1.17.
ЧОНГУК
Много времени это не заняло.
Мои кулаки побывали в десятках драк и ещё больше в спаррингах и боях.
И я знал, что здесь мне ничего не угрожало.
Кто толпой нападал на неравных себе по силе, как и в одиночку, кто громче всех петушился с угрозами на противника, кто исподтишка бил, на деле представлял собой жалкое зрелище. Трусливых, подлых шакалов, которые на самом деле страдали от собственной ущербности и никчёмности, натягивая на себя флаг альфачей.
По-настоящему сильный не запугивает своей неадекватностью.
Он просто делает своё дело, побеждает и всё.
Рапунцель, конечно, же меня не послушала и сразу выскочила из машины.
– Телефон, – прорычал, когда малолетки с расквашенными носами бросились в рассыпную.
– Вот, мы хотели вернуть, – заскулил один из щенков, отдавая мобильник Лисы.
– Он тебя ударил? – Я повернулся к Раппи, которая уже сидела у собаки и пыталась успокоить испуганное животное.
– Да, он, а дружки просто толкали.
Рядом со мной осталось трое пацанов, остальные разбежались.
Вот и вся братва.
Тьфу, а не мужики.
Я зарядил тому, что ударил Лису, по печени, рассчитав силу так, чтобы ему было адски больно, но стоять на ногах он мог.
– Ещё раз поднимешь руку на девушку, на любую, я тебя найду! – Я взял его за грудки, сдерживаясь, чтобы не сломать его правильной формы нос, но не хотел марать руки. – Вылизывай, сука, её сапоги и моли о прощении.
– Что?! – Пацан с ужасом смотрел то на меня, то на застывших дружков.
– Выбирай, сломанные руки и ноги у тебя и у твоих друзей или вымаливаешь у неё прощение и вылизаваешь её сапоги. Я повторять больше не буду.
– Гук, это лишнее. – Лиса встала и недовольно на меня посмотрела. – Я против.
– А я тебя не спрашивал, – я поднял биту и этого было достаточно для ответа.
– Сапоги, – выдохнул шакал, всё ещё не веря в серьёзность моей угрозы.
– Чонгук, я прошу тебя, не надо... – Принцесса Диана продолжала гнуть свою линию добра, а я сдерживался, чтобы не переломать кости мерзавцам. – Они же просто злые подростки, которые сами не понимают, что они делают. А ты ведёшь себя, как больной псих! К чему такая жестокость?
Я швырнул вконец бледного пацана к ногам Лисы, та попыталась отодвинуться, но я крепко схватил её за руку и не давал улизнуть.
– Стоять. Завтра они пойдут и изнасилуют малолетку за углом, если им сойдёт всё с рук. Со скотами не работают твои уроки прощения. Только их же методы. А вы чего встали? Присоединяйтесь! —Крикнул я его приспешникам. – Никто из вас не остановил беспредел дружка, значит вы соучастники. Бегом я сказал!
– От этого добрее они не станут, – шипела моя злючка в ответ, пока её обидчики, стукаясь лбами, целовали её самые зелёные резиновые сапоги, какие я только видел.
– Не станут. Но каждый раз будут ссать в штаны, думая о последствиях своих таких вот поступков. Считай, это воспитательно-карательная акция, чтобы поубавить их гадский пыл. — Я ногой отодвинул пресмыкающихся пацанов от Лисы и махнул головой, что все свободны. – Увижу в этих краях, вылизыванием ботинок не обойдётесь.
За считанные секунды мы остались втроём.
Я, Лиса и спасённая псина.
– Что дальше? – Спросил я у Лисы.
Она подошла к собаке.
– Гук, это ретривер, прикинь? Я с детства мечтала о такой собаке. Она сто процентов домашняя, наверное, потерялась. Смотри, на ошейнике кулон какой-то. Боми. Её зовут Боми. — Она всё гладила и гладила собаку, успокаивая её и не замечая, какая она грязная. – Милашка, всё в порядке, не бойся, я тебя не обижу. И грозный Чонгук тоже. Он, конечно, тот ещё придурок, но не обидит, обещаю.
– Что с собакой-то делать? Здесь оставим, пусть ищет хозяев?
– Ты в своём уме? Чтобы её ещё кто-то напугал? Я заберу её домой, а потом придумаю, как найти хозяев. Ты можешь ехать. – Лиса продолжала возиться с собакой, та в ответ начала вилять хвостом. – Я так тебе благодарна, Чонгук, что ты её спас. С ботинками ты загнул, конечно. Откуда в тебе эта жестокость? Такого унижения никому не пожелаешь.
– Переживут. Люди через войну проходят и как-то с этим справляются. Они могли выбрать себя защитить. Получить лещей или ботинки вылизать. Иди в машину, отвезу тебя с твоей псиной, а то по дороге со своим длинным языком ещё во что-нибудь вляпаешься. А мне ещё тебя на три свидания вести.
Я поднял собаку, та не сопротивлялась, засунул её на заднее сиденье и повёз эту парочку домой. Я и сам весь уделался, машину теперь в мойку загонять.
Но мне было плевать.
Только что я отвоевал для себя три свидания.
Почему не запросил с неё желания?
Не знаю!
Умная мысля приходит опосля.
Я никогда никого не водил на свидания.
Спор ли всему виной или что-то другое?
Я решил об этом не думать.
ЛАЛИСА
Всю дорогу мы ехали молча.
Он не смотрел на меня.
Не обращал внимание на собаку сзади.
Меня тяготила повисшая тишина, но в тоже время она была спасительным кругом.
Я не знала, что ему говорить, чего от него ожидать в следующую минуту, кто он в конце концов такой.
Бездушный жестокий Чонгук?
Все факты говорили за этот вариант.
Нини рассказала, что тогда, в клубе, он набросился на Ёнхуна и повыбивал ему зубы.
Здесь я мысленно потираю руки, так и надо этому гаду!
Потом отправил в нокаут просто подошедшего к нам качка в тренажёрном зале.
Сегодня избил толпу пацанов и заставил их целовать мне сапоги. От последнего воспоминания становилось особенно жутко.
Попахивало садистскими наклонностями.
Но если посмотреть на всё это под другим углом: он наказал Ёнхуна за его подлый поступок, спас собаку...
С качком я пока не придумала оправдательную конструкцию.
– Гук, спасибо тебе ещё раз. Зайдёшь? – Я для приличия пригласила его в дом, но очень надеялась, что он откажется.
– Почему ты хочешь, чтобы я зашёл?
Он как будто догадывался о моих мыслях и задал мне самый дурацкий вопрос из всех возможных.
– Можешь не заходить, я тебя не заставляю! – Чересчур громко ответила я, начиная выходить из машины.
Он вышел вслед за мной и прижал коленом дверь, через которую я хотела выпустить Боми.
Я в очередной раз заметила странную реакцию тела на его близость.
Меня буквально трясло изнутри.
Может это был страх?
Ненависть?
Отвращение?
– Я не понял, Рапунцель, так ты меня приглашаешь или нет?
Он наклонился ко мне и заправил выбившуюся из хвоста прядь волос за ухо, а меня одновременно бросила и в жар, и в холод, потом провёл пальцами по коже шеи, от чего я шумно сглотнула тонну скопившейся во рту слюны.
Веду себя, как маленькая дурочка с вспотевшими ладонями!
– Не называй меня так. Для тебя я Лиса. И не прикасайся, слышишь? Я передумала, не хочу, чтобы ты заходил, не знаю, зачем я тебя позвала, – зло шипя я в ответ.
– Рапунцель, ты даже не представляешь, что ты со мной творишь, раскачивая эти качели. То «Гук, помоги мне, Гук, поцелуй меня». То «уходи, не прикасайся ко мне». Не играй со мной. Никогда. Хочешь расскажу, почему ты так истеришь? Я волную тебя, только ты боишься в этом признаться. Ты вся дрожишь, когда я к тебе прикасаюсь.
– Я боюсь тебя, Чонгук, вот и дрожу. Ты неадекватен. То ты меня чуть не сбиваешь и меня же ещё выставляешь виноватой. То угрожаешь. То за волосы дёргаешь... – Мои щёки предательски начали гореть от этого воспоминания. – Ты жестокий, холодный, безжалостный тип.
– Тогда зачем ты меня поцеловала? Ты же не под кайфом была.
– Хотела разыграть, посмотреть, как далеко ты зайдёшь, думая, что я накачана наркотой. И ты не удивил.
– Ты из меня монстра-то не делай! – Разозлился Гук. – Предполагалось, что ты была слегка под шафе, не в отключке. А за пару часов до этого ты трусы в тачке с тремя пацанами сняла. Потом набросилась на меня. Я что должен был монаха из себя строить, когда тёлка сама хвостом крутит?!
– Только я не тёлка!
– Тогда и не веди себя так! – Он перешёл на ор.
– Что здесь происходит? – Из дома вышел папа и направился к нам.
– Пап, всё в порядке, я уже иду... – Мне отчаянно не хотелось показывать собаку папе при Гуке и выслушивать его нотации. Но папа уже стоял рядом с нами. – Знакомься, это мой одноклассник, Чон Чонгук. Это мой папа, Манобан Соджун. Я сейчас зайду, папа, иди в дом, провожу только Чонгука.
– Будем знакомы, Чонгук, – папа пожал руку Гуку и не думал уходить.
– Будем, господин Соджун. Я занимаюсь музыкой с госпожой Хевон и так получилось, что учимся в одном классе с Лисой. Так что я буду частым гостем в вашем доме.
– Это твоя машина? – Мой папа без прелюдий перешёл к делу.
– Моя. – А Гук не стал увиливать.
– Значит, тебе уже есть восемнадцать?
– Да.
– Откуда машина?
– Отец подарил.
– Как говоришь твоя фамилия?
– Чон.
– А отца как зовут? – Папа задавал странные вопросы.
– Чон Ховон.
Повисшую напряжённую паузу своим лаем разбавила Боми. Как невовремя!
– Твоя? – Папа показал на собаку.
Ну все, мне конец!
– Ваша, – усмехнулся Гук, отодвинул меня от двери и выпустил Боми из машины.
– Пап, я всё объясню! – Я выложила всю правду, как наткнулась на собаку, как у меня отобрали телефон, как Чонгук вышел от мамы с занятия и геройски нас спас, умолчала только о последнем эпизоде с сапогами и трёх свиданиях. – Она временно поживёт с нами, пока не найдутся хозяева. Ты не можешь мне отказать! Ты обещал, что здесь, наконец-то, разрешишь завезти собаку. А это ещё и ретривер, представляешь? Если я не найду хозяев, оставим её себе?
– Тараторку выключи. Раз Чонгук тебе помог с собакой, пусть идёт и помогает её отмыть, иначе пусть забирает с собой.
Папа развернулся и быстро пошел в дом, а я была счастлива.
Папа разрешил!
– Строгий у тебя батя, вообще-то я своего согласия на помывку не давал, – недовольный Чонгук сквасил лицо.
– Мой папа самый лучший! Я в детстве его суперменом называла. Таких, как он, больше нет. Гук, ты не можешь отказаться. Тебе придётся помочь мне с Боми, иначе я... Блин, не хочу я тебе угрожать. Просто помоги, а?
Я понимала, что я уже многим ему обязана и здесь он имел полное право развернуться и уехать, оставив меня одну разбираться с родителями и свалившейся на них Боми.
– Пошли.
– Буду должна?
Я не сдерживала счастливый смех и в тоже время поражалась себе, только что я ему говорила, что боюсь его, а теперь плыла от его согласия зайти ко мне в дом.
– Да, увезёшь мою машину на мойку.
– Давай я её просто оплачу. Я же не умею водить, у меня и прав нет.
– Значит надо научиться. Хочешь?
– Когда-нибудь научусь, ты про это?
– Я тебя могу научить. Ты же хотела погонять на чёрном аккорде.
– Ну уж нет. Мне и так с тобой на три свидания идти. Тебя становится в моей жизни слишком много. – Я делала вид, что шучу, но в этой шутке не было и доли шутки. – Включи это в счёт моих желаний. Это - второе. Осталось одно. Пошли.
Удивлённая мама от временного пополнения в семье дала нам какие-то тряпки вытереть Боми после купания под душем. Папа больше к нам не выходил. А мы с Гуком, как миленькая парочка влюбленных, мыли Боми. Она не сопротивлялась.
А Чонгук...
Он на это время превратился в обычного добродушного парня и, если бы не его приступы жестокости и абьюза, мы даже могли бы с ним подружиться.
И гипотетически встречаться.
Он был в моём вкусе.
Красивый, но не смазливый, спортивный, но не перекачанный, умный.
Последнее качество я особенно ценила в парнях.
С глупыми и теми, кто пытался показаться умными, мне было не интересно.
Спросите меня, что самое сексуальное в мужчине и я отвечу: конечно, сначала внешность, тело, а потом мозг, умение быстро принимать решения, не сомневаться.
Я очень надеялась, что лёд в наших отношениях хоть немного растаял, благодаря сегодняшнему дню.
И даже подумала о том, что Боми не просто так оказалось рядом в нашем царстве льда и холода.
Чонгук отказался от маминого чая и уехал.
Боми была просто чудом. Сначала стеснялась, а потом не могла сдержать радости, когда скакала по дому. Папа сказал выкинуть её во двор, но я не дала. Она же опять там замарается! С этого дня и до прихода её хозяев, Боми спит в моей комнате, ради этого я готова была быть дома Золушкой с утра до вечера. Родители согласились.