Глава 22
После мы все вышли на улицу. Первые, как всегда, шли я, Турбо, Зима, Марат и Андрей. Вовы не было, он остался на базе. А сзади — вся наша стая. Пацанов человек тридцать, не меньше. Мы реально были как армия.
Зима нёс бумбокс, из которого рубилась "Седая ночь" — моя любимая песня. Мы шли и пели хором, как один:
— И снова седая ночь, и только ей доверяю я...
Небо было чёрное, как тушь. Снег хрустел под ботами, воздух — как ледяной мёд, пах морозом и чем-то настоящим.
— Знаешь, седая ночь, ты все мои тайны...
Пели мы в голос, будто каждое слово — о нас.
Когда добрались до нужного подъезда, Марат нажал на звонок, а Турбо крикнул, встав сбоку от меня:
— Хозяева!
Дверь открылась, и на пороге появился пожилой мужик. Видно, что не промах — седой, в кофте с вытянутыми рукавами, глаза хитрые.
— Здрасте, — начал Турбо. — Вы говорили, у вас видео можно глянуть?
— Можно, — кивнул мужик. — По рублю с человека — и смотрите.
Марат шагнул вперёд, на пафосе:
— А видеомагнитофон у вас наш или фирменный?
— У меня фирма, — гордо сказал дед. — Я в Анголе работал, чеками расплатились. В "Берёзке" отоваривался.
Турбо достал деньги, начал отсчитывать, шевеля губами.
— Вот, здесь ровно, — протянул мужику.
Тот пересчитал и, глянув на нашу толпу, немного прифигел:
— Ребят... я не против, конечно, но вы же не поместитесь.
Мы переглянулись. Кто-то фыркнул, кто-то уже хихикал.
Зима пожал плечами:
— Ну мы попробуем.
Мы зашли в какую-то большую комнату, типа зала. Сели сразу — я, Турбо и Марат вперёд, а пацаны кто как — кто на подоконник, кто у стены, кто сзади стоя. Народу было до фига, душно, и пахло чем-то пыльным и старым, как будто давно тут никто не убирался. Зима включил бумбокс, но его быстро потушили — типа мешает слышать.
Сначала был какой-то угарный боевик — старый, с летающими кулаками и тупыми фразами, но мы реально угорали. Марат пихал меня локтем в бок, я ржала и пихала в ответ. Турбо тоже улыбался, но как-то по-своему, тихо, больше краем губ. Потом пришёл Вова — сел чуть дальше, ближе к стене, серьёзный, с руками скрещёнными на груди, но видно было, что ему тоже заходит. Мы всей толпой комментировали, подшучивали, смеялись, атмосфера была кайфовая.
Но потом плёнка сменилась. И всё.
На экране началось... это.
Порно.
Жёсткое, настоящее, без всяких намёков.
В зале сразу стало тихо. Только слышно было, как кто-то нервно хихикнул, кто-то зашептался, а кто-то просто в ступоре пялился на экран, будто ничего такого не происходит. Я почувствовала, как внутри всё сжалось. Стало мерзко, будто бы меня облили чем-то липким.
Я резко встала. Меня прям перекосило от отвращения.
— Фу, блять, — выплюнула я, уже разворачиваясь к выходу.
Но не успела сделать и шага, как кто-то схватил меня за локоть. Я обернулась — Турбо.
Он смотрел на меня спокойно, серьёзно. Не с ухмылкой, не с приколом.
— Куда?
— Домой, мне противно, ясно? — я вырывала руку, но он держал крепко.
— Не одна ты тут, — тихо сказал он. — Сиди. Хочешь — отвернись.
Я смотрела на него пару секунд. В груди всё кипело. Хотелось и уйти, и закричать, и вообще — чтоб он убрал руки. Но я просто молча села обратно. На край. Чуть в сторону. Скрестила руки на груди, глаза уставились в пол. Я даже не дышала громко. Просто сидела, слушала эти мерзкие звуки с экрана, и чувствовала, как внутри всё переворачивается.
Пацаны сзади хихикали, комментировали. Турбо рядом молчал. Я чувствовала его взгляд, но не поворачивалась. Упрямо сидела, как будто если промолчу — победила.
Вот так. Сидела, как будто меня нет. Как будто это не я.