
- Я смотрю, зато ты сильно довольный. Почему?
- Ты вернулась, - развожу руками, обводя номер, - да, я доволен.
Гаврилина как-то подозрительно косится в мою сторону. Я улыбаюсь. Самой обезоруживающей и милой улыбкой в своем арсенале. Обычно девчонки на нее охотно ведутся. Но Карамелька не того сорта "девчонка". Ее это не пронимает. Наоборот настораживает сильнее.
Юля еще какое-то время сверлит меня взглядом, крутит в руках бокал, а подумав, одним махом его опустошает. Возвращается к разбору чемодана, заявляя тоном строгой непреклонной учительницы:
- То, что я вернулась - ничего не значит, ясно?
- Ясно.
Ясно, что я бы с удовольствием поиграл с ней в ролевые игры. Юле определенно были бы к лицу строгие очки и указка, а еще юбка-карандаш и развратная блузочка с расстегнутыми верхними пуговицам. Обязательно, чтобы оттуда выглядывал секси-бюстик, который пару минут назад она вырвала у меня из рук. Да, еще алая помада на губах, и ее губы у меня на... Блть! У меня снова встал.
- Ты мой начальник, я твоя подчиненная, - не унимается заноза. - У нас сугубо рабочие отношения, - ненавижу эти наши "сугубо рабочие". - Никакого флирта, никаких заигрываний и да, мы спим в одной кровати, но не вместе. Чувствуешь разницу?
- Значит, бойкот дивану? А ты не полезешь снова ко мне обниматься среди ночи? А то знаешь, я так могу и психологическую травму заработать, Гаврилина. Спать с девушкой, которая тебя не хочет - это больно, - закатываю глаза.
- Я. Не. Лезла. Обниматься! - рычит Карамелька, кидаясь подушкой. - Но я знаю, что нужно сделать, чтобы ты больше не распускал свои руки!
И она делает.
Сначала разбирается со своим чемоданом, потом принимает душ. А выйдя оттуда бодренькой, свеженькой и соблазнительно источающей клубничные ароматы на весь гребаный "люкс", разводит бурную "строительную" деятельность.
- Что ты делаешь? - спрашиваю, когда эта злая пигалица решительно тащит из гостиной огромные диванные подушки.
- Баррикады.
- Ты рехнулась, Карамелька?
Юля отмахивается от меня.
- Детский сад! - закатываю глаза. - Мы два взрослых человека, неужели мы не сможем проконтролировать движения собственных тел?
- Твое тело не поддается контролю. Особенно, когда управление плавно перетекает из верхней головы в нижнюю. А так как это бывает слишком часто... м-м, нет! Нам нужна стена из подушек.
- Еще раз напомню, что это ты вчера первая начала.
- Я тебе не верю.
Ну, разумеется! Это ведь я в нашей паре злой гений, вечно думающий членом! Хотя последние сутки, надо признать, так оно и есть. И это, признаться честно, утомляет.
Я отмахиваюсь:
- Глупая затея.
- Гениальная.
- Ты зря тратишь силы и время.
- Либо тащи мне подушки, либо не мешай!
- Оке-е-ей.
Юля визуально делит кровать пополам и укладывает первое препятствие для доступа к своему соблазнительному телу. За первой идет вторая. Надо сказать, подушки занимают львиную долю кровати. Они огромные! Вместо них поместился бы еще один такой, как я. Наглый и неотразимый.
Но Гаврилину это ни капли не смущает. Довольный своими пакостями злой гном Юлия притаскивает третью подушку. Я молча наблюдаю за ее потугами. В итоге забиваю болт! Один фиг, я что-нибудь придумаю, и к утру этих баррикад между нами не будет.
Оставляю Юлю творить безобразие и выхожу на террасу. Проветриться и подышать свежим, не одурманенным Карамелькой воздухом. Упираю руки в перила, бросая взгляд на подсвеченное огнями побережье.
Я такая скотина! Признаю. Я играю максимально нечестно. Но я ничего больше не смог придумать, кроме как стащить у Карамельки паспорт в надежде, что ей откажут в заселении в отель без предъявления документов. Виновен. По всем статьям. Если она об этом узнает - ее взорвет. Поэтому что? Правильно, надо сделать так, чтобы она никогда об этом не узнала. Бинго.
- Ай...ай...ай! - доносится из спальни писк.
Я напрягаюсь и прислушиваюсь.
- Юль? Ты там в порядке?
Может, ее завалило собственными баррикадами?
- У-у-уй... Да что ж такое-то, блин! Ауч!
Нет. Походу, что-то покруче.
- Юля, что случилось? - в пару длинных шагов возвращаюсь в спальню.
Девчонка скачет по гостиной на одной ноге, сжимая ладонями пальчики второй. Лицо выражает крайнюю степень боли. Ее милую мордашку перекосило. В уголках глаз блестят слезинки.
- Эй? - подхватывают Карамельку под руку. - Что случилось?
- Дурацкая! Дурацкая мебель! - хлюздит Юля. - Я ударилась...
- Иди сюда, - подтягиваю ее к кровати, усаживая. - Дай гляну, - тяну руку к стопе.
Юля начинает брыкаться, отбиваясь от моей руки своими руками:
- Нет-нет, не надо! Уже все... все... ау-у-у, - поджимает губы, шмыгая носом.
- Больно?
- Мхм...
- Давай сюда!
Бесцеремонно хватаю девчонку за лодыжку, заставляя вытянуть ногу. Юля брыкается. Пытается выдернуть ножку из моего захвата, дергая на себя. Я с силой сжимаю и дергаю обратно, пригвождая ее задницей к кровати непреклонным недовольным взглядом.
Гаврилина захлопывает рот, морщится и сдается. Осторожно обхватываю стопу. С трудом сглатываю вязкую слюну. Миниатюрная ножка и аккуратные, с нежно-розовым педикюром пальчики. Аут!
Я залипаю взглядом и чувствую себя фетишистом, помешанным на женских ступнях. Что за извращение? Мысли в голове гуляют самые разнообразные, но вполне однозначные. Да еще и ее халат задрался. Я вижу, какое на Гаврилиной белье. Шикарное, полупрозрачное, ажурное...
Но я туда не смотрю. Совсем не смотрю. Даже одним глазом ни-ни!
Член в штанах снова стоит по стойке смирно. Ему сегодня не позавидуешь. У него сегодня сплошные эмоциональные качели. Встал, упал, встал, упал и так весь вечер. Еще немного, и он «сломается»!
- Что там? - шипит от боли Юля, не замечая моего плотоядного взгляда.
- Какой ударила? - спрашиваю, а у самого голос проседает.
- Мизинчик, - шмыгает носиком.
Да, вижу я ее мизинчик. Покраснел слегка.
- Пошевели.
Юля послушно двигает пальчиками.
- Так болит?
Щупаю.
- Нет...
- А так?
Надавливаю.
- Н-нет...
- А вот так?
- Ой-ой-ой... болит!
- Тш-ш-ш, - я успокаивающим жестом поглаживаю ее пальчики. Массирую подушечки, поглаживая костяшками впадинку. Нерасторопная моя. Все куда-то бежит, торопится. Совсем себя и свои очаровательные части тела не бережет.
- Ушибла, - говорю. - Перелома нет.
- Уф-ф-ф, теперь болеть будет...
Я улыбаюсь одними губами. Глазами я ее уже раздел и съел!
Тяну ее ступню к себе и касаюсь поцелуем ушибленного мизинчика.
Юля, обалдев, дергается и пытается вырвать из моих рук ножку.
Я держу крепко. Одной за щиколотку, второй за икру. Тяну к себе ближе.
Юля пищит:
- Ты с ума сошел?!
- Помнишь, как в детстве говорили? Если поцеловать место ушиба, то быстрей заживет.
- Я не уверена, что это работает! Лучше приложи что-нибудь холодное...
- Здесь я доктор, мне решать. Пациентам право голоса не давали.
- Странные у вас методы, доктор, - фыркает Гаврилина. - Я вам не доверяю. Отдай! - еще раз дергает ногой.
Я не отпускаю.
- А так? - повторяю свои манипуляции, целуя мизинчик. - Доверяешь?
Девчонка поджимает губы и замирает.
- Или вот так? - уделяю внимание каждому аккуратному пальчику по отдельности.
Карамелька вздрагивает, ее грудь под халатом начинает вздыматься все чаще и чаще. Я чувствую ее возбуждение. Она дрожит. Блть, еще чуть-чуть, и я "разряжусь" прямо в штаны! Член уже гудит, натягиваясь до предела. Хочется его поправить, а лучше сжать и не своей рукой. Я гребаный мазохист. Надо бы остановиться, но я продолжаю, спрашивая:
- Теперь не болит?
Карамелька машет головой.
- Н-нет...
Я, не удержавшись, улыбаюсь и прикусываю большой пальчик, касаясь подушечки языком. Попалась:
- Все еще не доверяешь моим методам?
Зрачки Юли расширяются, губки разъезжаются, складываясь в букву "о". И это очаровательно! Кажется, я нашел, где у нее тумблер «выключения» злости, воли и агрессии. Она смотрит на меня, и ее все сильнее начинает бить дрожь.
Интересно, Юля боится меня или реакции собственного тела, которое снова моментально вспыхивает и оживает под моими прикосновениями? Огромные мурашки набегают на ее кожу. Щечки раскраснелись. Глаза большие и дикие. В этот момент она выглядит потрясающе! Такой я ее и запомнил в ту огненную ночь. Возбужденную, доверчивую, горячую. Всю мою...
- Ну как? - шепчу. - Прошел мизинчик, Карамелька?