Глава 13. Раскрытие
ㅤБегство привело их в самый большой цех завода — огромное, эхом гудящее пространство, где когда-то кипела работа, а теперь царила мертвая тишина, нарушаемая лишь их прерывистым дыханием и мерными, неумолимыми шагами преследователя, доносящимися из-за спины. Он не настигал их, а лишь гнал вперед, как пастух загоняет овец в загон. Воздух здесь был еще более спертым, пахнущим остывшим машинным маслом и странной, сладковатой затхлостью, как в заброшенном склепе.
ㅤОни остановились, прислонившись к холодной, ржавой стене какого-то станка, пытаясь перевести дух. Сердца колотились так громко, что казалось, их стук разносится по всему цеху. Лунный свет, пробивавшийся сквозь разбитые окна под самым потолком, рисовал на полу длинные, искаженные тени, которые шевелились при каждом их движении, словно живые существа.
ㅤВ центре цеха, под огромным, запыленным куполом остекления, стоял один-единственный объект, кричаще чужеродный в этом индустриальном хаосе — старый школьный кинопроектор. Он был включен, и луч света бил в пустоту, освещая клубящуюся в воздухе пыль, словно призрачный прожектор на сцене перед началом спектакля. Рядом на ящик лежала аккуратная стопка пожелтевших диафильмов, аккуратно перевязанных черной ленточкой.
ㅤСзади грохнула тяжелая дверь, и шаги смолкли. Звук захлопнувшейся железной створки прокатился по цеху, затихая в темных углах. Их загнали в ловушку. Теперь они были одни в этом гигантском помещении, отрезанные от выхода. Тишина, наступившая после, была оглушительной.
— Что это? — прошептала Оливия, ее голос дрожал и казался до неприличия громким в этой давящей тишине. Она невольно прижалась к Софии, ища защиты.
ㅤСофия, все еще дрожа от адреналина сделала шаг вперед. Ее пальцы сжали первый диафильм из стопки — пленка была холодной и шершавой на ощупь. Она поднесла его к свету проектора, и на ржавой стене возникло изображение. На нем была изображена школьная команда по плаванию образца 1999 года. Улыбающиеся девушки в купальных шапочках. И подпись: «Памяти Сары Паркер. Навсегда в наших сердцах.».
— Сара Паркер... — повторила София, и ее голос прозвучал глухо. — «Ш.П.»? Шарлотта говорила, что ее тетя, сестра отца, погибла в школе. Ее звали Сара. Она утонула.
ㅤЭмили взяла следующий слайд. Ее тонкие пальцы дрожали, заставляя пленку трепетать в луче света. Это была вырезка из школьной газеты. Заголовок: «Трагедия в бассейне. Несчастный случай?». На нечетком зернистом фото — группа девушек у бассейна. Одну из них, стоящую в стороне с каменным, отрешенным лицом, можно было узнать — молодую миссис Кларк. Она смотрела не в кадр, а куда-то в сторону и ее поза выражала не скорбь, а скорее... напряжение.
— Она была там, — выдохнула Эмили, и ее глаза расширились от ужаса. — Она все это знала. Видела все.
ㅤСофия лихорадочно пролистывала остальные слайды. Размытые фотографии, вырезки из старых газет, кадры школьной жизни. И на многих из них — одни и те же лица. Миссис Кларк. И еще одна женщина, ее неизменная спутница, которую все знали — их нынешний директор школы, миссис Грин. Они всегда бли вместе — на школьных мероприятиях, на спортивных соревнованиях. А на одном из кадров — крупным планом была снята та самая лилия, нарисованная на стене в школьном коридоре. И подпись: «Правда всплывет. С.П.».
— Изабелла, — с уверенностью, не оставляющей места сомнениям, сказала София. — Она знала. Она рылась в архивах, она что-то нашла про ту историю. И они... они ее остановили. Потому что сами были замешаны в сокрытии правды. Они что-то скрывали тогда, и скрывают до сих пор.
ㅤВнезапно проектор щелкнул и сменил слайд сам, без их участия. Мотор устройства жужжал, словно разъяренный шершень. На пыльном полу возникло новое изображение. Это была не старая фотография. Это была их собственная, недавняя фотография. Они все — София, Оливия, Эмили, Шарлотта и Изабелла — смеются на пляже прошлым летом. Беззаботные, счастливые, не подозревающие ничего. А сбоку, жирным красным маркером, была выведена надпись: «Грехи матерей падают на дочерей.».
ㅤТишину взорвал ледяной, механический голос, искаженный помехами и раздавшийся из старых покрытых паутиной динамиков под потолком.
ㅤ«Очень хорошо, девочки. Вы сложили почти все пазлы. Да, старая история. Убийство, о котором промолчали. Испорченные репутации. И группа девушек, поклявшихся хранить секрет. Они стали уважаемыми женщинами. Учителями. Директорами. А вы... вы их дочери. И повторили их путь. Ложь. Предательство. Молчание. Изабелла слишком близко была к правде. И поплатилась за это. А теперь пришла ваша очередь. Не пора ли признаться? Не только в своих грехах. Но ив грехах своих матерей?».
ㅤГолос умолк. В наступившей тишине было слышно, как по стеклу проектора ползет муха, отбрасывая гигантскую, искаженную тень. Воздух стал еще тяжелее, гуще, им стало трудно дышать.
ㅤОни стояли, парализованные открывшейся бездной. Это была не просто месть сумасшедшего. Это была кара за прошлое. Холодная, расчетливая, мгновенная. Их матери что-то скрыли, и теперь расплачиваться приходилось им. Они были всего лишь разменными монетами в чьей-то старой, давно начавшейся игре.
ㅤИ тогда из темноты, из-за угла груды ржавых станков, донесся мягкий, влажный звук. Чавкающий звук, как будто кто-то сделал шаг по луже масла и воды. Все три пары глаз медленно, с нарастающим, леденящим душу ужасом повернулись в эту сторону.
ㅤНа бетонном полу, в луже маслянистой воды, отражался силуэт. Высокий. Слишком высокий. В длинном плаще, сливающемся с тенями. И в его руке был тот самый проекторный слайд с их общим, счастливым фото. Он медленно поднес его к свету, и они увидели, что на оборотной стороне кто-то только что вывел чем-то темным и густым (была ли это кровь?) одно-единственное роковое слово: «Признание.».