веселье? Я ради этого живу , это мой азарт , мой дорогой
Канто, 17:33
Город гудел внизу, а время ползло.
На бордюре перед отелем сидела высокая девушка.
На запястье — часы, дороже, чем жизни многих, которых она уже отняла.
В пальцах — сигарета, дымилась, как нерв.
Глаза — мёртвые. Лёгкие — полные яда.
Её звали Рен Хайтани.
Подъехала машина.
Без слов — сигарета полетела в урну.
Рен села в авто.
— На бордюре не сиди. Простудишь задницу, — буркнул Ран за рулём.
Она не ответила. Даже не взглянула.
Сзади валялся Санзу, разложенный, как кот, потерявший интерес к жизни.
— Ты нас высадишь, и сразу поедешь куда надо? — глухо спросила Рен.
— Ага, — коротко кивнул брат.
— Ты чё как прибитая? Давненько не бухали, а? — Санзу протянулся ближе, заглядывая в глаза.
Молчание. Только еле заметный вдох. Ответа — ноль. Игнор — на максимум.
Доехали.
Рен и Санзу вышли. Ран молча уехал.
— Рен?! — оклик.
Она даже не повернулась.
Санзу щурится:
— Чёрт, эта тишина — хуже крика.
— На тебе этажи до двадцатого. Мне — всё, что выше. Закончил — ищи меня.
— Угу — буркнул он. Разошлись
17:50
То же место.
Сорок этажей.
Тишина — будто здание мертво.
В воздухе — только запах гари, пули и крови.
Где-то за стеной — капает вода.
В одном из офисов — картина из преступного неона и личной драмы.
На трупе, как на троне, сидит Рен.
Одна рука держит пистолет.
Другая — сигарету.
Мама бы сказала:
«Что ты творишь своими тонкими пальчиками, девочка?..»
Но мамы тут нет. И не будет.
Дверь приоткрывается.
Заходит Санзу Харучиё — взгляд как нож, хмурый, злющий, как будто он один остался трезвым в этом аду.
Он тихо закрывает за собой дверь.
Щёлк. И теперь они наедине.
— Всё, блядь. Ты попалась. Никуда не денешься. Рассказывай, что с тобой творится.
Рен тяжело выдыхает, с тоской бросает сигарету в окно — она летит, оставляя за собой дымный след, как шлейф из мыслей, от которых не сбежать.
— Ох, дорогой мой... Тебя это волнует?
— Серьёзно? Конечно волнует! На тебя смотреть страшно, когда ты такая... живая, но мёртвая.
Она медленно слезает с тела.
Садится перед другом.
Смотрит в глаза. Говорит.
Наконец — говорит.
— Помнишь Такаши Мицую?..
Санзу кивает. Лоб нахмурен. Он уже понимает, куда всё идёт.
Рен продолжает:
о Токио,
о заблокированных номерах,
о том, как все её «друзья» рванули на контакт,
и как она слилась обратно в тень.
Она рассказывает всё. Но видно — с болью, нехотя.
Словно каждая эмоция — нож, который она сама себе вонзает.
У неё в глазах — слёзы.
А ведь это Рен, девочка-хаос, девочка-сталь.
Санзу поднимается, медленно подходит.
Садится рядом, кладёт руки на плечи.
Тянет к себе.
Рен прижимается лбом к его плечу.
Молча. Греется.
— Был бы я на твоём месте, врезал бы ему. Прям в рожу. Без слов.
Рен хрипло усмехается, угукает.
Она встаёт.
Глаз — как пепел, но уже светится искра.
Санзу смотрит на неё снизу вверх. Как на королеву перед боем.
Рен берёт его за галстук.
Тянет к выходу.
— Р-Рен! Ты чё творишь?! Пусти!
— Мой драгоценный Харучиё...
(Парень передёргивается.)
— Знаешь, как только ты называешь меня так — мне становится жутко.
Рен, не отпуская, хищно улыбается.
— Нам надо нажраться. И обдолбаться.
Он вырывается, но тут же берёт её под руку.
— Окей. Но мои таблетки тебе не дам. Если Ран и Риндо узнают, что я тебя снабжаю — мне конец.
Рен фыркнула.
— Да никто не узнает. Обещаю. Будет весело.
Санзу качает головой. Улыбка усталая, но настоящая.
— Ладно... Но за выпивку платишь ты.
Рен закатывает глаза, но уже без злости.
— Фи. Это не по-джентльменски. Но... плевать. Пошли.
20:19
Какой-то клуб.
Где-то в Канто.
Самый дальний угол заведения, где свет едва касается пола, где басы бьют прямо в грудную клетку, а воздух пахнет потом, алкоголем и дешёвыми попытками казаться крутым.
За столиком — двое.
Санзу, розововолосый дементор с мешками под глазами, и Рен — с короткими, агрессивно стильными волосами цвета «серобуромалина после дождя».
Они в зюзю, но это не мешает им выглядеть опасно.
К ним подходит девушка — настоящая клубная хищница:
платье, в котором нельзя дышать,
губы, как свежая вишня,
и взгляд, который обещает... ну, кое-что.
— Можно к вам? — мурлычет она, уже садясь на край стола, раздвигая границы личного пространства.
— А то вы такие скучные... как будто на поминках.
Рен не говорит ни слова.
Просто встаёт.
Обходит её.
И — садится Санзу на колени.
Он дёргается, как будто его током ударили.
А у той хищницы глаза становятся круглыми от шока.
— Милая, не обижайся, но даже я бы мутанула с такой горячей штучкой, как ты.
— Рен смотрит на Санзу, потом на девушку.
— Но он — мой парень. Так что найди себе кого попроще на сегодня.
У той хищницы в голове короткое замыкание, и она, хлопая ресницами, просто испаряется из их жизни.
Санзу завис.
— Что... это только что было?..
Рен уже спрыгнула с его колен, но не успела сделать и шага — как он её ловит и возвращает обратно.
— Эй, эй, эй. Ты же сказала, я твой парень. Разреши мне хоть немного этим насладиться.
Рен ухмыляется.
— Ты мой парень — только если я под кайфом.
Он зарывается лицом в её волосы.
— Чёрт, ты пахнешь, как преступление. Хочу попасть в тюрьму за тебя.
Рен резко разворачивается, садится ему на колени уже лицом к нему, обнимает ногами за спину.
Он на грани перегрева.
Она ухмыляется, как будто только что выиграла джекпот.
— Наверное, сложно работать рядом с такой красоткой и не попытаться затащить её в кровать хотя бы один раз, да?
Санзу усмехается, обнимает её за талию.
Молча.
Жадно.
Впивается лицом в её шею, дышит жадно.
— Ты с ума сводишь...
Рен хватает его за щеки, отводит от своей шеи, и... целует.
Долго. Медленно.
Так, будто мир может подождать.
И пусть весь этот клуб сгорит — им плевать.
Кислорода не хватает, губы горят, глаза полны вопросов, на которые не нужны ответы.
— Мне кажется, нам надо домой. — шепчет Санзу.
— Угу. — отвечает она.
Они встают.
Руки переплетаются.
Они уходят, не оборачиваясь.
На выходе — ночь, неон, такси, и... что-то большее, чем просто "работа в паре".
21:30
У Санзу.
Квартира, где окна в пол, а тишина слишком громкая.
Санзу спит.
Лицо зарыто в подушку, сопит как ребёнок, которому снился добрый мир, не такой как реальность.
На полу — разбросанные вещи, в ногах у него валяется тёмно-фиолетовый лифчик, пахнущий вчерашним грехом.
Рен крадётся босиком.
Подбирает лифчик — как будто забирает своё прошлое.
Накидывает рубашку Санзу, запахивает её и смотрит на него.
Он спокоен. Она — нет.
Садится рядом.
Пальцы скользят по его волосам, как будто могут там найти ответ.
Санзу вздыхает и сильнее зарывается в подушку.
Рен едва улыбается — и тут же теряет это выражение.
Она встаёт.
Берёт телефон и выходит на балкон.
Снаружи — город.
Пьяный, неоновый, как и они сами.
На экране — десятки сообщений.
Она листает, без смысла, без цели.
Входящий звонок.
Неизвестный номер.
Она колеблется.
И всё-таки отвечает.
— Алло? — сухо, без интонаций.
Голос в трубке — тёплый, знакомый, но больно чужой.
— Рен... Я знаю о твоём разговоре с Хаккаем. Я... не знаю, что сказать.
Мир на секунду перестаёт дышать.
Рен не отвечает.
Молча оборачивается и смотрит на спящего Санзу, её хаос, её отражение.
Присаживается на холодный кафель, прижав телефон к уху, будто он может прижаться к сердцу.
— Рен, пожалуйста... Скажи хоть что-нибудь.
Она молчит.
Звёзды глядят на неё сверху, как присяжные.
И вдруг — шёпот:
— Я люблю тебя, Такаши-кун.
Зависает тишина. Секунды будто стали вечностью.
— Хаккай прав. Я... ужасный человек.
Она встаёт.
Подходит к краю балкона.
Смотрит вниз — город, машины, реклама.
Ничего настоящего.
— Рен, прошу, не надо. Это просто эмоции. Забудь тот разговор! Мы все в чём-то ужасны...
Она перелезает через ограду.
Стоит на краю.
Телефон дрожит в руке.
— Такаши...
— Что?
— Ты знаешь, что для меня "веселье"?
Что я готова ради него сделать?..
Парень замолкает. Слов больше нет.
Он чувствует, как уходит контроль.
— Веселье — это моя жизнь. Это всё, что у меня есть.
— Она хихикает, будто сошла с ума. —
Я живу ради счастья, а счастье — это веселье. Я готова умереть, если это будет весело. Понимаешь, насколько я сломанная?
— Нет! Нет, не говори так! Рен, прошу... вернись... Всё будет хорошо! Пожалуйста!
Но...
поздно.
Тело исчезает в ночи.
Телефон летит следом, разбивается об асфальт.
А на мостовой, между лужами неона и отголосками громкой музыки,
лежит самая красивая, самая богатая и самая одинокая душа этого города.
Та, которую любили.
Та, которая не простила себе.
***********************************
ДАРОВ ДРУГ
тут такое дело , мне прийдётся прочитать конец манги чтобы написать конец этого фф , так что сново скоро увидимся с Ре-чан