13. Огонь прошлого
«Мы были единым целым до нашего рождения, и останемся един целым навсегда, что бы с нами не случилось.»
Калиса.
Весна всё больше захватывала власть над миром. Вдоль дороги пробивалась зелёная травка, на деревьях появились яркие крохотные листочки, природа оживала, каждый день расцветая всё больше. Всё чаще стали слышаться весёлые трели птиц, заставляющие сердце петь.
Медея ощущала, что вместе с отступающей зимой уходит и лёд, что намертво сковал её душу. Уход из жизни Калисы ощущался уже несколько иначе, видеть её путника стало чуть легче, теперь он вызывал улыбку, ведь за последние тринадцать лет Калиса не так часто появлялась в её жизни. Пусть так, но теперь она могла видеть сестру, могла снова почувствовать её тёплый взгляд, услышать голос, посидеть рядом, притворившись, что она здесь, что она ещё жива.
Несмотря на жуткую сонливость, Медее так и не удалось уснуть, она ворочалась около часа, а потом просто решила воспользоваться старым методом решения этой назойливой проблемы. Быстро собрала вещи в зал: так как все мышцы ужасно болели, она взяла комплект для растяжки, не стала заморачиваться с одеждой и причёской, накинула облегающее чёрное платье мини на бретелях, а поверх укороченную белую рубашку оверсайз. Кровь кипела, гнала скорее в зал, поэтому Медея быстро схватила плащ, даже не надев его, сумку, и отправилась в путь.
В зале было безобразно пусто, даже администратор куда-то запропастился. Девушка просто оставила свою карточку у него на столике и пошла в раздевалку. Натянув чёрные легинсы, розовую майку и свободную белую спортивную кофту она направилась в зал для растяжки с огромными зеркалами вдоль стены. Кровь продолжала кипеть, побуждая её действовать, активнее, и после всех обычных шпагатов и прочих прелестей, во время которых Медея прочувствовала каждую мышцу, в её наушниках вдруг заиграла бойкая мелодия, старая и до боли знакомая, которая заставляла ноги и руки самопроизвольно двигаться в такт.
Девушка встала с коврика, походила из угла в угол, до последнего сопротивляясь лёгкому мотиву, пальцы тянулись к экрану, чтобы перелистнуть навязчивую музыку из далёкого прошлого, которое нельзя было вспоминать, но внутри снова и снова нашёптывал тот тихий голосок.
Дай себе свободу, Медея. Вспомни прошлое. Закрой глаза и отдайся мелодии, никто ведь не увидит. Давай же, один разок.
Она прикрыла глаза, изящно вытянув сначала одну, а потом другую руку в сторону, пальцы сами сложились так, как когда-то давно её учили. Она приподнялась на носочки, немного выгнула спинку. Оборот, руки сами потянулись вверх, а сердце в груди встрепенулось.
Тело плавно опустилось вниз, к отведённой ноге, проверяя былые умения. Мелодия начала медленно стихать, а потом вдруг ударила резким и быстрым ритмом. Медея выпрямилась и пустилась в пляс, быстро-быстро закружилась, словно волчок, отдаваясь музыке. Больше она не контролировала своё тело, теперь оно было полностью во власти танца. Забытое чувство эйфории накрыло с головой, сердце забилось с безумной скоростью, щёки раскраснелись. Руки сами потянулись к волосам, срывая с них ненужную сейчас резинку, белокурые пряди закружились в воздухе.
Она продолжала кружиться и делать несложные па, следуя зову музыки. Мелодия ударила с новой силой, а девушке казалась, что она вот-вот взлетит, что нет больше гравитации, нет планеты, нет жизни, нет горестей и радостей. Теперь она принадлежит музыке, теперь она там, где должна быть. Не осталось мыслей – заветная тишина.
Медея вдруг улыбнулась так широко, как никогда прежде, скрипка в её наушниках плакала, а на ликовала. Мелодия подходила к концу, и Медея сделав последний оборот, остановилась вместе с ней, изящно склонившись воображаемым зрителям.
И вдруг раздались аплодисменты. Девушка вздрогнула, распахнув глаза и приняв непринуждённую позу.
- Это было прекрасно! – Восторженно проговорил Ронни. – Просто невероятно! Я и не знал, что ты занималась балетом. Хотя, мог бы догадаться по движениям.
Девушка вдруг шикнула на него, нервно заозиравшись по сторонам, будто боялась, что это увидит кто-то ещё.
- А меня научишь так изящно двигаться? – Спросил он, сияя глазами. – Может, хоть тогда я начну получать комплименты вместо испуганных взглядов. Хотя, моё деревянное тело это в жизни не освоит.
- Можно подумать, тебе мало влюблённых взглядов. – Буркнула Медея.
Да что это со мной?
- А разве влюблённых взглядов бывает много? – Ухмыльнулся мужчина. – Мне вот, лестно, когда на меня смотрят без страха.
- Так значит, ты у нас такой, Ронни? Ловелас?
Мужчина рассмеялся, искренне и громко.
- Какой из меня ловелас? Ты меня вообще видела? Меня надо на ярмарках выставлять в комнате страха. От меня люди даже в этом зале шарахаются.
- Ну, в женском внимании ты не нуждаешься точно. – Как хорошо, что щёки были уже красными от танца, иначе все её чувства уже были бы раскрыты.
- Что-то я не припомню толпу поклонниц у себя под окнами, когда просыпаюсь утром. Ты не подумай, я не прибедняюсь, считаю себя вполне привлекательным: одеваюсь со вкусом, много времени уделяю работе над телом. Вот только, женщин это не очень привлекает. Сейчас в моде щуплые мужчины, которые в обхвате мою руку не превышают по размеру.
Медея скривила лицо в ядовитой улыбке, вспоминая, как за эту самую руку всего пару часов назад цеплялась красотка Джейн, весело смеясь.
- Я уверена, есть девушки, которые не прочь покрепче за твою руку ухватиться. А может и за что-то ещё.
Остановись Медея! Замолчи, пока ещё не поздно!
Но страсть всё ещё разливалась по её венам бурной рекой, остановить её было уже невозможно. Та крохотная искорка ревности разгорелась до безумного пожара, который сжёг все границы, а вместе с ними принятие и понимание.
- Такие знаешь, фигуристые, с каштановыми кудрями и зелёными глазами. А ты не очень-то и против.
Ты пожалеешь, Медея, ты очень об этом пожалеешь. Калиса никогда бы такого не сказала.
Противный голосок внутри всё никак не унимался, но становился всё тише, освобождаю Медею от своей власти.
- Ну да, я ей помог, у неё каблук сломался. – Улыбка на лице мужчины становилась всё нахальнее, а в глазах заплясали какие-то странные огоньки, на которые Медея не обратила внимания.
- О, точно, я и забыла. – Она сделала шаг к нему, но запнулась об коврик и чуть не упала. Изо всех сил она пнула надоедливый предмет в сторону, злости стало только больше. – Ты же у нас так любишь помогать. Бесплатно тренируешь, бесплатно готовишь, ходишь в своих рубашечках и брюках, шуточки дурацкие шутишь, а потом раз, и оказывается, что ты Джейн провожаешь домой, потому что, о Боже, она слома каблук. Наверняка и её тренируешь, и готовишь ей!
Мужчина вальяжно опёрся о стену, на лице отразилась ухмылка. Он не спорил, не отрицал, а будто смеялся над ней, чем бесил только больше.
- А что, ты ревнуешь? – Его тон был издевательским, глаза сияли, как у наглого лиса.
- Нет! Что ты? Как можно? – Театрально отыгрывая каждую эмоцию, проговорила Медея. – Я понимаю. Ведь Джейн так красива. Тонкие черты лица, пухлые губы, кошачий взгляд, а фигураааа...как можно не влюбиться?
- Ты права, наверняка многие в неё влюбляются.
Снова насмешка?
- Как хорошо, что ты не стал спорить, дорогой Ронни! Вот только надо было мне сразу сказать, что у тебя виды на другую! – Прошипела Медея, подойдя к нему уже вплотную.
- А зачем тебе эта информация? Неужели ты ко мне неравнодушна? – Он чуть склонился к ней, глядя сверху вниз. Его зрачки расширились так, что золотые глаза казались почти чёрными.
- Равнодушна. – Улыбнулась Медея. – Мне тоже щуплики нравятся, которые размером с твою руку. – Она отошла, чтобы убрать злосчастный коврик и уйти уже от этого гоблина подальше.
- Правда? Досадно. Ты многое упускаешь. – У него вырвался смешок, который окончательно вывел девушку из себя.
- А знаешь, что? – Вдруг вспыхнула она, швырнув коврик в сторону. В её взгляде полыхала такая же ярость, как и в душе. – Да! Ты мне нравишься! И я... - Он не дал ей договорить, в два шага преодолев комнату и впившись в её губы. Но она начала отпираться, быстро разорвав поцелуй, и отвесила ему звонкую пощёчину. От этого у Ронни лишь ярче вспыхнули глаза, он хрипло усмехнулся, потирая след от ладони Медеи:
- Хороший удар.
А девушка замерла, дыша словно загнанный зверёк, и касаясь пальцами губ, на которых всё ещё был его вкус. Её взгляд блуждал по комнате, в попытке найти ответ на единственный вопрос: от чего этот вкус ей так знаком?
Он снова подошёл к ней и огладил её щёку, так ласково и нежно. Его тепло, его запах, этот взгляд, всё было таким родным и нужным, таким желанным. Она облизнула губы, переместив взгляд на его улыбку и медленно потянулась к нему, нежно касаясь его губ своими. Её руки скользнули по его шее, не давая возможности отступить или отстраниться. Их дыхания сплетались в этой нежной ласке, он мягко положил руки ей на талию, осторожно, будто боялся сломать. От его касаний по телу словно прошлась волна тока, Медея легонько укусила его нижнюю губу, чем сняла для него все запреты.
Поцелуй стал наглым, развязным, жадным, теперь ситуацией владел Ронни, как и Медеей. Его руки прижали хрупкое тело девушки к себе, исследуя все её изгибы без какого-либо стеснения, заставляя Медею плавиться в его объятиях.
Она проникла руками под его худи, оглаживая крепкое мускулистое тело, распаляя мужчину лишь сильнее, переместила губы на чувствительную кожу шеи, обжигая её поцелуями и слегка прикусывая, пока с его губ не сорвался тихий, едва различимый стон.
Вдруг она резко отпрянула, и самой развязной походкой отправилась к двери, бросив с ухмылкой:
- Джейн привет!
И скрылась в другом зале. Ронии закрыл глаза и хрипло рассмеялся.
- Туше.
Медея стояла под ледяным душем, который вообще не охлаждал.
Что на тебя нашло? Что ты себе позволяешь? Это ведь не ты! Ты не такая!
Тело пылало, будто внутри кто-то поджёг преграды, устанавливаемые ею годами, а теперь они сгорали, готовые вот-вот рухнуть, исчезнуть, вместе с Калисой. Вместе с тем образом, что Медея выстраивала так долго. Эмоции внутри неё будто ожили, стали хозяйничать, переворачивая сердце и отключая разум. Тело требовало выйти из раздевалки прямо сейчас, найти Ронни и отдаться ему, а потом бить его, снова и снова, пока её ярость не успокоиться, пока злость за эти игры не будет выплеснута.
Душу рвало на части, разум пылал, тело тоже. Девушка наспех оделась, бросилась к машине: подальше от этого места, подальше от Ронни, подальше от себя. Тихий голосок в голове кричал всё громче, сначала умоляя, а теперь и вовсе требуя свободы. Тако сладкой и такой недоступной. Но ему нельзя было выходить. Иначе слово Медеи ничего не стоит, иначе она окажется слишком слабой, никчёмной, иначе Калиса исчезнет, исчезнет окончательно.
Улицу заполонили путники, девушка нещадно давила их колёсами своей машины. Хотелось отрубиться, удариться головой о стену, врезаться в ближайший столб, только бы это кончилось. Перед глазами плыли картинки: лица, пейзажи, люди – знакомые и не очень. Медея вжала педаль тормоза, паркуясь на ближайшем свободном месте. Стянула плащ и злобно бросила его на заднее сидение, уткнулась лбом в руль и зажмурилась. В голове творился полный хаос, мысли не затыкались, перебивая друг друга.
Боже, дай мне сил!
Ты не имеешь права.
Я хочу свободы.
Ты достойна жизни.
Нет! Только смерти!
Калиса!
Ты виновата!
Свобода? И не мечтай!
- За-ткни-тесь! – Прорычала девушка, трижды ударившись о руль. – Она выскочила из машины, казалось, что в ней открылся портал в ад. Постаралась выровнять дыхание – тщетно. Взгляд вдруг зацепился за отражение в боковом стекле. Безумные сияющие глаза, алые щёки, взлохмаченные волосы, короткое платье, чуть неряшливый вид.
Ты. Больше. Не. Похожа. На. Неё.
Отбило колоколом в голове.
- Нет. – Испуганно прошептала девушка. – Так быть не должно.
Контроль был утерян всего на секунду, а этот противный голосок внутри уже не заткнуть.
Забыться! Надо просто забыться!
Медея нервно заозиралась. Через дорогу был бар, вернее, какой-то придорожный притон. На парковке минимум машин, пару стареньких байков и девчонки, которые флиртовали с самыми симпатичными из водителей.
Медея опрометью бросилась туда, отпихнув парочку, целовавшуюся на пороге. Она подлетела к бару, спрятала трясущиеся руки под стойку и выпалила:
- Бармен! Самое крепкое, что есть.
Мужчина окинул её насмешливым взглядом:
- А ты точно потянешь, куколка.
- Да.
Он налил ей что-то, осторожно опустив бокал рядом.
- Готово! - Его взгляд буквально вцепился в неё. В нём читалось крупными буквами: «Очередная девица, которую только что бросил парень. Кусок мяса для развлечений.»
Медея залпом проглотила напиток, дыхание перехватило, внутри всё зажгло. Она зажмурилась и кашлянула, хрипло выдавив:
- Ещё.
- А у тебя деньги есть?
Медея вытащила крупную купюру и сунул ему, процедив уже увереннее:
- Ещё!
Следующие два бокала прошли уже легче, но всё ещё не давали эффекта, зато вокруг неё уже начали кружить стервятники. Парочка мужчин заметили симпатичную блондинку, которая нещадно пыталась накидаться, и ждали своего часа, когда она станет безотказной.
Не помогает! Ничего не помогает!
В голове стало мутно, но не от спиртного. Путники, всему виной были они. Всё множились и множились.
- Привет, милашка. Заказать тебе ещё?
Рядом опустился мужчина средних лет, приятной наружности. Он уверенно улыбнулся Медее, стараясь очаровать её. Но девушка даже не обратила на него внимания, она всё ещё думала над тем, как ей поступить, чтобы этот кошмар прекратился. Думая, что девушку уже развезло, раз она даже не реагирует, мужчина уверенно положил ладонь ей на спину, притягивая к себе.
- Хочешь прокатиться, дорогуша? У меня очень быстрый байк! – Прошептал он ей на ухо, обжигая дыханием.
Девушка повернулась к нему, наконец поняв, что рядом есть кто-то живой и почти дико прорычала:
- Руки убрал. – Грубо отпихнула его, поднялась, осушила последний бокал. И обратилась к бармену. – Отстойный ты профессионал. Вообще не берёт.
Как добралась до дома, Медея уже и не помнила. Голова гудела, тело жгло всё сильнее, будто она прямо сейчас варится в адском котле. Она сорвала с себя всю одежду, разбросав её у порога – не помогло. Путников становилось всё больше, полупрозрачные силуэты забивали собой комнаты, заставляя голову раскалываться на кусочки. Они все что-то говорили наперебой друг другу, так громко. Медея закричала, схватившись за голову:
- Заткнитесь! Убирайтесь! Замолчите!
Но они не уходили, сколько бы она не прилагала усилий. Их становилось лишь больше, прямо как в прошлый раз. Только сейчас сознание всё никак не отключалась, принося страдание как телу, так и душе. К горлу поступила тошнота, Медея бросилась в ванную, едва успев. Ещё раз облила себя ледяной водой, не стала даже вытираться, чтобы хоть немного облегчить жар, но тело горело. Пошатываясь, она почти выползла из ванной, кажется, начался бред.
Перед глазами мелькали образы, лица, звуки, так много звуков, оглушающих, вездесущих, громогласных. Вспышки ослепляли, голову будто кто-то пытался пробить кувалдой изнутри. Девушка добралась до аптечки, дрожащие руки не удержали её и лекарства разлетелись по полу. Медея упала следом за ними, нащупала первый блистер, попыталась прочесть, но будто забыла все буквы. Они просто не складывались в слова, расплываясь и постоянно меняясь местами. И Медея сдалась, она схватилась за голову, сжалась в позу эмбриона и просто расплакалась от отчаяния. Это было похоже на ад, будто она попала к самому Сатане в пыточную.
- По-м-мо-ги-те. -Прошептала она. – У-мо-л-ляю.
Разум тонул в происходящем и она вместе с ним, в глаза бил самый яркий свет, будто рядом взорвалась ядерная бомба, и жар...этот чудовищный жар.
Пусть это всё кончится! Пусть я лучше умру!
Пронеслось в голове. Или она это прокричала изо всех сил, которых осталось немного. Перед глазами вдруг ясно встал образ сестры, счастливой, улыбающейся, она раскрыла свои объятия и Медея вбежала в них, крепко прижимаясь к ней, а потом провал.
Крошки Медея и Калиса стояли у зеркала, глядя на своё отражение:
- Как думаесь, поцему мы одинаковые? – Пролепетала Медея.
- Навелное, мы на небе, когда есё не лодились, были одним целовеком. – С серьёзным видом ответила Калиса.
- Ого! Знацит мы будем вместе всегда? – Удивлённо спросила Медея.
- Да! – Калиса схватила сестру за ладошку и просияла нежной улыбкой. – Всегда-всегда!
Сколько нам здесь? Года три-четыре? Как я могу это помнить?
Мелькнуло где-то далеко-далеко в сознании крошки Медеи, но тут же угасло. Или это было в сознании уже взрослой Медеи.
- Мама! – Закричала капризным голоском Калиса. – А Медея опять жульничает! Она снова свои карты в отбой подкидывала! Я видела! – Калиса со всего разбегу прижалась к маминой талии и уткнулась в неё заплаканным лицом.
- И ничего я так не делала! – Закричала обиженно Медея, влетая в кухню. – Ты просто играть не умеешь, вот и проигрываешь постоянно!
- Девочки, спокойнее. На кухне нельзя так бегать. – Строго произнесла мама. – За стол сядьте и успокойтесь, тогда поговорим.
Девочки послушно сели за стол лицом к маме, стараясь держаться друг от друга подальше. Женщина вытерла руки об полотенце, помешала ароматное блюдо в кастрюле и села напротив них:
- Слушаю вас. Только чур не перебивать друг друга и без криков. Калиса, ты первая.
- А почему ...? – Возмутилась Медея, но мама показала ей жестом помолчать и девочка, сложив руки на груди, надула губки.
- Мы играли в карты. В ведьму. – Утирая слёзы начала Калиса. – Я честно всё складывала в отбой – только парные карты, а она... - Девочка всхлипнула, но сделала вид, что поправляет блестящие заколки в волосах, стараясь незаметно смахнуть слёзы. – А она в отбой все подряд карты скидывала. Так ведь не честно. Она жульничает.
- Ничего не жульничаю! – Начала спорить Медея.
- Медея. – Устало отчеканила мама, одним взглядом успокаивая дочь. – Калиса, как ты поняла, что она жульничает?
- Карты не сошлись. У меня не получилось пару сложить, и я проиграла. – Упрямы слёзы всё равно полились из глаз.
- Медея. Теперь слушаю тебя. – Спокойно произнесла женщина.
Лохматая девочка в перепачканной кофточке и порванных лосинах демонстративно отвернулась от мамы, вскинув подбородок. Ещё совсем молоденькая белокурая женщина, постаралась придать голосу больше понимания, тихо спросила:
- Вы играли на улице?
- Нет. И я не жульничала. – Буркнула Медея. – Ну, может, чуть-чуть. А испачкалась я случайно, пока мы играли на чердаке. – Голос стал опасливым и виноватым.
- Понятно. – Устало выдохнула мама. – Медея. – она постаралась поймать взгляд дочери. – нельзя обманывать сестру. Вы же с ней всю жизнь будете вместе, вы даже у меня в животике вместе жили, а значит...
- Мы неразрывно связаны. – Протянула Медея, стыдливо пряча глаза.
- Всё верно. И вам не нужно ругаться из-за таких мелочей. Вы ведь лучше многих других понимаете, какого это – иметь кого-то настолько близкого. Давайте будем мириться. – Подбадривающе произнесла она. – Медея, ты должна извиниться перед сестрой.
- Калиса, прости. – Она всё ещё не могла посмотреть на сестру.
- И ты меня, прости, Медея. – Взъерошенная, Медея взглянула на близняшку, в её глазах отражалась вина. – Я не должна была обзываться. Тогда бы ты и жульничать не стала.
На глазах Медеи навернулись слёзы.
- Я тебя люблю, и вовсе не считаю тебя грязнулей и вороной. – Виновато пробормотала Калиса. – Ты – мой рыцарь, который берёт на себя всю опасную работу.
В груди пятилетней растрёпы вдруг разрослась небывалая гордость. Она – рыцарь это маленькой изящной девочки. Этой идеальной копии себя.
Я помню этот момент, как сейчас. Ты всегда была такой изящной, вечно в розовых платьицах с кучей рюш, и рядом я – маленький чертёнок. Ох и намучилась со мной в детстве мама.
Пронеслось где-то в голове, желудок вновь свело, кажется, Медею вырвало, но в сознание прорваться никак не получалось. Да и было ли это сознание вообще. Будто из-под толщи воды донеслось:
- Держись, Медея! Ты только держись!
И воспоминание или новая реальность развалилась на кусочки, вновь сливаясь в нечто иное.
- Знакомься, это Терри! – Деловито отчеканила Калиса, сжимая ладонь юного и несуразного паренька.
- Привет! – Бодро ответил парень, протянув вторую ладонь Медее.
- Привет! – Холодно отрезала Медея, проигнорировав жест избранника сестры.
- Ну ладно, детка, я пойду. – он чмокнул Калису в щёку, слишком низко опустив руку, во время объятий, и быстро скрылся в своей машине.
- Правда он чудо? – Мечтательно протянула Калиса, глядя вслед удаляющейся ржавой развалюхе.
- Чудо здесь то, что его наглое поведение не видел папа. Иначе бы твой Терри точно остался без рук. – С вызовом прошипела Медея.
- Только попробуй папе рассказать! Я тогда расскажу маме, что ты пробовала пиво со своими друзьями. – Ехидно протянула Калиса.
- Шантажистка! Горжусь! – Рассмеялась Медея, и он медленно побрели в сторону дома.
Именно с его появлением всё пошло не так. Ты отдалилась от меня, а я пропустила все звоночки, все красные флаги, все твои мольбы о помощи. Как я могла?
По щекам потекли слёзы, которые теперь показались горячими, обжигающими.
Но я ведь не плакала в том воспоминании. Или это не воспоминания, а правда.
Образы вновь закружились и перенеслись в комнату Медеи. Та отрабатывала баланс и элементы, которые плохо получались. Её утвердили на роль в новой постановке, на главную роль мечты. Быть может, её заметят представители лучшей танцевальной школы страны и она исполнит свою мечту. Станет величайшей балериной в истории.
- Так значит, ты хочешь уехать от меня...от нас. – Быстро поправила себя Калиса.
- Я хочу учиться. – Выдохнула Медея. – Ты же знаешь, я живу балетом. Как ты мечтой о медицинском. Или ты под этой мечтой скрываешь острое желание поскорее меня бросить? – Задумчиво проговорила Медея, отмечая, что элемент всё ещё получается не идеальным.
Она совсем не видела, что весь сегодняшний день Калиса находилась в глубокой печали. Так иногда случалось из-за Терри, стоило им поссориться, как Калиса словно теряла все краски – становилась серой и безучастной. Но в тот раз всё было иначе. Ещё вчера весёлая и нежная девушка, сегодня словно тонула в звенящем отчаянии, которое просто невозможно было не заметить, если намеренно не игнорировать.
Посмотри на неё! Посмотри внимательнее! Брось свои глупые танцульки, Медея! Она тонет! Спаси её! Спаси!
Но она не слушала, она продолжала отрабатывать элемент, не обращая внимания на сестру и её чуть печальный, но всё ещё звонкий смех.
- Медея, ты такая глупая! Конечно, я тебя не оставлю! – Она вдруг перевела тему, задав ничего незначащий вопрос, как часто делала. - А что бы ты сделала, если бы застряла в безвыходной ситуации? Если бы понимала, что спасения нет, что ты уже ничего не сможешь сделать?
Даже не отвлекаясь от оттачивания техники, Медея спокойно отчеканила, чтобы сестра поскорее отстала:
- Не знаю. Если бы выбора и правда совсем-совсем не было, то я бы просто закончила всё. Я бы себя убила.
Нет! Заткнись! Замолчи! Не смей говорить это ей!
Сорвался внутренний голос. Слёзы полились с новой силой, тело содрогалось в рыданиях. Чья-то ладонь гладила Медею по голове, кто-то сжимал в объятиях, или так только казалось. Слова утешения тонули, так и не доходя до сознания.
- Вот как. – Всё с той же нежной улыбкой произнесла Калиса.
И обрывок прошлого разорвался на тысячу кусочков, которые плавно начали оседать вниз, будто грязь в воде, создавая новые узоры и показывая то, что Медея совсем не хотела видеть.
Нет! Нет! Нет! Только не это! Только не оно!
Но было уже поздно.
Мдеея резко подскочила в постели, боль пронзила её руки, будто в них вонзили ножи. Она сорвала с себя одеяло, рвано ощупывая предплечья. Они были целы. За окном светила луна, приятно распевались сверчки, тихая летняя ночь одаривала теплом и покоем, но в душе девушки не было ни того, ни другого. Там разрастался страх, чудовищный, жуткий, всеобъемлющий, он затягивал в себя, хуже болота. Что-то случилось. Что-то точно случилось.
- Калиса! – Вдруг сорвалось с губ.
Девушка соскочила с постели и бросилась в комнату сестры. Она оказалась не заперта, но в кровати близняшки не оказалось. В ванной журчала вода и горел свет. Медея подошла к двери и тихонько постучала:
- Калиса, с тобой всё в хорошо? – Голос был пропитан тревогой. – У меня жуткое предчувствие. У тебя что-то болит? – ответа не последовало и Медея постучала уже настойчивее.
Дверь медленно открылась сама, с длинным протяжным скрипом, как в самых жутких фильмах ужасов. Свет больно ударил в глаза, Медея зажмурилась, но в сознание больно ударило нечто, значение чего девушка не успела понять сразу.
- Калиса, я вхожу. – Уверенно проговорила она. Ноги сразу промокли от воды и Медея раскрыла глаза.
В ванне лежала Калиса, одетая и будто спящая, вот только вода, в которой она лежала, была странного цвета, немного алого, будто туда бросили одну из этих дурацких бомбочек для ванн. Время вдруг застыло и потекло медленно-медленно, Медея поняла всё намного раньше, чем осознала. Она бросилась к сестре, вытащила тело на пол. И начла осматривать.
На обоих предплечьях были длинные и кривые кровоточащие разрезы.
- Мама! – Заорала Мдеея во всю глотку не своим голосом, затягивая разрезы полотенцами. – Мама! Папа! На помощь! – Её жутко трясло, голос дрожал. – Калиса! Не умирай! Не бросай меня! Что же ты наделала?! – Она снова заорала изо всех сил. – Мама! – Голос охрип. – На помощь! – Она отчаянно вцепилась в сестру, прижимая её к себе. – Я никуда не уеду. Я не стану поступать в школу балета! Не стану! Я всегда буду рядом! Всегда! Ты только не умирай сестрёнка! Только не умирай! – Медея выла, как дикий зверь, вцепившись в Калису и качаясь из стороны в сторону.
Вот до чего ты её довела. Если бы ты просто посмотрела тогда на неё. Если бы не бросила эту отговорку. Если бы попыталась понять, что у неё на душе. Жизни заслуживала она, а не ты. Она, а не ты.
И прошлое распалось, развалилась на осколки, больно вонзившиеся в сердце.