«Подготовка песни»
С того момента прошёл целый год. Отношения Хёнджина и Минхо стали только крепче - по крайней мере, так казалось со стороны. Их знали все: на экранах, в моде, на обложках журналов - они были парой, которую обожали миллионы. Их называли родственными душами, идеалом, мечтой.
Они действительно понимали друг друга с полуслова, с одного взгляда. Минхо всегда стоял перед Хёнджином, словно стена, защищая его от всего мира. А Хёнджин был благодарен ему за это всем своим сердцем.
Они уже давно жили вместе. Хёнджин полностью ушёл в работу, готовя особенный камбэк - не просто проект, а личную исповедь, значимую как никогда. Он знал, что на подготовку уйдёт год, но был готов отдать себя этому полностью.
Прошёл ещё один год.
Внешне всё было по-прежнему: обложки, интервью, восхищённые взгляды, миллионы лайков. Но за идеальной картинкой скрывалась трещина. Минхо начал терять интерес. Он всё больше времени проводил с друзьями, возвращался позже, становился отстранённым. А Хёнджин... он оставался дома. Работал, общался с фанатами, молча наблюдал, как по сети снова поднимается волна хейта в его адрес.
Они разговаривали. Но это уже были не те разговоры, не такие тёплые. Минхо пытался поддерживать его, но всё меньше и меньше в его взгляде было того самого света. А Хёнджин всё ещё любил - так искренне, так глубоко - но уже чувствовал: он становится всё дальше.
Минхо стал замечать других - и парней, и девушек. А Хёнджин просто смотрел на экран, перечитывая слова поддержки от фанатов, и старался не показывать, как ему больно.
Снаружи они были легендой. А внутри - двумя людьми, потерявшими что-то важное.
Хёнджин всё чаще оставался один. Он просыпался в пустой кровати, ел завтраки в тишине и засыпал под шум холодильника, потому что Минхо не приходил ночевать. Иногда тот писал: «Я задержусь», «Съезжу к друзьям», «Не жди». Всё стало настолько привычным, что Хёнджин больше не ждал.
Он пытался отвлечься - репетиции, студия, рисунки. Его камбэк действительно шёл по плану, становился мощным, искренним. И, наверное, именно он стал его якорем. Единственным, что оставалось стабильным.
Фанаты ничего не подозревали - в их глазах они всё ещё были идеальной парой. Хёнджин улыбался в эфирах, благодарил за поддержку, рассказывал, как Минхо помогает за кулисами. Ложь давалась тяжело, но он не хотел разрушать мечту миллионов. Даже если его собственная рушилась с каждым днём.
Однажды ночью, когда дождь стучал в стекло так, будто хотел пробиться внутрь, Минхо вернулся домой позже обычного. Он был уставшим, но не в том смысле, к которому привык Хёнджин. В нём было безразличие. Что-то угасшее.
- Ты не ел? - спросил Минхо, бросая взгляд на холодный стол.
- Нет, не хотел.
- Опять фанаты достали?
- Нет. Просто... не хотелось.
Минхо кивнул и ушёл в спальню. Не обнял. Не поцеловал. Даже не посмотрел в глаза.
А Хёнджин остался на кухне. В темноте. Один.
Он смотрел в окно, и ему хотелось закричать. Спросить: «Где ты? Где тот, кто держал меня за руку, когда я падал?» Но вместо крика он встал, пошёл в студию и включил трек, над которым работал. Сел у микрофона и прошептал:
- Мне страшно. Не потому, что ты уходишь, а потому, что я отпускаю...
И в этот момент он понял - их любовь всё ещё жива, но она задыхается. Её душит молчание.
Хёнджин работал над этим альбомом почти год. Он не спешил. Каждая песня была будто шрам на его сердце - вырезана, прожита, прочувствована. Он не рассказывал об этом никому, даже своему продюсеру. Все просто знали: Хёнджин делает что-то важное. Но никто не догадывался, насколько.
Этот альбом был посвящён Минхо.
С первого дня. С первой строчки. С первого куплета.
Он не писал это открыто, но всё внутри кричало об этом. Каждое слово, каждый звук был пропитан любовью, тоской, болью и тем, что больше не умещалось внутри.
Главная песня альбома - то, над чем он бился дольше всего. Он переписывал её десятки раз, стирал куплеты, разрывал черновики, сидел по ночам у пианино, играя одну и ту же мелодию снова и снова. И наконец, в один из дождливых вечеров, она собралась воедино.
Он назвал её "Let the world burn".
И пока её никто не слышал, она уже была его криком в пустоту.
> "Let the world burn,
Если это значит, что ты снова посмотришь на меня.
Пусть всё падёт,
Если только ты вспомнишь, как любил..."
Он записывал её в одиночной студии, гасил свет, пел почти шёпотом, с надломом в голосе. В этой песне он не обвинял. Он просто признавался.
> "Я тону в твоей тени,
Ты всё дальше - я всё тише.
Если суждено нам сгореть -
Так пусть это будет красиво..."
Хёнджин знал: этот альбом выйдет - и мир услышит всю правду. Не ту, что была в статьях, не ту, что лепили фанаты или менеджеры. А его правду. Их правду.
Он не знал, прочитает ли Минхо между строк. Поймёт ли. Услышит ли.
Но для Хёнджина это был последний способ сказать всё, что осталось в сердце.
Без страха.
Без маски.
Настоящим.
Хёнджин стоял в студии, как в пустом коконе - только он, микрофон и тусклый свет за стеклом. Звук пошёл. Он закрыл глаза, вдохнул глубоко и начал петь. Первый куплет - тише шёпота, будто боялся, что если споёт слишком громко, сердце разорвётся.
> "Я шёл за тобой, даже когда ты не звал,
Терял себя, чтобы ты не потерялся.
Но в твоих глазах - весна,
А во мне всё давно обернулось в зиму..."
Продюсер замер за стеклом. Он видел, как дрожат пальцы Хёнджина, как сжимается горло, когда голос срывается на каждом слове.
Припев начался резко, как вспышка боли:
> "Пусть сгорит весь мир -
Только огонь не тронь в груди.
Пусть исчезнут дни -
Я оставлю след в твоей тени.
Если не быть с тобой -
Тогда быть собой не имеет смысла..."
Он пел, будто в последний раз. Не ради публики. Ради него. Ради Минхо.
Продюсер не выдержал и сел, закрыв рот рукой. Это не был просто альбом. Это было дыхание в разбитой тишине. Признание в любви, которую, возможно, уже не услышат.
И Хёнджин продолжал:
> " Я бы позволил миру сгореть,
Пусть весь мир сгорит ради тебя.
Так всегда должно было закончиться
Если я не могу быть с тобой,
То никто не сможет...."
После окончания записи в комнате повисла мёртвая тишина. Хёнджин стоял с опущенной головой. Он не плакал. Слёзы уже были спеты.
Продюсер только прошептал:
- Это слишком честно... и чертовски красиво.
Хёнджин тихо ответил:
- Я пел его. Только для него.
______________
Ну теперь вы знаете мою любимую песню😊