Предательство

Первым порывом было ворваться в дом и прижать его к стенке. Выдать ему всю правду и послать к чертовой матери. Но в следующее мгновение она поняла, что как раз это ему и нужно.
Отправиться к чертовой матери.
Она вдруг осознала, чего он хочет добиться. Здесь в скверике недалеко от их уже разрушенного дома она со всей ясностью увидела его план. Все стало до смешного очевидным.
Этот трусливый мерзавец в очередной раз пытается переложить ответственность на нее.
Собирается снова спрятаться за ее решимостью.
Вместо того чтобы самому ответить за все, что совершил, и хоть раз принять самостоятельное решение, он добивается, чтобы она сама его бросила. Так он избавится от чувства вины и потом всю жизнь будет прикрываться тем, что решение приняла она — это же она захотела развестись и уйти.
Нет, так просто он не выкрутится. Ни за что.
Ее охватило бесконечное презрение.
Даже с собственной изменой он не в состоянии разобраться без ее помощи.
Решимость вернула ей свободу и спокойствие. Она снова контролирует ситуацию. И знает наконец, что делать.
Только в одном ей нужно убедиться, чтобы выстоять.
Только в одном.

Она ушла, не сказав ни слова. Увлеченные какой-то компьютерной игрой Хенрик и Аксель закрылись в кабинете. Ничего, придет время, и он заметит, что ее нет. Она была рада, что не видит его. Сейчас ей, наверное, не удалось бы скрыть свою ненависть, но за ночь она обязательно найдет для этого силы. Завтра к нему снова вернется терпеливая жена, но сначала она должна удостовериться, что еще на что-то годна.

Она смотрела в окно на площадь Йернторгет. По пути к центру заглянула сюда, чтобы просто утолить жажду. В ресторанах и барах она давно не бывала, а уж одна туда вообще никогда не ходила. Вечно спешила, подгоняемая совестью. На работе мучилась оттого, что еще не дома, дома — потому что на работе не успела все, что должна была.
Она сделала последний глоток и огляделась. Да, для того, что она задумала, место явно не подходящее. Семейная пара за ужином. И дружная компания, в которой никто даже не смотрит по сторонам. Нет, еще один сидр — и надо идти дальше.
Она подошла к стойке бара.
Услышала, как открылась входная дверь. Бармен стоял чуть в стороне спиной к ней и высыпал из пакета орешки. Оглянувшись, она посмотрела на только что вошедшего мужчину. Теперь он стоял наискось от нее с другого угла стойки.
Слишком молод.
К ней подошел бармен.
— Грушевый сидр, пожалуйста.
Бармен присел на корточки, скрылся на миг под прилавком и снова появился. Держа в одной руке бутылку, другой снял бокал с подставки у них над головами.
— Сорок восемь крон, пожалуйста.
Она уже было вытащила из сумки кошелек, как вдруг раздался этот неожиданный вопрос.
— Можно мне угостить вас?
Она не сразу поняла, что обращаются к ней. С удивлением посмотрела на человека, стоявшего наискось от нее. Лет двадцать шесть — двадцать семь, серая куртка, светлые зачесанные назад волосы, довольно симпатичный.
Почему бы нет?
— Конечно.
Ей вдруг показалось, что он пошутил, потому что несколько секунд он просто смотрел на нее и улыбался. Потом вынул кошелек из внутреннего кармана.
— Спасибо. Мне такой же.
Он положил сотню на прилавок, и бармен снял еще один стакан. Она внутренне улыбалась. Он как минимум на десять лет младше, так что кое-какую привлекательность она все-таки сохранила.
Интересно, чем они там дома занимаются? Аксель уже спит? Отбросив эти мысли, она попыталась улыбнуться.
— Это ведь мне нужно вас благодарить?
Он приблизил свой бокал к ее.
— Нет, благодарить должен я, а не вы. Ваше здоровье!
— Ваше здоровье!
— И за встречу.
Что-то было в его глазах. Такой пронизывающий взгляд, Что она почти смутилась. Словно он видит ее насквозь, читает все ее мысли, даже те, которыми она точно не хочет ни с кем делиться. На мгновение она пожалела, что приняла его ухаживания. Теперь придется здесь задержаться, а у нее были другие планы на этот вечер. Чем быстрее она выпьет, тем лучше. Она сделала два больших глотка.
— Меня зовут Юнас.
Она выпила еще немного. В голове не осталось ничего, кроме ненависти. Она не может болтать о пустяках, как будто ничего не случилось.
— Вот как.
Надо быстрее все допить.
— Поверьте, обычно я не угощаю незнакомых женщин. Мне захотелось угостить именно вас.
— Вот как. А почему именно меня?
Он молча смотрел на нее.
— Как вас зовут?
На его лице снова заиграла эта улыбка. Полностью обезоруживающая. И глаза, пронизывающие насквозь, как будто он собирается ее разоблачить. Но ее ненависть — это только ее ненависть, он не должен ее видеть, и никто не должен. Если кто-то заметит это ее постыдное чувство, она станет слабой. Нужно научиться вести себя как обычно, иначе ее план не осуществится.
Она сделала еще один глоток.
О господи, он точно минимум на десять лет младше. Совершенно безопасен. Просто создан для того, чтобы на нем потренироваться. На мгновение он заставил ее забыть о том, что это она контролирует ситуацию. Его откровенные ухаживания лишили ее уверенности, притом что подобный флирт собственно и был целью сегодняшнего вечера. Вот он стоит перед ней и предлагает то, ради чего она сюда пришла. И она посмотрела на него с новым интересом. Она желанна, несмотря на то что старше его лет на десять. Какие еще доказательства ей нужны?
Она снова улыбнулась:
— Меня зовут Линда.
Ее саму удивила эта ложь. И то, как легко она на нее пошла. Собственно, это даже не ложь. За стойкой бара стояла не разумная Эва, а другая женщина. Женщина, которая бросила все, во что верила, и без малейших мук совести собирается достичь цели и взять то, что хочет, даже если оно принадлежит не ей.

Такая Линда.
— Очень приятно, Линда. Хотите еще сидра?
Она с удивлением обнаружила, что бокал пуст,
а в следующую секунду поняла, что опьянела. Все вдруг отошло на задний план, осталось только настоящее. Сиюминутный покой, когда нет ничего важного. Нечего выигрывать, нечего терять. Вся ночь принадлежит ей.
— Конечно, почему нет?
Он обрадовался и позвал бармена:
— Можно нам еще один?
Она взяла новый бокал, и они оба присели на высокие стулья. Он развернулся коленями к ней, она положила руки на стойку бара. Бармен поменял музыку и сделал несколько танцевальных па, когда из динамиков полилось ностальгическое «Earth, Wind and Fire». Как же называется эта мелодия? Ее еще всегда ставили на вечеринках в старших классах гимназии.
Какое-то время они молчали. Она колебалась, стоит ли оставаться, но шанс ему все-таки нужно дать. Он ничем не хуже других. Отпив из бокала, она посмотрела по сторонам. Посетителей стало больше. В дверях показалась компания англичан среднего возраста. Между бутылками в зеркале с другой стороны бара она видела, что мужчина по имени Юнас по-прежнему не сводит с нее глаз.
— Можно, я сделаю вам комплимент?
Повернув голову, она увидела его пристальный взгляд.
— Конечно.
— Это, наверное, глупо, но я все равно скажу. — Внезапно он смутился и на мгновение отвел глаза в сторону, но потом снова посмотрел прямо на нее. — Вы знаете, из всех присутствующих вы единственная кажетесь по-настоящему живой.
Она рассмеялась и сделала новый глоток.
— Ужас. Ничего подобного я раньше не слышала.
Но он был серьезен. Сидел и молча смотрел на нее.
Она махнула рукой, пытаясь развеять его серьезность.
— Мне кажется, здесь все выглядят вполне живыми. По крайней мере, все шевелятся.
Легкое раздражение. Морщинка между его темными бровями.
— Можете смеяться, если хотите, но я действительно так считаю. Это был комплимент. У вас почему-то немного грустные глаза, но видно, что ваше сердце знает, что такое настоящая любовь.
Его слова прозвучали умиротворяюще спокойно.
Сердце, которое знает, что такое настоящая любовь. Ха!
Ее сердце черно, как подвал без окон. Никакая любовь там больше не выживет. Но сейчас она в баре в Старом городе с каким-то Юнасом, который на десять лет младше и изъясняется, как бездарный поэт, но смотрит на нее с желанием, которое, как ей казалось, она никогда раньше не вызывала. Ей вдруг захотелось, чтобы он прикоснулся к ней, захотелось потерять самообладание и выпустить на волю вожделение, которое излучали его глаза. Захотелось убедиться, что он не сможет устоять. Что она достойна любви.
Алкоголь придал ей решимости.
Повернувшись, она посмотрела ему в глаза и накрыла его руку своей.
— Ты далеко живешь?