Глава 7 - Лёд начинает трещать
Утро началось с тишины — не той, уютной и спокойной, а сдержанной, как будто в воздухе что-то неуловимо изменилось. Казанцев, как всегда, уже сидел на кухне с планшетом, пролистывая отчёты и статистику по команде. Ксюша вошла в халате, с чашкой чая в руках, и сразу почувствовала взгляд отца. Вроде бы спокойный — но внимательный.
— Доброе утро, — сказала она, проходя мимо.
— Доброе, — ответил он рассеянно, не отрываясь от экрана. — Сегодня на физмех?
— Конечно.
— Кто-нибудь тебя подвозит?
Она замерла на секунду, а потом сделала вид, что не поняла подвоха.
— Нет. Пешком. Ты же знаешь, я не люблю водителей.
Он кивнул, и замолчание затянулось. Через пару минут Вадим отложил планшет, подвинул чашку и облокотился на стол.
— Слушай, — начал он вдруг. — Ты с игроками «Медведей» общаешься?
Она напряглась, но внешне осталась спокойной.
— Не особо. Иногда вижу кого-то на факультете. Костров, например.
Казанцев кивнул — спокойно, без эмоций. Но взгляд его стал чуть холоднее.
— Костров — парень с головой. Сдержанный. Таких не боюсь. Но вот Кисляк...
Он сделал паузу, будто выбирая, как сформулировать.
— Что с Кисляком?
— Он стал какой-то... рассеянный. Не на льду — на льду он, как всегда, огонь. Но за пределами — часто опаздывает, шутки не в тему, смотрит в телефон. Как будто мысли где-то ещё.
Она сделала глоток чая и постаралась не выдать себя. Внутри словно лёд заскрипел.
— Может, просто влюбился. Они в этом возрасте такие.
Казанцев прищурился.
— Может. Но если выяснится, что он слишком близко подходит к чему-то, что может его сжечь — я сделаю всё, чтобы не сгорела команда.
Ксения поставила чашку чуть громче, чем хотела.
— Тебе не кажется, что ты иногда слишком драматизируешь?
— Нет. Я просто не доверяю тем, кто легко шутит вблизи огня.
Она промолчала. Разговор закончился, но осадок остался.
На факультете день прошёл в суете. Ксюша попыталась сосредоточиться на задачах, но в голове снова и снова всплывали фразы отца. Его голос, его тон. Его подозрения. И всё это — о Кисляке.
На большой перемене, возле кофейного автомата, она наткнулась на Яну. Та, как всегда, энергичная, в блузке, заметила Ксюшу первой.
— О, привет! Казанцева, да?
— Да, — чуть удивлённо кивнула Ксюша.
— Яна. Мы с Сашей Костровым на втором. Слышала, ты с ним вчера говорила. Ты вообще к нам теперь относишься, как бы. В хоккейной семье все всё видят, — сказала она с усмешкой.
Ксюша чуть смутилась.
— Ну... просто разговаривали. Он предложил помощь с задачами.
— Он так всегда делает, если чувствует, что кто-то может тянуть. Костров — умный. И добрый. Не думай, что он просто «игрок». У него, кстати, нет никого.
Ксюша слегка приподняла бровь.
— А ты?
Яна усмехнулась.
— А я... сложная. — Она сделала глоток кофе и добавила: — Но Костров мне важен. Мы близко общаемся.
Ксюша почувствовала, как в груди зарождается странное ощущение. Нечто между лёгкой тревогой и внезапной ревностью — к кому именно, она даже не успела понять. То ли к Яне, то ли к этой самой «близости», которую та обронила мимоходом.
— Понятно, — ответила Ксюша с привычной холодной вежливостью.
— Не принимай на свой счёт, — добавила Яна, чуть мягче. — Просто я сразу вижу — ты не просто «дочка начальника». Сразу чувствуется, что с характером. А это многим нравится... и многих бесит.
Ксюша сдержанно улыбнулась, кивнула и направилась обратно в аудиторию. Но внутри всё клокотало. Она никак не могла выкинуть из головы Кисляка, Кострова, слова отца... и теперь — эту «особую близость» Яны и Саши.
Позже, когда лекции закончились и университет снова утонул в предвечерней суете, Ксюша шла к выходу с телефоном в руке. Несколько новых сообщений — рассылка от универа, подруга детства напомнила про какие-то фото. И ещё один номер. Без имени.
«Ты уверена, что в такую погоду не стоит надевать шапку? У нас минус шесть, а ты вечно как будто в +20 живёшь».
Она остановилась. Улыбнулась невольно. Только один человек мог так начать разговор — знакомо-нахально, как будто у них уже были десятки переписок.
Андрей.
— Откуда у него мой профиль?.. — пробормотала она, хотя догадка была очевидна. Университет небольшой. Кто-то сказал, кто-то передал. Кисляк найдёт способ, если захочет. И он явно хотел.
Она набрала ответ.
«А ты вечно в курсе моей температуры тела. Не перегревайся там в своей шапке».
Ответ пришёл почти мгновенно:
«Тогда признавай: ты рада, что я написал?»
Ксюша чуть закатила глаза, но на губах осталась усмешка.
«Может быть. Но, скорее всего, нет».
«Ладно, царевна. Я рядом с универом. Подбросить?»
«Нет, я уже иду домой. Пешком».
«Вижу. Иду за тобой».
Ксюша обернулась — и правда, через улицу двигалась знакомая фигура, в синей куртке, с капюшоном и лёгкой походкой. Он шёл неторопливо, но целенаправленно.
Она убрала телефон, дождалась, пока он подойдёт.
— Ты всегда такой настырный?
— Только с теми, кто этого достоин, — подмигнул он. — Ты вообще часто ходишь пешком, зная, что отец тебе может водителя поставить, машину, охрану, вертолёт?
— Иногда нужно побыть одной.
— А если тебе это просто не нравится?
Она чуть прищурилась:
— Ты хочешь сказать, что тебе я не нравлюсь одна?
— Я хочу сказать, что с тобой — интереснее. Ты говоришь коротко, смотришь долго и не пытаешься понравиться. Это цепляет.
— Тебе нравится, когда тебя игнорируют?
— Только если я могу это изменить.
И тут она неожиданно смягчилась. Может, от того, как он смотрел — открыто, с интересом, но без наглости. А может, потому что было приятно идти рядом с кем-то, кто просто хотел быть рядом.
Но где-то в глубине сознания всё ещё звучал голос отца:
«Если Кисляк слишком близко подойдёт к огню — я остановлю его».