Глава 28
Глава 28
Карл стоял напротив Агаты, и на секунду его лицо стало совсем другим — не таким, каким знали его люди, не таким, каким он был рядом с Адой или Домиником. Сейчас он был просто человеком, умоляющим старого друга.
— Пожалуйста, Агата. Прежде чем я скажу хоть слово — ты должна поклясться. — Его голос был ровным, но в нём слышалась стальная решимость. — Клянись, что поможешь. Что молчишь. Что всё останется между нами.
Агата тяжело вздохнула. Она давно подозревала, что Карл связан с чем-то большим и опасным. Но видя его сейчас, таким настоящим, потерянным, она просто кивнула.
— Клянусь, Карл. Честное слово старого пса. — Она попыталась улыбнуться, но напряжение в комнате было слишком густым.
Карл закрыл глаза на миг, как будто собираясь с духом, а затем заговорил:
Он рассказал ей всё. Про клуб. Про дело Оушена. Про Доминика. Про кровь, деньги, предательства. Про то, сколько людей пришлось убрать с дороги, чтобы спасти Аду. Про то, кто она на самом деле.
Агата слушала, постепенно теряя самообладание. Она всегда знала, что Карл не святой. Но то, что он открыл ей, было за гранью её предположений.
Когда речь зашла об Аде, Агата напряглась еще сильнее. Сначала — просто настороженность, затем — холодный страх.
Карл не смягчал правду. Он говорил прямо: о том, сколько боли Ада пережила. О том, кого она уничтожила на своём пути. О том, что внутри неё осталась только ледяная пустота.
— Она... — Агата не смогла закончить.
Карл посмотрел на неё и тихо добавил:
— Ада — не чудовище, а человек которого мы создали, чтобы выжить. Но если она и чудовище — то только потому, что весь этот мир заставил её стать такой.
Агата представила ту холодную девушку в строгом костюме и с мертвыми глазами. Представила, на что она способна. На мгновение ей стало страшно. По-настоящему страшно.
И всё же... в глубине души она поняла, почему Карл сделал всё это. Почему он её защищал. Почему он сейчас стоит перед ней, умоляя не только молчать, но и верить.
Агата опустила голову, долго молчала, прежде чем тихо, едва слышно ответить:
— Я помогу тебе, Карл. Помогу ей тоже. Но знай — за такие игры приходится платить.
И Карл впервые за долгое время позволил себе выдохнуть.
Оставшиеся три дня перед судом были похожи на бесконечный, напряжённый марафон. Агата, сдержав клятву, не просто молчала — она стала их союзником. Каждое утро начиналось с того, что она привозила в отдел новые документы, исправленные версии легенды, укрепляя их историю до совершенства.
Дина с трудом скрывала усталость от постоянных допросов и работы над каждой мелочью в их прикрытии, но рядом всегда был Брайан. Он не отходил от неё, особенно когда неподалёку появлялся Арес. Дина готова была разорвать его на части, а Брайан спокойно вставал между ними, отводя Дину прочь, шепча что-то на ухо, заставляя её, хоть и через злость, но улыбаться.
Ада и Доминик за эти дни вообще стали единым целым. Где была она — там был он. Иногда казалось, что он даже дышит с ней в унисон. Если Аде нужно было встать, Доминик незаметно оказывался рядом. Если она говорила, он молчал, ловя каждое её слово. Ада не отталкивала его — наоборот, в её взгляде иногда появлялась лёгкая, редкая улыбка, которая исчезала быстрее, чем успевал заметить кто-то посторонний.
Карл... Карл был сам не свой. Бродил по дому, по отделу, по всем улицам, обрывая телефонные звонки и втаптывая в пол окурки сигарет. Его терзала одна мысль:
Что за компромат может быть у Оушена?
Он знал старика достаточно, чтобы понимать — тот не стал бы рисковать свободой и жизнью, не имея в рукаве козыря, способного уничтожить каждого. И это пугало Карла сильнее всего: неизвестность.
Всё шло к суду, а Оушен продолжал молчать, словно наслаждаясь их напряжением.
В одну из ночей Карл едва не сорвался на всех. Он орал на своих людей, психовал на охрану, срывал злость на безобидных сотрудниках клуба, который теперь почти пустовал. Только Ада и её холодный взгляд могли хоть немного остановить его. Тогда он замолкал и уходил, сжимая кулаки так сильно, что белели костяшки.
--
День суда настал.
С самого утра дом наполнился тревожной тишиной, тяжёлой и вязкой, как густой туман перед бурей. Ада стояла у окна, одетая в строгий чёрный брючный костюм с идеально посаженным пиджаком. Белоснежная рубашка подчёркивала её резкие черты лица. Волосы были собраны в аккуратный низкий пучок, пара выбившихся прядей мягко касалась шеи. На носу — чёрные очки, скрывающие глаза. Те самые, в которых она выглядела, как броня: неуязвимой и чужой.
На ней не было украшений — только холодная решимость в каждом движении.
Сегодня Ада была больше, чем просто девушкой. Она стала символом борьбы за правду. И всё внутри неё горело этим.
Дина сидела перед зеркалом, нервно поправляя волосы. Она выбрала более мягкий образ — строгая, но чуть более живая тёмно-синяя комбинация: юбка-карандаш, лёгкая блузка, лаконичные серёжки. Волосы свободно спадали на плечи волнами, но в её глазах читалась ярость и тревога.
Она не умела скрывать эмоции так, как Ада. И сегодня её сердце било тревогу на всю улицу.
— Ты готова? — спросила Дина, встряхнув волосы и вставая с места.
Ада медленно кивнула, не оборачиваясь.
Она была готова ко всему.
Но больше всего она боялась не за себя.
Она боялась, что справедливость снова окажется иллюзией.
Что Доминик заплатит за грехи своего отца.
Что всё, за что они боролись, окажется бессмысленным.
Эти дни она провела рядом с ним. Поддерживала, сколько могла. Прижимала его руку к своей груди, когда его захлёстывала злость. Шептала слова, которые не хотела слышать даже сама: "Держись, я с тобой."
Она отдавала ему последние остатки тепла.
Но сегодня... Сегодня она была не для кого-то.
Сегодня Ада шла воевать за правду.
У дома притормозила машина. Чёрный внедорожник с тонированными стёклами.
На секунду сердце Ады дрогнуло.
Дина кивнула ей, и они вместе вышли.
На улице их уже ждали ребята.
Карл выглядел так, будто не спал несколько ночей подряд. На нём был серый костюм, рубашка без галстука, и в его взгляде читалась стальная решимость.
Брайан, спокойный как скала, стоял рядом, внимательно оглядывая улицу.
Доминик — одетый в чёрный костюм, что Ада видела на нём в самый первый раз — молча смотрел на неё. В его глазах было столько боли и верности, что дыхание перехватило.
Когда Ада приблизилась, Доминик на секунду коснулся её руки. Ненавязчиво. Но этого хватило, чтобы внутри неё вспыхнуло:
"Не для кого-то. Для нас всех."
Все молча переглянулись и без слов направились к машине.
Сегодня был день, когда каждый из них готов был умереть, но не сдаться.
Когда машины остановились перед зданием суда, всё вокруг будто замерло.
Толпы журналистов с камерами, свет вспышек, выкрики, публика, собравшаяся за ограждением — все ждали.
Дверца первой машины открылась.
И первым вышел Карл. Высокий, в идеально сидящем тёмно-сером костюме, он шагнул на асфальт с такой уверенностью, будто этот город принадлежал ему. Его холодный, отстранённый взгляд скользил по толпе, словно сканируя потенциальные угрозы.
Следом из другой машины вышли Брайан и Дина.
Брайан, в строгом тёмно-синем костюме с белой рубашкой, шёл уверенно и размеренно.
Дина держалась рядом с ним, чуть позади, в своём тёмно-синем образе. Её лицо было собранным, почти ледяным, и в её походке читалась ярость, скрытая под слоями внешнего спокойствия.
И наконец, из третьей машины вышли Ада и Доминик.
На мгновение на улице повисла звенящая тишина.
Ада шла первой — чёрный костюм, белая рубашка, очки. Чёткие линии одежды подчёркивали её статную фигуру. От неё исходила такая мощь, такая тихая угроза, что толпа инстинктивно отступила на шаг назад.
Рядом шёл Доминик. Его чёрный костюм, осанка и тяжёлый, убийственный взгляд создавали впечатление живой тени, всегда готовой разорвать любого, кто посмеет подойти слишком близко.
Они шли рядом, плечом к плечу, словно армия в миниатюре.
Их движения были безупречно синхронными.
Это был не просто выход. Это было заявление.
"Мы здесь. И мы не проиграем."
Журналисты выкрикивали вопросы, щёлкали вспышки, кто-то тянул руки с микрофонами, но ни один из них даже не моргнул. Они шли прямо ко входу в здание суда, не замечая ничего вокруг.
У входа их уже ждали.
Агата стояла в строгом костюме цвета мокрого асфальта. Она не смогла скрыть лёгкого удивления, когда увидела эту компанию.
С ними был ещё один мужчина — прокурор, высокий, с холодным лицом и цепким взглядом.
Он быстро окинул их взглядом, будто пытаясь сразу оценить уровень угрозы.
— Господа, дамы, — коротко кивнула Агата, и в её голосе впервые за долгое время не было привычного командного тона. — Прошу пройти внутрь.
Ада встретилась с ней взглядом через очки — коротко, бесстрашно.
Карл лишь дернул уголком губ в своей фирменной полуулыбке.
Доминик на секунду прижал руку к спине Ады, как бы защищая её от всего вокруг.
Брайан незаметно подтолкнул вперёд Дину, та гордо подняла голову.
И они зашли в здание суда, оставив за спиной крики, вспышки и толпу.
Когда их провели по коридору внутрь здания, Ада почувствовала тяжесть взглядов. Сотрудники суда, охрана, случайные люди — все оборачивались на них.
Карл, идя впереди, слегка наклонился к Брайану:
— Откуда тут столько журналистов? — спросил он тихо, почти сквозь зубы.
Брайан мельком оглянулся на стеклянные двери, за которыми вились камеры и репортёры:
— Новости крутили. Громкое дело. Похищение, тёмный бизнес, жертвы... — он замялся, глядя на Аду. — И... твоя история, Ада. Всё вытащили наружу.
Ада на секунду замедлила шаг.
Словно глухой удар прошёлся по её груди.
Теперь все знали. Все знали через что она прошла. Теперь в их взглядах был не просто интерес — была смесь ужаса и жалости.
И именно поэтому, когда она шла по коридору, люди инстинктивно расступались.
Страх был в воздухе. Страх перед ней — девушкой, пережившей ад, но не сломавшейся.
Она медленно вдохнула и выдохнула, убирая все лишние эмоции с лица.
Они вошли в главный зал суда.
Высокие потолки, строгие лавки, трибуна для судьи, места для прессы — всё было как на картинке из учебника.
Судебные приставы жестом указали, где им сидеть.
Карл сел ближе к проходу, словно готовясь в любой момент защитить их всех. Брайан оказался рядом с ним.
Дина села ближе к Аде, крепко сжав её руку под столом. Доминик, как и всегда в последнее время, был рядом с Адой. Их плечи почти касались.
Время казалось тягучим. Шум стих, когда секретарь объявил:
— Заседание начнётся через несколько минут.
И тогда тяжёлые двери снова открылись.
В зал ввели Оушена.
На нём был серый тюремный костюм. Руки скованы наручниками, шаги медленные, цепкие.
Его тело всё ещё было в отличной форме, но лицо... лицо казалось другим.
Не тем самодовольным лицом, что Ада запомнила.
Теперь это был хищник, загнанный в угол. Его глаза светились ядовитой ненавистью.
Он смотрел вперёд, но когда взгляд скользнул по залу и нашёл Аду — всё изменилось.
На одно краткое мгновение его губы скривились в оскале.
Почти незаметная усмешка.
Ада осталась спокойной.
Только её пальцы незаметно крепче вцепились в край стола.
Доминик заметил это. Он медленно положил свою ладонь поверх её — и их взгляды встретились.
Тихая, немая поддержка. Он здесь. Он с ней.
Карл нахмурился, подался чуть вперёд. Брайан сделал так же.
Дина едва не поднялась со скамьи, но Карл легко коснулся её руки — сдержал.
Оушена посадили отдельно, рядом с адвокатом защиты.
Он всё время держал спину прямо и ухмылялся.
Он не боялся.
Именно это злило.
Он знал что-то. Что-то, что давало ему уверенность.
Секретарь поднялся:
— Прошу всех встать. Заседание суда объявляется открытым.
Все в зале поднялись.
Судья вошёл. Строгий, невысокий мужчина с твёрдым взглядом и невозмутимым лицом.
Он занял своё место, откинулся назад и начал читать вступительное слово.
Ада медленно выдохнула.
Сегодня — только начало.
Но она была готова.
Готова бороться до самого конца.
Судья слегка наклонился вперёд, глядя в бумаги перед собой.
Зал стих.
— Обвиняемый Оушен Моррингтон обвиняется в похищении человека, вымогательстве, незаконной деятельности, а также в организации преступной сети, — ровным голосом зачитал судья. — Дополнительно вменяются угрозы жизни и здоровью, незаконное удержание и применение силы.
В зале кто-то шепнул что-то.
Секретарь сразу же потребовал тишины.
Ада смотрела на судью, будто через мутное стекло.
Каждое слово отдавало эхом в её голове.
Похищение. Угроза жизни.
Судья продолжил:
— Будут заслушаны свидетели. Первыми выступят потерпевшие, а затем будут предоставлены доказательства и заключения следствия.
Он поднял глаза.
— Приглашается Ада Синклер.
Ада резко вдохнула, как будто её ударили под дых.
Доминик сжал её руку на прощание. Брайан кивнул ей. Дина шепнула:
— Ты справишься.
Ада встала.
И пошла к трибуне.
Шаги отдавались в тишине.
Всё было так, как тогда, в прошлом.
Флэшбеки вырвались в сознание, будто их кто-то включил без предупреждения.
— Ваш отец обвиняется в убийстве, — холодный голос следователя.
— Ваш отец признан виновным.
— Он будет осуждён на пожизненное заключение.
Ада стояла тогда в зале суда, среди взрослых, никто не обращал внимания на нее.
Крики матери. Кровь на стенах.
Всё смешивалось.
Она моргнула, с усилием вытаскивая себя в реальность.
Теперь она была здесь не той девочкой.
Теперь она — свидетель.
Теперь её слушали.
Ада подошла к трибуне, положила ладонь на Библию, как того требовал ритуал, и поклялась говорить правду.
Судья кивнул, разрешая начать.
Прокурор встал:
— Мисс Синклер, расскажите суду, как вы оказались в ситуации, связанной с обвиняемым.
Ада подняла глаза.
И в зале снова воцарилась тишина.
Она начала говорить спокойно, ровно:
— Меня похитили в ту ночь, когда я работала в клубе. Оушен Моррингтон заманил меня под предлогом разговора, а затем силой увёз в неизвестном направлении...
Каждое её слово резало воздух.
Каждое признание было как выстрел.
Никто в зале не шевелился.
Карл, Брайан, Доминик и Дина смотрели на неё, не отводя глаз.
Ада рассказывала, как держали её связанную. Как угрожали. Как она слышала разговоры про сделки, оружие, людей.
И как однажды она поняла, что её либо убьют, либо продадут.
Прокурор задавал вопросы чётко, по порядку.
Ада отвечала уверенно.
Только её пальцы, невидимые для остальных, судорожно сжимали край трибуны.
А в голове всё ещё крутились обрывки прошлого.
Но теперь никто не кричал ей: "Помолчи."
Теперь она стояла здесь.
И её слышали.
И её слова ломали стены вокруг Оушена, выстраивая вокруг него неразрушимую клетку.