Дыши мной

У всех у нас был такой период времени, когда мы хотим закрыться от окружающего мира и не показываться из своего панциря долгое время. Кто-то из нас был обязан чувствовать вину, за свои сказанные слова, а потом его мучила бы бессонница. Прокручивая в голове свои слова снова и снова, ты жалеешь, что так сказал и хочешь вернуть все обратно, чтобы поступить иначе.

Я лежала на шершавой поверхности крыши, вдыхая свежий запах глубокой ночи. В своей комнате я словно в клетке. Я вспоминаю, как Эмили помогала мне перевозить вещи, клеить обои. Мою комнату мы создали вместе. Странно, но даже за то, что я не сделала, я ощущаю удушающую вину.

Если подвести итоги сумасшедшей недели, то можно снять фильм-комедию. Я поругалась с лучшей подругой, меня ненавидит сестра моей матери, которая в двух-трёх тысячах миль отсюда, разрушает остатки своей пропитой печени. С чокнутым байкером-психопатом, который расколотил машину бывшего учителя, я ощущаю, как часть старой меня ломается с треском, вознося на её место что-то новое.

Уильямс. Даже сейчас, смотря на звёздное небо, я думаю о нём. Я ощущаю страх, заглядывая в его глаза, но одновременно со мной происходит то, чего никогда не было. При одном его взгляде сердце улетает в пятки, а ребра сдавливает, лишая кислорода.

Интересно, можно ли испытывать к человеку презрение и ненависть, но параллельно с этим сильное влечение?

Мою голову посещала мысль о любви с первого взгляда. Но я уверена, что к таким людям, как Уильямс, чувств, таких, как у меня, чисто физически быть не может. Это просто страх и не более.

Где-то вдали, на соседском участке, то лают, то протяжно воют собаки. Единственным освещением мне служит фонарь на дороге, который, помаргивая, освещает лишь мои ноги. Иногда я люблю уединиться на крыше дома, смотря, как за одной звездой на небе появляется другая. Это завораживает.

Смотря на звёзды, ты пытаешься найти ответы на свои вопросы. Что-то погружает твой мозг в некое пространство. Ты забываешь о времени, которое никогда не стоит на месте, забываешь про проблемы, облепившие тебя. Ты отдаёшься лишь своим мыслям, раскладывая их по полочкам.

Я не могу перестать думать об Эмили. Друзья бывают у каждого из нас, которым мы доверяем свои секреты и переживания. Эмили и есть «мой сборник тайн». Иногда, рассказывая всё ей, я думаю, что совершаю ошибку. Но всем из нас хочется слышать поддержку и неважно какие последствия она принесёт.

Я поднимаюсь на ноги. Сделав два широких шага, я опускаю ногу, наступая на раму окна, а вторую протягиваю внутрь. Оказавшись в комнате, я, не включая ночник, падаю на кровать. Сон никак не хочет одолевать меня. Ворочаясь, словно ужаленная в одно место, я так и не смогла уснуть. Ведь в этот же момент мой телефон освещает комнату, сообщая о входящем звонке.

- Алло,- как назло зевая, отвечаю я.

- Кэр, как насчёт небольшой прогулки?- сходу спрашивает Алан.

Я переворачиваюсь на живот. Протянув рукой вдоль кровати, нащупываю провод с выключателем и включаю ночник, находящийся сбоку от кровати.

- Ты же знаешь, что Мелани всё ещё злится на меня,- виновато отвечаю я, тяжко вздохнув. - И вообще, какая прогулка в три часа ночи?

- Не волнуйся. То, куда мы пойдём, часовой пояс знать не обязательно. Я жду тебя через пятнадцать минут около выезда из посёлка с двумя шерстяными пледами и довольной физиономией, - быстро проговаривает друг и сразу отключается, не дождавшись моего ответа.

Я встаю с кровати. При свете ночника, который заполняет только часть комнаты, мой вид оставляет желать лучшего: бледное лицо, небольшие, но заметные мешки под глазами от недосыпа, а на лице невозможно не заметить усталость.

Я достаю с верхней полки шкафа один широкий, шерстяной плед. Увы, но два я найти не смогла. Вместив всё в рюкзак, кроме довольной физиономии, я, как обычно, вылезаю в форточку. Лунный свет является моей путеводной звездой. Вопреки всем законам справедливости, мой мозг медленно погружается в сон.

Я сдерживаюсь, чтобы не сомкнуть полуоткрытые веки. Из-за неровного рельефа дороги я оступаюсь на кочках, даже не обходя их стороной. Часть внутри меня хочет послать всё к черту, развернуться и уйти, но другая безумно хочет что-то натворить.

Я подхожу к назначенному месту. Вся территория дачного посёлка заканчивается треклятым металлическим забором, который закрыт на замок. Для нас никогда не было это проблемой. В самый же первый день, когда сюда взгромоздили эту конструкцию, Алан взял ключи у нашего соседа - мистера Харриса, который является не только соседом, но и сторожем данного посёлка.

Пока я жду Алана, достаю свой телефон, и, топчась на месте, пытаясь разогнать кровь в организме, и не заснуть стоя, как лошадь, загружаю страницу в фейсбуке. Под нашей фотографией с Аланом, где мы держим баллончики с краской, находясь в школе, около пятиста комментариев. Основная часть - это ученики нашего класса и остальных параллельных.

Пока я переписываюсь с Джером, узнавая об Эмили, телефон издаёт звук уведомления, а сырая под ногами земля озаряется яркой вспышкой. Мне пришла заявка в друзья. Я пробегаю глазами по строкам, застывая на имени того, кто подал её. Дилан Уильямс.

В какой-то момент неприятно кольнуло меж рёбер, заставляя меня понять, что мне далеко не всё равно на существование этого парня. В последнее время я только и делаю, что думаю о нём. Мне всё равно, какая будет новость об этом парне: плохая или хорошая. Мне просто надо что-то знать.

Сзади слышится хруст гальки. Обернувшись, при слабом освещении вижу Алана, держащего в руке плетённую корзинку, обычно предназначаемую для пикников. Я забываю про телефон, убрав его в карман. Подойдя к парню, он заключает меня в свои тёплые, сильные объятья. Странно, но рядом с Аланом я ощущаю только дружеские чувства, совершенно не то, что рядом с Уильямсом. И почему я сейчас их сравниваю? Ведь у нас с Аланом лишь дружба, а с Уильямсом вообще ничего общего.

- И что взбрело в твою, полную загадок, голову? - взглядом указав на корзинку, спрашиваю я.

Алан, улыбаясь, отдаёт мне корзинку, а сам снимает оковы с забора, кладя на землю длинную, увесистую цепь.

- Малышка, Кэр, в моей голове много чего, но сейчас мы с тобой идём в школу,- совершенно спокойно, местами с ухмылками, отвечает Алан.

- Ты сдурел?! Ты хочешь, чтобы Миссис Нил нас поймала? Твои родители тебе путёвку в санаторий купят, а мне назад в Портленд! - сходу закипаю я, прожигая друга гневным взглядом.

Парень, ничего не говоря, хватает меня под руку, не слушая моих возмущений, выходит на главную дорогу. Я понимаю, что спорить с ним бесполезно. Спустя половину пути сдаюсь, спокойно идя рядом, надув губы, словно ребёнок.

- Хватит дуться! - раздраженно произносит парень, не смотря на меня.

На пустой ночной дороге я резко останавливаюсь, скрестив руки на груди. Я сверлю парня взглядом до тех пор, пока он не останавливается. Его спина смотрит на меня, напряжённо поднимаясь и опускаясь. Мне становится немного не по себе, от чего я поёживаюсь. Плечи Алана замирают, а после слышится его глубокий выдох.

- Не волнуйся, ничего не случится. Миссис Нил на конференции с моими родителями. Я решил воспользоваться моментом. С вчерашнего дня ты какая-то загруженная,- голос парня вновь спокойный. Он поворачивается, сквозь темноту смотря на меня.

Неожиданно для себя я резко ощущаю вину за происходящее. В душе становится так приятно и не безразлично от того, что есть такой человек, который готов заботиться о тебе, замечая твоё внутреннее состояние, даже если ты его тщательно скрываешь. Это и есть настоящая дружба.

- Прости, - на выдохе произношу я, подойдя к парню, и крепко-крепко обнимаю.

Алан всегда был выше меня. Моя щека приливает к его груди, а на своей макушке ощущаю его тёплые губы. Именно сейчас, словно хлыстом по спине, заставляет меня понять, что это прикосновение со стороны парня совсем не дружеское. Мои мысли прерывает Алан, который, оторвавшись от меня, привычно приобняв за плечи, направляется в сторону школы.

Я стараюсь отогнать все ненужные мысли, которые буквально катятся за мной по дороге, как ненужные кандалы. Эмили и Алан дорогие мне люди. Всю мою жизнь они провели со мной. Мы ругались по глупости, но не могли долго друг без друга, поэтому сразу же на следующий день бежали мириться.

Я очень хорошо помню тот день, когда эти двое стали частью моей души и жизни. В дождливую погоду я читала книгу, сидя на подоконнике. По неизвестной мне причине приехала тётя, сообщая, что на некоторое время заберёт меня в Нью-Йорк. Она всячески убеждала меня, что мне там понравится, ведь она сама прожила там несколько лет в счастливом, но недолгом браке.

Приехав в Нью-Йорк, мне действительно понравился этот «город фонарей». Каждую ночь этот город освещался тысячами фонарей из различных заведений и домов. Я полюбила это место, но даже не предполагала, что он станет моим домом на ближайшие несколько лет. Ведь на следующий день моя мать отказалась от меня.

Эмили и Алан узнали, что я переехала в Нью-Йорк, но не смогли смириться с этим. Я была убита, подавлена. Я не хотела верить в то, что моя самая близкая подруга, которая имела честь называться мамой, просто бросила меня. Выкинула, как ненужную вещь. В тот самый день Алан и Эмили переехали из Портленда в Нью-Йорк, ссылаясь на то, что их дома там же, где есть я.

Так и началась моя история. Только я догадываюсь, что это ещё не конец.

Когда двери школы распахиваются, все мои сомнения, ненужные мысли сразу же пропадают. Я ощущаю, как внутри щекочет комочек азарта, готовый что-нибудь натворить. В последнее время я мало придавала этому значение, но сейчас, зайдя в школу, я поняла, как мне это необходимо.

Однако Алан не даёт мне даже подумать, хватая за руку, и мы поднимаемся на верхние этажи. Меня удивило то, что вход на крышу не был закрыт. Видимо Алан приходил сюда раннее, чтобы позаботиться об этом. И что я вижу на крыше оправдывает мои догадки.

При лунном свете, сквозь дремучую темноту, я вижу, как на небольшом переплетенным коврике лежит тарелка с фруктами, а рядом поблескивает бутылка шампанского. Несколько незажженных свечей стоят по бокам, создавая какой-то неопределенный уют, заставляющий забыть, что мы находимся на крыше учебного заведения.

- Нравится? - с довольной ухмылкой спрашивает парень, смотря на мой открытый рот.

- Это... Это нереально круто!

После моих слов Алан расплывается в довольной улыбке и мы усаживаемся на коврик. Я отрываю небольшую, спелую виноградинку с ветки, закидывая себе в рот. Пока Алан разделывается с бутылкой шампанского, разливая смесь по бокалам, я достаю ранее сложенный плед. Теперь я понимаю, почему Алан упомянул про него. Хоть во всем Нью-Йорке стоит тишина, но вдали всё равно слышны сигналы машин и легкий ветерок, который морозит тело.

Алан подаёт мне бокал, и я, приняв его, делаю первый глоток. Когда половина бутылки чудесным образом и за такое короткое время исчезает, речь, словно рекой, льётся из нас. Мы смеёмся, говорим обо всём на свете и я чувствую себя живой. Я чувствую некое освобождение, но внутри, где-то вдали за грудной клеткой, есть ощущение, будто чего-то не хватает.

Я устраиваюсь на груди парня, вместе с ним смотря на звёздное небо. Нас укрывает один широкий плед, но мне и без этого тепло и до невозможности приятно. Вырисовывая на моем плече винтовые, невидимые узоры, я не замечаю, как вместе с парнем погружаюсь в сладкую дремоту, слушая шуршание глубокой ночи.

К сожалению, природа даёт о себе знать. Я просыпаюсь из-за накатившей на меня естественной нужды, замечая, что лежу на боку, а парень прижимает меня к себе, посапывая на ухо. Я аккуратно убираю с себя руку друга, дотянувшись до телефона.

Время переваливает за начало четырех утра. Спустившись по лестнице, я бреду по тёмным коридорам, направляясь в женский туалет. Нащупав выключатель, свет с недолгими миганиями включается. Справив нужду, я разглядываю лицо в зеркале над раковиной. Усталый, но довольный вид красуется на лице. Я умываюсь холодной водой, как внезапно свет в туалете полностью гаснет, а на весь этаж разносится женский смех.

Я застываю на месте. Пытаясь в темноте нащупать выключатель, я задеваю мусорное ведро. Выругавшись, я вдоль стенки вожу рукой. Когда я натыкаюсь на перекладину, понимаю, что она не работает. Свет во всём здании выключен.

Словно слепой крот, я выставляю руки вперёд, выходя из туалета. Не успеваю я завернуть за угол, как смех снова повторяется, а за ним прибавляется другой. Я останавливаюсь на месте, а в голове проскакивает мысль. Не может быть!

Я напрягаюсь, слыша приближённое шептание. Развернувшись, я, перебирая ноги, медленно иду вдоль коридора. Включив фонарик на телефоне, светя им под ноги, я заворачиваю за угол и свет телефона падает на ту картину, которую я вообще не ожидала увидеть. По крайней мере сейчас.

Около небольшой скважины, где хранится вся электропроводка школы, стоит Уильямс, прислонив уже оголенной спиной ту девушку, которую я узнаю из тысячи.

- Эмили? - немного опешив, я отвожу фонарик в сторону, рванув назад по коридору.

В горле застревает ком, имеющий вкус горечи, а глаза обжигают слезы. Я держусь до последнего, борясь с одолевающей меня дрожью. Почему меня так волнует его жизнь? Или может, я так реагирую, потому что в его лапах моя лучшая подруга? Нет. Тут определённо другое, но страх за подругу никуда не исчез.

Поднимаясь по лестнице обратно на крышу, до меня долетает эхо парня, которое адресовано мне:

- Ты как всегда не вовремя, Каррингтон.

В висках начинает неприятно пульсировать, а правый бок покалывать от того, что я несусь по лестнице, словно убегаю от пожара. Я толкаю дверь крыши, увидев, что Алан уже не спит и обеспокоенно поворачивается, смотря на меня.

- Господи, Кэр. Ты знаешь, как я перепугался, заметив, что тебя нет? - парень встаёт на ноги, приближаясь ко мне, но я вытягиваю руку перед собой, тем самым останавливая его. - Что?

Ничего не ответив, я быстро оказываюсь около нашего «укромного» местечка, хватая плед, комкая, складываю в рюкзак. Мои руки начинает потряхивать, а к горлу подступает тошнота. Я сильно зажмуриваю глаза, ощущая ровное, горячее дыхание Алана у себя на шее.

- Что такое, Кэр? - на удивление мягко спрашивает он, накрутив на палец прядь волос.

В какой-то момент мне становится неприятны его прикосновения, хоть с ним я и чувствую себя спокойно, но он переходит границы дозволенного. Выкрутившись из его плена, я хватаю вещи, пытаясь улизнуть, но друг хватает меня за запястье, сильно сжимая его.

- Что случилось? - цедит сквозь зубы парень, а глаза начинают сверкать.

- Мы уходим,- холодно отвечаю я, отдернув руку.

Да что с ним такое?

Я дёргаю дверь и несколько секунд, в полной темноте, спускаюсь вниз, пока не выхожу на пятый этаж. Алану ничего не остаётся, как пойти за мной. Парень прожигающим взглядом смотрит на меня, а я чувствую, словно щека начинает плавится.

Вновь проходя по длинному коридору, я сильно сжимаю кулаки, а ногти врезаются в кожу, вызывая жжение. Даже физическая боль не может заглушить то, что я сейчас чувствую. Неприязнь. Именно это. Я не хочу видеть этого парня, вернуть свою подругу, которая медленно теряет разум рядом с ним, и жить дальше.

Но, как говорится, в жизни не бывает всё идеально. Нет, бывает. По крайней мере, у меня было до появления Дилана Уильямса.

Я ощущаю рядом близость Алана, и он предлагает мне свою руку. Снова в его взгляде доброта и нежность. Невольно улыбнувшись, я переплетаю наши пальцы и вся тревога мигом рассасывается.

- Далеко, Каррингтон? - словно гром среди ясного неба слышится голос Уильямса, заставляющий меня остановиться. - Я думал, что ты захочешь присоединиться.

Я глубоко вздыхаю, медленно оборачиваясь. Его тёмные, как смоль, волосы растрёпанны, глаза наполнены манящей темнотой, широки плечи то поднимаются, то опускаются из-за дыхания парня. Он крутит на руке наручные часы, рассматривая меня беглым взглядом.

- Не желаю смотреть на Вас, Уильямс, - громко съязвила я, смотря на его тёмный силуэт в конце коридора.

- Я слишком красивый? - довольно ухмыляясь, издевается парень.

- Скорее наоборот, - отрезаю я, переводя взгляд, на в недоумении стоящего Алана. - Мы уходим.

Слишком резко схватив парня за руку, я спешу удалиться, а по дороге найти Эмили и настучать по её светлой голове. Но то, что я слышу, заставляет мои ноги приклеится к полу:

- Даже не хочешь узнать, откуда мой отец знает тебя и твою мать?

Всё моё тело парализует. Я стою, забыв, как дышать. Я поворачиваюсь, демонстрируя парню мой заинтересованный вид. Его губы ещё больше растягиваются в улыбке, а в руке замечаю две небольших таблетки.

- Давай, Каррингтон, составь мне компанию, - слишком тихо, медленно он растягивает слова, а я прикрываю глаза.

Его голос - голос настоящего дьявола. Мозг медленно отключается, но я цепляюсь за мысль, что это лишь дурман, которому нельзя поддаваться. Я очередная пешка в его игре, но желание узнать правду перечёркивает всё и вся.

- Нет, Кэр, не смей! - строго одёргивает меня Алан, когда я делаю шаг вперёд.

- Давай же, Хейден, - так же тихо и маняще зовёт меня Уильямс, и я начинаю разрываться.

- Ему нельзя верить. Я не пущу тебя, - Алан слишком быстро оказывается рядом и хватает меня за локоть, направляясь обратно к выходу.

- Нет, Алан! - громко говорю я, а мой голос эхом разлетается по всему этажу. - Я не могу.

- Что?

- Прости, - я медленно выкручиваюсь из хватки друга. Прежде чем завернуть за угол, говорю: - Найди Эмили и увези как можно дальше отсюда.

Не смотря на парня, я заворачиваю. Алан кричит мне в догонку с просьбой, чтобы я этого не делала, но моё тело не слушается меня. Сердце глухо отдаётся в груди так, что чувствую, как оно вот-вот сломает мою грудную клетку пополам.

Он, словно часть тьмы, поджидающий меня. Шаг за шагом, а тело окутывает холод. Он стоит, не шевелясь, но его сверкающие глаза изучают меня, от чего становится ещё сильнее не по себе. Пустая школа. И только мы вдвоём. Это одновременно страшно... И романтично?

Я останавливаюсь. Наше расстояние - это шаг друг от друга. Мы сверлим друг друга взглядом до тех пор, пока парень одним ловким движением закидывает в рот одну из таблеток, а вторую протягивает мне.

- Что это? - спрашиваю я, неуверенно кинув взгляд на руку Уильямса.

- Экстази, - сухо отвечает он, нахмурив брови.

- Ты хочешь накормить меня наркотиками? - выгнув одну бровь, интересуюсь я. - И как это поможет узнать мне правду?

- Ты не задавай лишних вопросов, а жуй, - раздраженно отвечает он.

Я пару секунд раздумываю, пока не начинаю слышать тяжелое сопение парня. Судорожно вздохнув, я забираю таблетку из его рук и закидываю её себе в рот. Ощущение, будто проглотила обычную таблетку от головной боли, но эффект совершенно другой.

- Почему именно таблетку? Мог бы дать мне топор, тогда бы мне не пришлось у тебя ничего спрашивать, - сухо произношу я, присаживаясь на одну из скамеек в конце коридора.

Парень садится рядом, а его нога слегка касается моей, от чего по телу бежит россыпь мурашек. Я перевожу взгляд в окно, пытаясь усмирить прилив крови к щекам. Но я вижу, что он заметил. Его выдал довольный смешок.

- Если бы я дал тебе топор, то сейчас бы мне нужно было избавляться от тела, - тихо, с долей насмешки, отвечает он.

Я хочу что-то ещё спросить, но по телу, словно хлыстом, ударяет сильная эйфория. Я расслабляюсь настолько, что чуть не растекаюсь на лавочке. Все кругом становится резко не таким важным. Погрешность этой таблетки в том, что все чувства обостряются.

Его прикосновение становится до жути жаркими, как огонь. Я ощущаю его дыхание, хоть он и не так близко. И самое главное - я слышу, как бешено стучит его сердце. Действие таблеток? Или что-то другое?

- Я смотрю, тебя разносит. В первый раз пробуешь? - удивленно спрашивает парень, смотря на меня. Я лишь коротко киваю, а он неожиданно, даже для него, наклоняется ко мне и слишком тихо, словно нас может кто-то услышать, прошептал: - Это будет чудесная ночь.

Я вскакиваю с лавочки, еле удержав себя на ногах. Мой разум медленно отдаляется, запираясь на замок. Я начинаю улыбаться без причины, смотря на Уильямса. Всё становится не важным. Всё не имеет смысла. Что-то начинает возвышаться на новый план. Я хочу провести с ним время, узнать его, разгадать его тайну, которую он так умело скрывает.

Я хватаю парня за руку, но сразу же отдёргиваю. Кожу обжигает, будто на меня вылили вскипяченный чайник. Я стараюсь привлечь меньше внимания, поэтому просто прошу Уильямса идти за мной.

Мы спускаемся в спортивный зал. Я хватаю сетку с баскетбольными мечами, висящую на гвоздике за углом. Достав один из мячей, я, отбивая его о пол, подхожу к парню. Уильямс стоит около входа, облокотившись на него плечом, скрестив ноги. Я не подаю виду, но потом резко кидаю мяч, которой он ловко, даже не поморщившись, перехватывает.

- Хорошая реакция. Даже не скажешь, что прямо сейчас ты в состоянии умопомрачительной эйфории, - пролепетала я, грациозно виляя бёдрами и направляясь в другой конец зала.

Такое ощущение, будто одна я разделилась на две половины. Раздвоение личности. Я не узнаю себя. Мой голос изменился, тело становится раскрепощеннее, а разум давно за рамками возможного. Меня тут нет.

Так на меня влияют таблетки или Уильямс?

Из мыслей выводит глухой стук мяча. Я медленно поднимаю взгляд на парня, улавливая его ехидную улыбку. Он принял правила. И тогда я пропадаю окончательно.

Рванув к парню, я пытаюсь вырывать из его рук мяч, но он ловко уворачивается и, сделав два больших шага, кидает его в баскетбольную сетку. Мяч пару раз бьётся об оправу, а потом падает в сетку.

Похвалив парня, я пасую ему мяч, а сама встаю на свою сторону. Какое-то странное чувство преследует меня. Оно избавляет от всех проблем, заставляет нарушать законы, но даже не думать о последствиях, нарушать принципы. Я упала в забытие. Освобождение - вот, что я чувствую.

Никогда подобного не было. В своих друзьях я могла найти только поддержку, уют и спокойствие, но никак не то, что я ощущаю сейчас. Это невероятно. И я не могу перестать улыбаться, ведя дьявольскую игру с самим демоном искусителем.

Как только парень снова пытается «забить гол». Я отрываюсь от пола, хватая мяч на лету, бегу к сетке противника. Сердце бешено начинает стучать в груди, когда я слышу глухие шаги рядом с собой. Я не успеваю кинуть мяч, потому что он магическим образом испаряется из моих рук. Я, быстро развернувшись, бегу за парнем, который ведёт мяч. Коснувшись пола последний раз, он прыгает, закидывая мяч в сетку. Хватаясь за оправу, повиснув на ней несколько секунд, пока мяч, словно попрыгунчик, прыгает по полу, напоминая о моём дальнейшем поражении.

Парень спрыгивает, вновь оказавшись на полу. На этот раз он уступает мне, дав возможность вести. Мы стоим друг напротив друга, а между нами совсем в нескольких шагах витает еле уловимый магнетизм. Я кидаю мяч вперёд. Пока парень пытается поймать его, я обхожу Уильямса, но так и не успеваю вновь схватить мяч. Крепкие руки вцепляются в мои плечи, и я не удерживаю себя на ногах, громко приземляясь на пол. И по ощущениям не одна.

Парень лежит на мне до тех пор, пока я не переворачиваюсь и не скидываю его тяжелое, разгоряченное тело с себя. По пустому залу разносится наше бешеное дыхание, которое мы не в силах угомонить.

- Твою мать! - громко ругается парень, смотря на свои почерневшие руки. - Оправа колец смазана маслом.

Масленные руки Дилана поблёскивают. Парень, пытаясь очистить руки, вытирает их о штаны, но все тщетно. Масло засохло. Не знаю почему, но с этой секунды я начинаю громко смеяться. Мой смех перерастает в истерический, а потом и в слёзный. Уильямс смотрит на меня несколько минут, а потом присоединяется ко мне. Его смех такой настоящий, непринуждённый. Хоть мы и под кайфом, но я вижу его искренность.

Схватившись за живот, мышцы которого начинают сводить от долгого смеха, я встаю и иду в женскую раздевалку. К счастью, раздевалка для девушек отличается удобством. Здесь присутствует пара полотенец и сухих салфеток, что не скажешь о раздевалке для парней.

Взяв полотенце и пару салфеток, я возвращаюсь обратно. Уильямс сидит на одной из скамей для освобожденных, а его витающий вид говорит о том, что его разум далеко за пределами этой школы.

Я присаживаюсь рядом. Парень вздрагивает, одарив меня своим мрачным взглядом, но потом снова отворачивается, делая вид, что меня тут нет. Когда салфетка касается его локтя, спускаясь вниз, я чувствую, как каждая его клеточка напрягается, а руки сжимаются в кулаки. Сердце пропускает удар, а руки предательски начинают дрожать. Я глубоко вздыхаю, пытаясь расслабиться, но моя рука, как у злоядного алкоголика, только сильнее начинает трястись.

Уильямс раздраженно сглатывает, а потом ловко перехватывает мою руку. Я сразу же замираю. Клянусь, я чувствую, как сердце уже далеко бьётся не в груди, а в пятках. Его глаза сверкают, а улыбка превращается в зловещий оскал. Он наклоняется к моему уху, обжигая нежную кожу своим горячим дыханием.

- У тебя руки не из того места растут, а, красавица? - злобно шипит он, касаясь мочку моего уха своими губами.

- Полотенце не влажное...поэтому не получается, - чуть не заикаясь, отвечаю я. Парень до боли сжимает запястье, но, услышав мой лёгкий визг, разжимает руку и я поднимаюсь с лавочки. - Я схожу намочу.

Не смотря на парня, чуть не вылетаю из спортзала, несясь по лестнице в туалет. Понятия не имею, что послужило такой резкой смене настроения, но предельно догадываюсь. Забежав в туалет и собрав по дороге пару углов, я открываю кран с холодной водой, и тоненькая ткань мигом пропитывается влагой.

Психую. Откинув полотенце в сторону, которое с хлюпаньем улетает в дальний угол, я цепляюсь за широкую раковину, сильно сжимая её края. Расслабление, внезапный смех без причины, агрессия. Я поняла в чем дело. В каждой вселенной должен быть баланс. Ты получаешь то, что хочешь, но потом нужно отплатить. Возможно, что Уильямс хотел разделить со мной эту плату, заставив принять таблетку.

Я вспоминаю с какой целью принимала её и только тогда понимаю, что так и не спросила у Дилана правду. Выходит, что всё мое убитое время тут, убито зря. Я хочу обернуться и поднять полотенце, но не успеваю этого сделать.

Тёплые, мускулистые руки обвивают меня, заключая в неподвижное кольцо. Я громко выдыхаю, откидывая голову на твёрдую грудь парня. Я знаю, что это он. Я до сих пор чувствую его напряжение и каплю злости ко мне, но это не останавливает его.

Он аккуратно, словно я хрупкий цветок, перекладывает пряди волос с одного плеча на другое, оголяя мою шею. Я стою, не шевелясь, но ноги, словно специально, отказывают. Если бы не руки парня, я бы давно рухнула на пол. Я громко сглатываю, когда слышу его дыхание около уха. Потом ниже... ещё ниже... И его горячие губы касаются моей кожи на шее, а руки резко тянут за ремень джинс, ягодицами упираясь в его тело.

Мой жадный и громкий глоток воздуха расценивается парнем, как знак согласия. Рывком он поворачивает меня к себе, и, схватив за бёдра, усаживает на край холодной раковины, а сам устраивается между непослушных ног, обвивающих его за талию, притягивая ближе.

Я не знаю, что это. Разум далеко за невидимой пеленой. Я теряю рассудок. Он испаряется, как ненужный комочек пыли, и я сдаюсь, отдаваясь во власть монстру, коварно искушающего меня. В мою голову вкладывается одна единственная, разумная мысль. Все эти ощущения, обостряющие чувства, когда он прикасается ко мне - это желание. Страстное, похотливое желание. Но я не в силах противостоять этому. Всё слишком идеально.

Его руки, исследующие моё тело, животные рыки, которые он издаёт, когда касается меня. Я прислоняюсь затылком к прохладному зеркалу, но даже это не помогает убавить закипающую кровь, которая с бешеной скоростью течет по венам.

Бесспорно, что если бы мы ничего не глотали, то этого бы не было. Мы оба не в себе. Я уверена, что не только мой разум кричит остановиться, но и парня. Мы оба не подвластны ему, сейчас он на последнем месте тех вещей, которые возвращаются после окончания действия этой чудо-таблетки, заставляющую терять рассудок и творить то, о чём я несомненно пожалею.

Он продолжает терзать мою шею, а футболка с щеками пропитывается маслом с рук парня, но нам обоим не до этого. Я сжимаю его плечи, когда он впивается зубами в шею, но потом судорожно выдыхаю, когда проводит языком по укушенному месту.

Его руки скользят по талии, а шершавые подушечки пальцев щекочут оголившуюся кожу. Я хватаюсь за край его футболки, медленно стягивая её с парня. Я чуть не ахаю, когда вижу его идеальное, без любых изъянов, тело. Моя рука сама собой льнёт к груди парня, проводя сверху вниз. Я беру в плен его торс. Наши взгляды встречаются, и я вижу странную искру, отразившуюся в его глазах.

Всё зашло далеко. Слишком далеко. Совсем недавно он касался этими руками другую девушку...мою подругу. Эйфория отступает, и в тело, словно болезненная пуля, влетает острая вина и я понимаю, что Эмили была права. Я говорю одно, а получается другое.

- Дилан, - зову я парня, упираясь ладонями в его грудь, которая полыхает под моей кожей. Но парень продолжает. - Остановись, это не ты!

Мои слова не подействовали на него. Он целует шею, опускается ниже, возвращается обратно. И когда он почти проложил дорожку до моих губ, я кое-как отталкиваю от себя парня, и моя рука даёт ему громкую пощёчину, отозвавшуюся эхом на весь туалет.

- Какого чёрта?! - шипит парень, метнув на меня испепеляющий взгляд.

- Чудо-вещество закончилось, - недовольно отрезаю я, спрыгнув с раковины, направляюсь на выход. Но прежде чем уйти, кидаю парню футболку:- Запомни, Уильямс, я не одна из твоих шлюх, позволяющих лапать себя, только по одному твоему щелчку пальцев.

Я вылетаю из туалета. Перед глазами небольшие, белые круги, которые со временем потихоньку растворяются. Глухой стук моих ног по лестнице отдаётся эхом в голове. Я прокручиваю в голове всё то, что произошло, и если бы у меня была возможность отмотать время назад, я бы послала Уильямса к чёрту со своими таблетками. Но сделанное не воротишь.

Морозный воздух бьёт по лицу, а с каждым шагом школа остается позади. Я несколько раз оборачиваюсь, убедившись, что парень не преследует меня. Его как будто и не существовало. Жалею ли я, что сделала это? В какой-то степени да, но в большей нет. И это совсем не похоже на меня, что не может не пугать.

Кожа ещё немного пульсирует. Я, скользя пальцами по шее и ключицам, не могу понять: почему моё тело не хочет забыть прикосновения этого парня? Почему кожа горит, словно клочок бумаги?

Одно малейшее воспоминание о том, что произошло, заставляет всё мое тело вздрагивать. Уильямс поселил в меня желание. Отныне при его взгляде или малейшем упоминании, все мои органы и каждая частичка тела будет тянуться к нему.

И это притяжение не доведёт до хорошого. Ох, как я это предчувствую.