Глава 6
Я догнала его в коридоре, дернула за рукав.
— Стой. Ты чё, совсем? — голос дрогнул, но я сдержалась. — Фильм закончился, а ты ни слова. Как будто я тут одна сидела.
Он посмотрел на меня, ровно, почти без эмоций:
— А чё ты хочешь? Сказку? Аплодисменты?
Я замерла на секунду, потом резко шагнула к нему ближе:
— Я хочу нормального отношения, понял? — прошептала, почти сквозь слёзы. — Ты вечно холодный, злой, с этими своими "сиди молча", "не улыбайся". Я чё, под контролем у тебя?
Он прищурился:
— Не нравится — не сиди рядом. Дело твоё.
— Вот! — сорвалось у меня. — Ты всегда такой, да? Типа похрен? А сам ходишь хвостом, смотришь, кто что сказал, кто на меня глянул! Тебе не всё равно, а ведёшь себя так, будто я для тебя никто!
Я встала прямо перед ним, сжав кулаки:
— Мне тяжело, слышишь? Я вообще не понимаю, что между нами. Ты можешь хоть раз быть честным? Хоть раз сказать нормально, а не грубить? Или ты и правда умеешь только стенки строить, чтоб тебя никто не трогал?
Он молчал. Просто смотрел. Но в его глазах уже не было холода. Только тень. Глубокая.
Я отвернулась, сделала шаг к выходу.
— Я не твоя. И не чья. Если хочешь, чтоб рядом была живая девчонка, а не кукла — научись хотя бы говорить.
Я зашла в дом. Было темно, только из кухни лился мягкий свет, и пахло чем-то тёплым, домашним — супом, специями и чуть-чуть поджаренным хлебом. В прихожей тихо скрипнули половицы, когда я сняла обувь. Казалось, всё вокруг замерло.
Из кухни вышла тётя Диляра, вытирая руки о полотенце.
— Ты где была? — голос у неё был не строгий, а скорее усталый, заботливый.
— В кино, — тихо сказала я, будто не своим голосом.
— Проходи, — она кивнула на кухню, — я пока тебе еду разогрею.
Я молча повесила куртку, прошла в ванную, включила кран. Холодная вода текла по ладоням, по запястьям. Я смотрела, как она стекает, будто уносит всё, что я чувствовала. Только не уносила.
Вернулась в кухню. За столом сидели Марат, дядя Кирилл и тётя Диляра. Свет от лампы под потолком был тёплым, жёлтым, будто из другого времени — спокойного и далёкого.
— О, Диана, — дядя Кирилл улыбнулся. — Проходи, садись.
Я молча села. Тётя поставила передо мной тарелку с супом и кусок хлеба.
— Кушай, пока горячее, — сказала она спокойно.
— Спасибо, — еле слышно выдавила я.
Внутри всё было пусто. Тишина, в которой даже стук ложек по тарелкам казался громким.
Марат смотрел на меня, как всегда внимательно. Он знал. Он чувствовал.
— Ты чего такая? — спросил он, отодвинув тарелку. — Всё норм?
Я не сразу ответила. Пожала плечами.
— Нормально.
— Ты посмотри на себя, — хмыкнул он. — Будто у тебя кто-то из жизни ушёл. Кто обидел?
— Да никто, Марат, — сказала я, чуть жёстче, чем хотела. — Просто устала.
— Устала... — повторил он с недоверием. — Или это Турбо опять чё-то выдал?
Я замолчала. Сердце заколотилось сильнее. Я отвернулась к тарелке, чтобы никто не видел моих глаз.
— Ну понятно, — пробурчал Марат. — А я говорил...
— Марат, — тётя Диляра строго посмотрела на него. — Дай девочке спокойно поесть.
Он замолчал, но видно было — злится. Или переживает. Или и то, и другое.
— Диан, — дядя Кирилл заговорил мягко. — Если будет надо — поговорим. Ты просто скажи, ладно?
Я кивнула. В горле стоял ком, ложка дрожала в руке. Еда на вкус была как вода. Но я делала вид, что всё нормально. Хоть кому-то надо было.
Утро началось с голоса Марата:
— Диан, вставай, мне в школу пораньше надо, — сказал он, стуча в дверь.
Я что-то пробормотала, села на кровати, зевнула и провела рукой по лицу. Было холодно, в комнате тянуло от окна. Натянула на плечи худи и пошла умываться. Посмотрев на себя в зеркало, долго молчала. Под глазами — усталость, на душе — ещё хуже.
Пока красилась — ресницы, немного румян, блеск на губы — Марат уже собрался и заглянул на прощание:
— Я пошёл. Мне надо раньше, училка просила зайти.
— Угу, давай, — ответила я рассеянно.
Потом оделась, как обычно: тёплые джинсы, водолазка, сверху куртка. Быстро позавтракала — тётя Диляра оставила мне еду на плите. В доме было тихо.
Открыла дверь подъезда — и сразу почувствовала, как по коже пробежал холодный воздух. Двор был ещё пустой, немного инея на железных перилах. Я шагнула вперёд и вдруг увидела — на лавке, чуть в стороне, сидел Турбо. Опустив голову, смотрел в землю. Как только я вышла — встал, пошёл ко мне.
— Диана, поговорим?
Я будто не услышала. Прошла мимо, поправляя ремешок сумки. Но он не отстал. Пошёл рядом.
— Ну хорош, ты чего?
— Мне не о чем с тобой говорить, — бросила я тихо, не глядя.
— Ты всё обиделась, да? Я чё, специально?
Я резко остановилась, обернулась. Взгляд у него был тот же — ровный, серьёзный, но где-то в глубине мелькало что-то другое. Усталость. Сожаление?
— А как по-твоему? — сказала я. — Я просто не понимаю, Турбо. Зачем всё это было?
Он посмотрел в сторону.
— Да чё ты начинаешь...
— Нет, давай без "чё ты начинаешь". Я всё это время думала: может, ты просто не привык к такому. Может, это твоя защита. Но сейчас понимаю — ты просто не хочешь, чтобы тебе кто-то был нужен. Даже я.
Он сжал губы, руки в карманы. Плечи чуть дёрнулись.
— Я не хотел делать тебе больно, — сказал он глухо. — Просто я такой, понял?
— А я не хочу быть рядом с тем, кто «просто такой».
Я не твой пацан с двора, и не та, кто будет сидеть рядом вечно, ждала, пока ты одумаешься.
Он молчал.
— Турбо, мне надоело. Я устала. От этой стены, от молчания, от холода. Если ты хочешь быть один — оставайся.
А если ты умеешь только вот так — "сиди молча" и "не мешай" — это не со мной.
Он посмотрел на меня — долго, молча. Но не подошёл. Не остановил.
Я развернулась и пошла прочь.
На этот раз — уже точно.