24 Глава
Даня
Неделя перед благотворительным вечером была самой стрессовой в моей жизни.
Мне все еще приходилось наверстывать школьный материал, который мы с Настей пропустили до Рождества, а кроме того, было столько работы по подготовке вечера, что я в какой-то момент уже не знал, как все успеть. В понедельник Юля и Камилла решили заменить в Бойд-холле лампочки на такие, которые дают приглушенный свет, чтобы создать особую атмосферу. И мне пришлось искать эти лампочки. Во вторник пианист решил, что за смехотворно малое количество работы он вдруг должен получить куда большую плату. И мне пришлось вместе с Кириллом ехать к нему и вести с ним переговоры на понижение суммы. Во время поездки Кирилл уговорил меня в среду прослушать репетицию школьного хора и отобрать репертуар, потому что у Юли нет времени, а Рина ничего не смыслит в тонкостях классической музыки (его слова). Но кульминация состоялась в четверг, когда собралась вся команда, чтобы почистить столовое серебро (не самое любимое мое занятие) и свернуть салфетки в виде митры епископа (ненавижу). Я-то всегда считал себя человеком с очень ловкими руками, но оказалось, что это не так, когда речь заходит о салфетках.
Ребята косятся на меня, когда я прихожу на тренировки лакросса совершенно разбитым, а то и вовсе пропускаю их, но вопросов не задают. А то бы я не знал, как объяснить, что со мной творится.
Будто я вцепился в соломинку и отказываюсь отпустить. Хотя Юля на обратном пути к школе четко дала мне понять, что не готова к тому, что я хочу ей сказать. И я вынужден с этим считаться. В тот момент в фотобудке, когда мы были так близко друг к другу, ее губы в сантиметре от моей щеки, и я ощущал прерывистое дыхание на своей коже… В этот момент мне стало ясно, что моя борьба не напрасна.
И, пока для нас жива хоть искра надежды, я не сдамся. Я никогда не был особо терпеливым человеком, но, когда дело касается Юли, у меня есть целая вечность. Юля того стоит.
Тем не менее я вздохнул свободно, когда в пятницу облачился в спортивную форму и наконец-то снова смог выйти на поле. Круговая разминка, которой нас подверг тренер, была жесткой, но физическая нагрузка показалась мне полезной и отвлекла от всего остального. Мы как раз таскали друг друга по полю на спине. Женя хотя и силен, но через десять минут сник под моей тяжестью, и мы оба рухнули.
– Проклятье, – прорычал я и перекатился на спину. Хотя на дворе февраль и уже близко дыхание весны, но холод стоит жуткий, и земля твердая. Я даже не сомневался, что разбил себе колени.
– Продолжайте! – гаркнул тренер Фриман и сильно дунул в пронзительный свисток.
– И вновь продолжается бой, – сказал Женя и хлопнул в ладоши.
Он снова встал передо мной внаклон, а в это время мимо нас пробегали, запыхавшись, Егор с Артуром.
– Нет уж, теперь моя очередь, – ответил я, указывая себе на спину.
Женя закатил глаза, но подчинился моему требованию и запрыгнул мне на спину. Я тут же ринулся бежать, обгоняя товарищей по команде, пока не загорелся каждый мускул в моем теле, а дистанция до Егора с Артуром все сокращалась.
Когда мы поравнялись с ними, Артур застонал:
– Нет, ни за что! – и ударил Егора в бок, чтобы тот ускорился: – А ну шевелись!
Егор со зверским выражением лица приналег, и я тоже под крики Жени прибавил темпа. Из-за того, что я пропускал тренировки, я и без того был под пристальным наблюдением. И не только со стороны моих товарищей, но и со стороны тренера Фримана. Я не мог себе позволить сбавить темп, хотя в груди при каждом вдохе все горело как в аду на сковородке.
В конце мы с Егором пришли к финишу почти одновременно. Я выдохся настолько, что с трудом удержался на ногах и не упал на четвереньки. Егор протянул мне кулак, и я его отбил, а Артур толкнул меня плечом:
– Ну ты зверь. Как ты нас вообще догнал, Милохин?
Я пожал плечами, все еще не в силах произнести ни слова.
– Ну вы молодцы, ребята! – похвалил тренер Фриман и похлопал в ладоши. Он обвел нас всех взглядом, останавливаясь на каждом по отдельности, и потом широко улыбнулся: – Сегодня после тренировки я угощаю.
Мы возликовали. Хотя во время этих сложных разминок тренер нас не щадит, но это случается лишь дважды за семестр, и в большинстве случаев он потом ведет нас в паб неподалеку от школы и угощает бургерами с картошкой фри, и это всякий раз примиряет нас с жестокими нагрузками тренировки.
– О, а что здесь забыл Лексингтон? – вдруг спросил Олег, устремив взгляд ко входу на спортплощадку.
Вся команда обернулась в ту сторону. Кажется, я впервые видел ректора Лексингтона на тренировочном поле.
– Опять вы чего-то натворили? – сказал кто-то у меня за спиной, когда тренер двинулся навстречу ректору и коротко с ним о чем-то переговорил. Разумеется, вопрос был адресован мне и моим ребятам, но никто из нас не ответил. Мысли беспорядочно смешались. Должно быть, что-то произошло, если сам ректор пожаловал к нам. И что бы это могло быть?
Немного погодя тренер Фриман подбежал к нам трусцой и хлопнул в ладоши:
– Планы изменились, ребята! Идем в Бойд-холл. Оргкомитету требуется помощь в постройке декораций к завтрашнему благотворительному вечеру.
Я замер. Уже восемнадцать часов. Оформительская фирма должна была давно управиться с декорациями.
Недовольное бормотание пошло по кругу, и взгляд тренера Фримана омрачился:
– Я что, непонятно выразился? Все немедленно в Бойд-холл!