On the over side [h.s]

Гарри Стайлс

Рыжуля засыпает в считанные секунды и сжимает в руках рюкзак, боясь, что он выпадет. Я забираю его с ее колен, отдав стюардессе, чтобы та отнесла в багажное отделение. Он ей не понадобится в ближайшие четыре часа. Не знаю, с чего она так сильно печется из-за него, но я полностью уверен, что она взяла с собой пистолет. Она пытается обезопасить себе жизнь в присутствии нас, но дешевый пистолет ей не поможет.

Я изучал Гвен. Она думает, что может обхитрить меня, но я всегда буду на шаг впереди. Простой девчонке не справиться со мной, как бы сильно она не старалась. Я использую разум, но никак не сердце. Я не позволяю чувствам брать верх, потому что они испортят меня.

Единственное, к чему я слаб - люди, которые нуждаются в помощи. Я это делаю в собственных целях, но не для чего-то определенного. Взамен мне ничего не надо, я и так имею все, что хотел и даже больше.

Рыжик не очень сложный человек. Она хочет казаться сильной, но пока у нее плохо получается. Я обязательно должен научить ее использовать инстинкт самосохранения, но никак не сострадания. Нужно видеть и понимать, кого можно оставлять в живых, а кого стоит прикончить. Выживает не самый сильный и не самый умный, а тот, кто умеет не бояться последствий.

Я ничего не боюсь и не думаю, что смогу.
Будь у меня жизнь, как у простых людей, я бы покончил с собой. У верующих людей смерть считается ценным подарком для упокоения души. Это что-то сверх высшее и божественное. Смерть - это роскошь, а я привык к роскоши.

Метнув глаза с телефона на Гвен, я разглядываю ее очертания. У меня не было шанса рассмотреть эту рыжую особу вблизи. Я не разбираюсь в женской красоте, но Гвен чрезвычайно горячая девушка. Она обладает всеми преимуществами вплоть до маленького ровного носа.

Статные мужчины не любят девушек с изъянами, в первую очередь они уделяют внимание женскому лицу, а уже затем на ее украшения, раскошное платье и правильно подобранный макияж.

Ее огненные волосы почти высохли, но из-за небольшой влаги они выглядят еще темнее, чем обычно. Их длина доходит до нижней части поясницы, и они сами по себе прямые и чертовски объемные. Не могу сказать точно, но объективно ее волосы выглядят ухоженными.

На ее лице нет ни одного выскочившего прыща, шрама или камедона. Такого обычно не бывает, я сам сталкиваюсь с прыщами, особенно на лбу. Могу предположить, что она не такой сторонник поедания сладостей, как я.

Ее кожа гораздо светлее моей и склона к белому типу. Верхняя и нижняя губа одинаково пухлые и ей несомненно подойдет красная помада.

С цветом глаз я определился сразу, потому что я привык смотреть людям в глаза, чтобы иметь над ними приемущество. Глаза - это один из главных источников добывания информации. Многие не понимают, что орган зрения можно использовать в своих целях. Ртом человек может говорить одно, но глаза никогда не солгут. Я легко могу определить если меня обманывают или бояться, для этого всего лишь нужно заглянуть в глаза. Никакая высшая математика не поможет.

Рыжуля обладает желто-зелеными глазами, порой которые кажутся прозрачными. На солнце они становятся янтарными и еще ярче. Но, как только они ступают в тень кажется будто ее глаза вовсе не имеют зеленого оттенка, а скорее коричневый. Под влиянием нервной и эндокринной системы с глазами происходит все тоже самое. А за двое суток я сильно заставил ее нервничать.

Я отстегиваю ремень, когда пилот оглашает, что мы находимся в небе и можем спокойно передвигаться по самолету. Гвен все еще в очках, поэтому я не могу быть на сто процентов уверен, что она крепко уснула. Я смотрю на время на наручных часах и вижу, что сейчас только полпятого утра. Мне вовсе не хочется спать, поэтому я направляюсь к парням.

– Она уснула, – осведомляю я и плюхаюсь на свободное кожаное сиденье, расположившись рядом с Луи.

– Значит мы можем поговорить откровенно, – комментирует Найл, ухмыляясь.

– Угомонись, она может проснуться и подслушать нас, – шиплю я на него.

– Надо было снять у нее очки. Отсюда мне все видно, и я смог бы следить за ней, – добавляет Лиам, внимательно глядя на спящую Гвен.

– А это неплохая идея, – я поворачиваю голову к рыжуле и смотрю на нее долгую минуту.

На ней надеты фирменные очки от Ray-Ban, и это несколько меня остепеняет. Они стоят больше двухста долларов. Глупо с ее стороны, если она действительно потратилась на них.

Но, я думаю, их украл Ричард, чтобы обрадовать свою маленькую девочку. Он часто воровал богатые штучки для своих дочерей. Сколько же всего эта невинная рыжуля не знает о своем папаше. Только она не должна быть в курсе, что я с ним знаком.

Я встаю и подхожу к ней, возвышаясь и создавая тень. Она слабо дышит, погруженная в сон, и я аккуратно, без резких движений, медленно стягиваю с ее ушей очки. Гвен слегка дергается, сморщив нос, но не просыпается, отчего я ухмыляюсь и забираю очки, решив их надеть. Хоть это не моя вещь, но в данный момент мне никто не запрещает воспользоваться ею.

– Что ты ей наговорил, Томлинсон? – спрашиваю я Луи, возвращаясь к ним.

– То, что ты хотел и сними ее очки, – закатывает он глаза.

– Обо мне ничего не ляпнул? – я наклоняю голову вперед и смотрю на него через открытое пространство между лбом и очками, чтобы он мог видеть мои глаза.

– Нет, я ей рассказал только то, что можно было, – отвечает он и открывает жестяную банку с колой.

– Не вздумайте проговориться. Особенно ты, Найл, – предупреждаю я и все смотрят на Хорана, кроме Зейна, который разбирается с пропусками для аукциона.

– Я не собирался, даже несмотря на то, что она классная, – уверяет он, увлеченно переписываясь с Паркер. – Прошу меня извинить, но я пойду позвоню любимой жене, – с живостью отзывается блондин, вставая и направляясь в ванную.

– Узнай, как скоро они с Чарли прибудут в Нью-Йорк, – не очень громко прошу я.

– Будет сделано, – последнее говорит Найл и скрывается за дверями ванной.

– Мы поступаем дерьмово, – вдруг выдает Луи, и я усмехаюсь.

– Ну мы ведь не обманываем ее, а просто недоговариваем большую часть, – незаинтересованно говорю я и откидываю голову назад, раскинувшись на дорогом сиденье.

– Гвен доверяет мне, а я использую ее, – никак не угомонится он.

– Не делай вид, что тебе не все равно, – говорю я, скрещивая между собой пальцы и положив их на грудь.

– Луи прав. Паркер и Чарли все знают, – подает голос Лиам.

– Зейн, ты что скажешь? – лениво спрашиваю я с закрытыми глазами.

– Плевать, я занят более важными делами, – с нахмуренным лбом апатично отзывается он, нажимая пальцами по клавишам.

– Решающий голос остается за Найлом, – никак не успокоится Луи.

– Ага, – отмахиваюсь я.

Мне все равно, что скажет Найл. Я не настолько доверяю этой девчонке, чтобы раскрыть перед ней всю правду, но она пусть думает иначе. Ей не нужно знать того, чего не следует. Никто не говорил о душевных разговорах, в контракт они не входят. Я вообще сомневаюсь, что вне рабочее время она захочет с кем-то из нас пообщаться. Луи конечно же исключение.

Рыжуля была выбрана среди всех кандидаток совсем не просто так, и на то есть причины не только касающиеся ее внешности, а также работы в полиции, но и других факторов. Ей совсем не повезло оказаться среди нас, но она та, кто поможет. Сомневаюсь, что другая смогла бы справиться и не убиться на следующий день. Несмотря на сентиментальность, Гвен не будет вызывать ненужных проблем. Я ее предпочел, а значит она будет плыть с нами в одной лодке.

Гвен Миллер

– Рыжик, просыпайся, – будит меня Гарри, склонившись надо мной и упираясь руками о свои колени.

– Ммм, – мычу я, не имея сил открыть глаза.

– Осталось два часа. Нужно подписать контракт, – он тыкает в мою щеку указательным пальцем, чтобы я не отключилась.

– Не трогай меня, – я резко откидываю его руку, испытав неприятное сжатие внизу живота от его прикосновения.

Больше всего я ненавижу, когда мужчины прикасаются ко мне. Я стараюсь не позволять им этого делать, после того, что произошло со мной. Я не воспринимаю мужчин должным образом, для меня они все являются врагами. Я не доверяю и никогда не доверюсь ни одному из них. Они всегда берут то, что хотят и их не волнуют последствия.

Только к Луи я подавляю страх и то иногда с трудом удается контролировать подступающие приступы паники. От таблеток я порой отказываюсь, чтобы научиться самой справляться с ситуацией, без вмешательства сильного успокоительного. Иногда происходят случаи, когда я срываюсь и заглатываю таблетки одну за другой. Это может быть летальным исходом, но я просто не могу остановиться. И прямо сейчас после прикосновения Гарри я понимаю, что я не в безопасности.

Гарри будто намеренно прикоснулся ко мне, чтобы вызвать паническую атаку, от которой три года я стремлюсь избавиться. Раньше все было намного хуже, и мне приходилось каждый день запираться у себя в комнате или в кабинете, чтобы успокоиться. Казалось, еще одна секунда и я умру, но этого никогда не происходило.

– Не нравится, когда тебя трогают? – ухмыляется он, глядя на меня через очки, которые чертовски напоминают мои.

Заметив, что на мне их нет, я понимаю из-за чего мои глаза при открытие так сильно стали печь. Он забрал их, пока я спала и даже не спросил разрешения. Вот же урод.

– Верни... – я пытаюсь сказать это требовательно, но из-за подступающей тошноты в горле губы подрагивают.

Становится невыносимо плохо и перед глазами начинают мелькать черные пятна. Силуэт Гарри превращается в размытую картину, и я окончательно перестаю его видеть. Боюсь, еще несколько минут, и я потеряю контроль над своим поведением, и все увидят то, что я скрываю.

В области груди происходят резкие и внушительные удары, больно сказывающиеся на ребрах. Я едва могу шевелить губами и мне начинает казаться, что, если я попробую встать, то тут же свалюсь. Нужно что-то сделать, прежде чем нападки станут очевиднее.

– ... Г-Гарри, не мог бы ты... пойти нам за напитками? – выдавливаю я и поднимаю на него глаза, но абсолютно не вижу его из-за расплывчатости, (не уверена, что вообще смотрю туда, куда нужно).

– Да, но с тобой все в порядке? – не могу сказать, как он смотрит на меня, но голос переполнен подозрением.

– Мгм, – киваю я, не в силах говорить.

– Тебе что принести? – боже, почему он все еще тут?

– К-колу... с вишней, – я использую все оставшиеся силы, чтобы это сказать и то получается неправильно.

– Оу, рыжуля с вишенкой, мне нравится, – издает он усмешку и уходит к кабине рабочего класса.

Я сразу же поворачиваюсь в поисках рюкзака, в котором лежат таблетки, но его нигде не оказывается. Я специально взяла его с собой на борт на случай чрезвычайной ситуации, и теперь я не могу его найти.

Мои губы начинают трястись, как и руки, когда я отчаянно пытаюсь найти рюкзак. Я надеюсь, что он упал, но на полу его тоже не оказывается. Теряясь, я опираюсь на сиденье и встаю, не чувствая пол под ногами. Я помню в какой стороне находится ванная, поэтому быстро направляюсь к ней, сжимая, как опору каждое сиденье.

Я нащупываю ручку от двери и открываю ее. Спотыкаясь, я захожу внутрь и захлопываю дверь, закрывая ее на защелку.

Я включаю кран и промываю лицо холодной водой. Я повторяю процедуру несколько раз, нервируя кожу лица, чтобы переключиться на физическую неприязнь. Вода становится ледяной и начинает пощипывать, но я продолжаю издеваться над собой, пока не почувствую отступление.

Зрение постепенно приходит в норму и, когда я вижу запуганное отражение в зеркале, мне становится спокойнее. Я кладу обе руки на раковину и опускаю голову вниз, полностью прикрывая лицо волосами. Они липнут к коже из-за того, что она мокрая, но я не обращаю внимания. Я снова пробую дыхательную технику Гарри, и мне удается найти баланс.

Простояв так еще пару минут, я глубоко выдыхаю и вытираю лицо бумажным полотенцем. Я проверяю, чтобы воды нигде не осталось и последний раз взглянув на себя в зеркало, выхожу.

Гарри уже сидит на своем законном месте, и я иду к нему. Если бы рюкзак оказался на месте, ничего бы не произошло.

Я возвращаюсь к Стайлсу и опускаюсь рядом с ним, увидев на специальной подставке для напитков две колы. Одна вишневого вкуса, а другая обычная.

– Вот твоя вишневая кола, – демонстрирует он едва образовавшиеся ямочки, кивнув подбородком на банку.

– Спасибо, – я забираю ее, и мои пальцы сразу намокают, потому что из-за смены температуры на банке образовалась испарина.

– Ты куда убежала? – спрашивает он, повернув голову ко мне, и я использую момент, разглядывая его в моих очках.

– В туалет, – пожимаю я плечами, не собираясь вдаваться в подробности.

– Оу, – судя по издавшему звуку, он все понял.

– Выпьем? – я улыбаюсь, помохав баночкой перед нашими лицами.

– Да и сразу подпишешь контракт, – настаивает он.

– Хорошо, – я просовываю указательный палец в колечко и тяну его назад, открывая банку.

– Я внес все пункты, которые мы обсудили. Можешь проверить, если хочешь, – он достает контракт из-под сиденья, вручая его мне.

– Хочу, – подтверждаю я, сделав небольшой глоток любимого напитка.

– Не веришь, – издает он усмешку, открывая колу и прижимая ее край к своим губам.

Я игнорирую его комментарий и пролистываю контракт, находя новые пункты, которые меня устраивают. Переодически попивая колу одновременно с Гарри, я внимательно прочитываю содержание и проверяю на всякий случай не изменил ли он старые условия.

Он усмехается от моей озабоченности, но ничего не говорит. Ребята бурно что-то обсуждают, немного мешая, но в итоге я убеждаюсь, что все пункты соблюдены и остается только подписать стопку листов.

– Ручка есть? – спрашиваю я, подняв на него голову.

– Нет.

– А у меня была в рюкзаке, но он куда-то подевался. Ты случайно не знаешь?

– Я попросил стюардессу отнести его в багажное отделение, пока ты спала.

– Зачем? – недовольствую я.

– Чтобы тебе легче спалось, – как ни в чем не бывало отвечает он и закидывает правую ногу на левое колено.

– Тем не менее нужна ручка, – вздыхаю я.

– Парни, у кого-нибудь есть ручка? – спрашивает громко Гарри, показав свою голову.

– Держи, – Лиам достает из переднего кармана ручку и кидает Стайлсу, который сразу ловит ее.

– Вот, рыжик, – Гарри вновь поворачивается ко мне и отдает ручку.

– Мои очки смотрятся на тебе лучше, – они чертовски идут ему, и я испитываю зависть.

Они идеально устроились у него на носу и гармонируют с вьющимися волосами и черной футболкой. Он выглядит в очках еще более дерзким, чем без них, и меня это цепляет. Вещь дорогая и полностью соответствует ему.

– То есть, я могу оставить их себе? – он приспускает рукой очки и с кривой ухмылкой заглядывает своими зелеными глазами в мои.

– Ни за что, – улыбаюсь я и щелкаю ручкой, перелистывая контракт к самому к концу, где нужно оставить подпись.

Я секунду колеблюсь, постукивая защелкой по бумаге и кусаю нижнюю губу, зная, что с помощью подписи моя жизнь изменится. Гарри следит за моими действиями в тишине и, когда я оставляю свою подпись, забирает контракт и тоже подписывает его в качестве работодателя.

– Копию я отдам тебе чуть позже, – говорит он, засовывая контракт в отверстие между сиденьями. – Ну и поздравляю тебя, – он берет банку колы, и я повторяю за ним, после чего мы чокаемся и делаем глоток.

– Теперь все будет иначе, – облизываю я липкие губы.

– Именно, – соглашается он. – Но это еще не все.

– Что значит не все? – хмурю я брови, поставив банку в подстаканник.

– У меня есть для тебя подарок, – ухмыляется он, заставляя впасть в еще большее заблуждение.

– Подарок? – в непонимании переспрашиваю я.

Вдруг Гарри лезет рукой в задний карман джинсов и достает ее сжатую в кулак. Я смотрю вниз, ожидая какого-то подвоха. Я не знаю, что там может быть, но надеюсь, ничего такого, что бы напугало. Может, он просто смеется надо мной и в его руке даже ничего нет. Я более, чем уверена, что через несколько секунд он покажет мне средний палец в качестве того самого подарка. Иначе с чего бы ему что-то дарить мне?

Но, когда он раскрывает пальцы на его большой ладони располагается женское украшение. В недоразумении я раскрываю губы и разглядываю серебряный кулон в виде сердечка. Он подвешен на тонкую серебряную цепочку и закрепляется крючковой застежкой. Само сердце не имеет никаких надписей, только в центре находится маленький красный камушек, цепляющий глаза. Он сверкает из-за бликов солнца, что передаются через иллюминатор в самолете, и я не могу не восхититься красотой и видом этой дорогой вещи.

– Как ты понимаешь это не безделушка из супермаркета, а настоящее серебро. Причем самое дорогое.

– Я не приму его, – отказываюсь я, осозновая стоимость вещицы.

– А я тебя не спрашиваю, – холодно произносит он.

– Зачем он мне? – я поднимаю глаза с кулона на него, встретившись с темными очками.

– Чтобы я всегда знал, где ты находишься, – осведомляет он.

– Ты установил в нем слежку, – делаю я вывод, поняв, для чего он собирается отдать мне кулон.

В контракте есть пункт, в котором указано, что мне выдадут GPS маячок, чтобы знать каждый мой шаг.

– Видишь, в нем есть красный камушек, – информирует он, приближая руку к моему лицу.

– Да, я заметила, – киваю я.

– На самом деле это чип. Поэтому будь аккуратна с ним. В него ни в коем случае не должна попасть вода.

– К чему такие траты?

– Будешь говорить всем, что кулон достался тебе от мамы. Поставишь внутрь вашу совместную фотографию. Он открывается, – отвечает он. – Было бы глупо, если бы тебе досталась от матери дешевая цепочка. У людей возникли бы вопросы.

– Э-э... Он очень красивый... – я сжимаю неловко губы.

– Я специально выбирал что-то более подходящее для твоей тонкой шейки, – безмятежно говорит он, без намека на пошлости.

– Ладно, – коротко говорю я и забираю кулон, положив его на подлокотник.

– Не вздумай без него куда-то идти, – также добавляет он и прижимается губами к банке, делая несколько глотков.

– Хорошо, – выговариваю я по слогам, дав понять, что больше не нужно повторять.

– Теперь ты можешь задавать дурацкие вопросы, – пафосно говорит он и склоняет голову набок, чтобы видеть мое лицо.

– Сначала я возьму свое по праву, –
я пользуюсь моментом и быстро забираю очки у него, вернув их на макушку головы.

– Я бы их отдал, – усмехается Гарри, допивая остатки колы.

– Откуда у вас личный самолет? – не колеблясь, спрашиваю в наглую я и наслаждаюсь последними глотками вишневой колы.

– Самолет принадлежит по документам Луи.

– Значит, он не ваш? – уточняю я для полной убедительности.

– Он наш. Мы все скинулись на него. Но, чтобы у нас не возникли проблемы, мы решили, что Луи возьмет его на свое имя.

Это очень умный ход с их стороны, потому что Луи благодаря должности отца является богатым. Дядя Томас никогда не жалеет денег для него и всегда поощряет, как только появится повод. Я знаю, что полковник Томлинсон получает кучу взяток и его зарплата в двадцать раз больше моей, поэтому никто не будет считать подозрительным, что у Луи есть собственный самолет.

– Но в аэропорту есть камеры слежения. Вас всех могут заметить вместе, – говорю я, и Гарри в который раз издаем усмешку.

– Мы никогда не заходим через центральный вход аэропорта. Нас пропускают через черный вход, где нет камер, – объясняет он, приступая хрустеть пальцами.

– Ты пошел за мной через центральный вход, – напоминаю я.

– Мы должны светиться с тобой вместе, чтобы майор Купер спал спокойно. А вот другим парням нельзя. И больше такого не повторится. Мне пришлось выпереться из-за тебя, – напоминает он, окинув меня паршивым взглядом.

– Прости, – говорю я на что он кивает. – А персонал? Он вас не выдаст? – спрашиваю я.

– Нет, они не работают на авиакомпанию. Они работают лично на нас, и они также подписали когда-то контракт.

Я думала, что на них кроме девочек никто не работает, не считая людей занимающихся продажей драгоценностей и наркоторговлей, но я сильно ошибалась. У них есть свои люди, иначе этот полет не был бы совершен настолько легко и просто.

– У вас целая империя? – шучу я.

– Нет, рыжик. Мы не мафия, мы простые мошенники, которым иногда приходится нанимать людей.

– Значит, стюардесса и пилоты тоже замещены в грязных делах? – шепчу я.

– Стюардессу уволил хозяин с прошлой работы из-за того, что она не дала ему себя. У нее есть четырехмесячный ребенок. Ее мужа не стало из-за рака. Мы предложили ей эту работу, и она сразу согласилась, – рассказывает он.

Гарри перед полетом о чем-то говорил с ней, и изначально я подумала, что он флиртовал, а она была не против. Обычно стюардессы ведут себя неподобающие, и поэтому я посчитала, что она одна из тех, кто продает свое тело богатым мужчинам. И, если честно я до сих пор думаю, что он воспользовался своим положением и приставал к ней. Потому что как еще можно объяснить смех и такие улыбки?

– Разве ты не пытался уложить ее в постель? – на этот раз я спрашиваю осторожно, чтобы он не разозлился.

– Рыжик, научись контролировать свой язык. Я кажется уже говорил тебе, что могу его запросто откусить, – он в упор смотрит на меня и ни один мускул на его лице не вздрагивает.

– Я помню, но ты ответь, чтобы я перестала сомневаться.

– Я спросил ее о дочери. Она показала мне фотографии, – закатывает он глаза.

– Оу, я не знала, – бормочу я под нос, опустив глаза в пол.

– Ну конечно ты не знала, – язвит он.

– Я забираю свои слова обратно, – но это не значит, что я перестала думать, что ты чертов бабник.

У Гарри на лбу написано, что он распоряжается женщинами так, как ему хочется. Он знает, как им польстить и доставить удовольствие, чтобы потом они сравнивали всех своих мужчин с ним. Девушки сами готовы бросаться к его ногам только чтобы почувствовать блаженство, которое он может подарить.

Я не сторонится разврата, но и секс меня не пугает. Я не считаю половой акт чем-то особенным. Я не девственница, у меня уже был опыт в подобных делах, и это была самая большая ошибка в моей жизни. Я больше никогда не хочу иметь ничего подобного. Секс - это не то, что доставило мне приятные порывы оргазма. Кроме боли я больше ничего не чувствовала.

Луи кучу раз рассказывал о магии секса и то, как он влияет на на него. Слушая его, я не верила ему, потому что столкнулась с тем, что больше не хочу вспоминать. Он знает, что я не девственница, но я никогда не вдавалась в подробности процесса, потому что не хочу проходить через эти воспоминания. Ничего хорошего не вышло и это должно остаться в прошлом.

Сексу не бывать в моей жизни. Он мне не нужен как другим. Мне прекрасно живется без него, и я не думаю, что наступит день, когда я захочу заняться им с человеком, который будет вызывать во мне чувства. Я не умею любить таким образом, и я даже не хочу. Мало кто может жить без любви, но я неплохо справляюсь, как и некоторая часть населения.

– И как зовут стюардессу? – спрашиваю я, чтобы в дальнейшем обращаться к ней по имени, ведь я не обнаружила на ней бейджика.

– Аманда.

– А у пилотов какая история?

– Тебе действительно это интересно? – предвзято спрашивает он.

– Ответишь?

– Пилоты родные братья Найла. Элиот и Тедди.

– Вот это да.

– Теперь ты понимаешь, почему они работают на нас? – видимо я утомила его с вопросами.

– Да, я...

– Говорит, пилот самолета. Через пять минут мы начнем спускаться. Прошу пристегнуть ремни безопасности. Стюардесса пройдет по кабине и проверит вашу безопасность, – объявляет голос из динамиков, и я сразу же пристегиваюсь.

– Я схожу в туалет, пока не поздно, – осведомляет Гарри и уходит.

Я пользуюсь случаем и достаю кулон из кармана. Я с восхищением рассматриваю эту красоту и решаю открыть, чтобы увидеть, что он представляет из себя внутри. И, как только я разделяю его надвое, мои глаза расширяются до предела. Внутри оказывается бумажка в виде сердечка на котором написано: "Гарри". Мило с его стороны пометить подарок. Я улыбаюсь и решаю надеть кулон, чтобы потом не забыть.

Гарри возвращается через две минуты обратно и от него исходит приятный запах мыла. Он пристегивается, и стюардесса Аманда выходит из рабочей зоны, проверив меры соблюдения безопасности. В этот раз мне не становится страшно, и большую часть приземления я смотрю на ребят. Луи переодически виновато поглядывает на меня, и я не понимаю, в чем причина. Найл громче всех разговаривает, не стыдясь впускать грязные шуточки. Лиам постоянно смеется над Найлом, а Зейн приклеился к ноутбуку. Сомневаюсь, что за четыре часа он встал со своего места.

Через двадцать минут мы оказываемся на земле и опускаемся на заднюю часть аэродрома. Самолет снова въезжает в какой-то бункер, скрываясь от цивилизации и через минуту пилот объявляет о завершении прибытия в Нью-Йорк. Луи помогает мне отстегнуть ремень, и мы все выходим из самолета.

Как только мы спускаемся по лестнице, Зейн захлопывает ноутбук и приступает курить сигарету. Он выкуривает ее очень элегантно, пока остальные парни помогают братьям Найла выгрузить чемоданы.

– Мы в Нью-Йорке, рыжик, – Гарри подход ко мне с моим рюкзаком и вручает его.

– Да, – вдыхаю я воздух, увидев на столбе разодранный плакат с надписью: "В Нью-Йорк или никуда."

– Это будет весело, – вдруг подает голос Зейн, потушив ботинком сигарету.

– Посмотрим, – коротко отвечает Гарри.