On the over side [h.s]

14 Мая, 2024 год

– Гвен, что произошло в тот вечер? – в который раз спрашивает майор Купер, склонившись и упираясь кулаками на стол в своем кабинете.

– Я... Я н-не знаю, – заикаюсь я из-за переизбытка слез, которые со мной больше недели.

– Чушь собачья! – рычит майор сквозь оскаленные зубы, еле сдерживаясь, чтобы не наброситься на меня.

Он больше часа находится со мной в закрытом помещении, пытаясь выяснить хоть какую-то информацию. Только я не в силах говорить или даже думать.

– Не могу дышать... тяжело... – я впиваюсь ногтями пальцев в колени и качаюсь на стуле вперед-назад, чувствуя, как медленно схожу с ума.

– Успокойся, черт тебя дери, – Купер дергано наливает в стакан воду и протягивает его мне. – Выпей, – командует он.

– Нет, – всхлипываю я, махая головой.

– Возьми, – громко дышит он, раздражаясь.

Я поднимаю на него опухшие и покрасневшие глаза, которые жутко пекут от такого количества слез и трясущейся рукой забираю стакан. Под его пристальным взглядом я начинаю пить, делая маленькие глотки с большими перерывами.

Не проходит и минуты, как стакан выскальзывает и в дребезге разбивается на мелкие кусочки. Я слишком слаба, и мне не удалось удержать его.

– Твою мать, что с тобой не так, Миллер? Ты никогда не была такой размазней. Ты была самой лучшей в моем отделе. Тебя никто и ничто не могло сломить. А сейчас, ты сидишь вся в слезах и соплях из-за какого-то ублюдка Стайлса, – стучит майор кулаками по столу, полностью недовольный стечением обстоятельств.

Его слова никак не влияют на меня. Мне абсолютно плевать, что он несет из своего рта. Единственное, что заставляет меня вздрогнуть и сильнее расплакаться - фамилия, которую он произнес.

Гарри стал частью моей жизни. Он позволил взять на себя ответственность и без разрешения вторгнуться в мое сердце, опустошив его. Рядом с ним я могла ощущать вкус жизни, пускай даже если это было пугающее чувство приближающейся смерти. Гарри сто раз ставил мою жизнь под угрозу и столько же раз спас меня.

– Кто ж знал, что один из самых лучших сотрудников окажется полной дурой, – он смотрит на меня в упор. – Когда я отправлял тебя на задание, я приказал уничтожить Стайлса, а не влюбляться в него, – он с грохотом опускается на кожаное кресло и пристально наблюдает за мной.

– Я не влюблялась в него, – со стекающей слезой тихо говорю я, и он усмехается.

– Бесполезно врать, дорогуша. Ты сразу приняла его сторону и стала такой же уголовницей. Думаешь, я не знаю, кто на самом деле ограбил банк в Буэнос-Айресе? Думаешь, я не в курсе, как ты, и он вместе со своими дружками провернули кучу грязных дел?

– Не понимаю, о чем вы, сэр. Я четко следовала нашему с вами плану. Я делала все, что вы мне приказали и даже больше, – я еще сильнее впиваюсь пальцами в кожу на бедрах, плача. – Но Гарри оказался умнее, чем мы могли с вами подумать. Я была его заложницей все это время. Он угрожал, перерезать горло моей сестре, пока она будет спать. Он нашел моих бабушку и дедушку. Он следил за мной. Он предупреждал, что взорвет весь наш отдел в щепки, и никто даже глазом моргнуть не успеет. Он взял мою жизнь под свой контроль, и мне больше ничего не оставалось, как стать соучастницей всех его преступлений. Я от...

– А ваша не состоявшаяся свадьба тоже была его принуждением? – резко перебивает он, наблюдая за тем, как я отреагирую.

– У меня не было выбора. Если бы я ему отказала, он бы убил всех моих родных. Вы хоть представляете, какого мне было весь год находиться в руках самого больного киллера-мошенника, мимо которого ни одна муха не может проскочить? Он заставлял меня воровать, зарабатывать деньги грязным способом, быть приманкой для других мужчин. Я была его личной игрушкой, с которой он делал все, что могло прийти в голову. И вы считаете: после того, через что я прошла, я влюбилась в эту сволочь?

Черная пелена предстает перед глазами, кажется, еще пара минут, и я упаду в обморок.

– Мне даже не помогают успокоительные, которые я принимаю в лошадиных дозах, чтобы прийти в себя после прожитого. Я уже не знаю, к какому психологу или психиатру мне пойти. Я в отчаянии.

– Хорошо, я тебя услышал. Тогда, и ты услышишь меня. В последний раз спрашиваю: что случилось в тот вечер? – повторяется он, выделяя каждое слово по отдельности. – Клянусь богом, Миллер, если не ответишь правду, я усажу тебя за решетку на десять гребаных лет. Даже несмотря на то, что ты сделала для нас.

– Он... и я.... Мы.... – мне не хватает воздуха.

– Гвен, – предупреждает он, назвав меня по имени.

– В тот вечер все было по-другому, – медленно говорю я, опустив глаза в пол.

– Что значит по-другому?

– У Гарри всегда был предусмотрен план. Он ни разу не промахивался. Но в этот раз что-то пошло не так.

– То есть?

– Я была последней... – выдавливаю я из себя и снова принимаюсь плакать.

– Последней? – хмурится майор Купер.

– Я была последней, кто видела его живым, – заканчиваю я, закрывая лицо руками. – Его расплющило из-за упавшего на него потолка.

– Разве он не взорвался вместе с заминированным зданием?

– Нет, он умер до взрыва. А потом сгорел, – качаю я головой, снова проходя через тот ужас, что был неделю назад.

– Мне нужны детали. Выкладывай, – требует он, не обращая внимание на мое состояние.

– Я... – теряюсь я, хлопая мокрыми ресницами.

– Где хранятся его украденные деньги? Почему потолок упал? Как так вышло, что ему не удалось в очередной раз сбежать? Куда подевались его дружки после похорон? Почему похороны взвалили на тебя? На кого было переписано имущество? Что...

– Хватит! – дверь с грохотом открывается, и суровый Луи врывается в кабинет.

– Что? – расширяет глаза майор Купер.

– Я сказал: «хватит», – Луи подходит ко мне и бережно опускает руки на мои плечи. – Все хорошо? – обеспокоенно спрашивает он, помогая встать.

– Мгм, – мычу я, пытаясь удержаться с подкошенными ногами.

– Но я не закончил, – подает голос Купер.

– Мне позвать сюда отца? – суживает Луи глаза. – Уверен, полковник Томлинсон будет очень недоволен, когда узнает, что ты вызвал на допрос Гвен, которая должна проходить курс терапии.

– Идите, – сквозь оскаленные зубы шипит Купер.

– Знаешь, Купер, тебе бы отлично подошло звание «Дрочилоид» или «Гнида». Я обязательно поговорю на эту тему с отцом, старый ты хрен, – язвит Луи, придерживая меня за талию, чтобы я не упала.

– Забирай ее и проваливайте, – гнев переполняет Купера, но он прекрасно понимает, что не может сказать лишнего.

– Оставь девчонку в покое. Она через столько прошла, а ты пытаешь ее допросом. Кто тебе дал право? Покажи мне разрешение.

– Его нет. Я сам взялся за это дело.

– Ты не можешь сам решать. Отец должен был подписать документ. Ох, как же он взбесится, когда узнает, – Луи слишком умен для своих лет и ему всегда ловко удается манипулировать людьми, как пешками на шахматной доске.

– Тебе повезло, что твой отец полковник, иначе бы твой рот так смело не открывался, – говорит майор Купер, следуя за нами.

– Возможно ты и прав. Но мне не нужно было отсасывать для моей должности, – подмигивает он и захлопывает дверь перед его лицом, после чего следует вопль. – Упс, кажется, я ему нос сломал, – издает смешок Луи.

– Господи, – выдыхаю я, трясясь, как самый запуганный кролик.

– Он угрожал тебе? – внезапно спрашивает Луи.

– Да, – тихо говорю я.

– Кусок отбитого говна, – ругается Луи и достает из кармана пачку маленьких салфеток.

– Спасибо, – благодарю я, вытирая глаза.

– Сегодня же поговорю с отцом, чтобы его уволили.

– Не надо. На нас и так выдвинуто слишком много подозрений.

– Уверена, что мне не стоит этого делать?

– Уверена. Все и так хуже некуда.

– Хорошо, не буду, – выдыхает Луи, опуская плечи. – Пошли отсюда, – он закидывает руку на мои плечи и тянет меня к лифту.

– Только давай быстрее, – прошу сипло я, краем глаза замечая на себе кучу взглядов.

– Ты сказала все, как он тебя попросил? – очень тихо шепчет Луи мне на ухо, вызвав с помощью кнопки лифт.

– Даже приукрасила для полной убедительности, – подтверждаю я, первая заходя в лифт.

– Умница. Если бы он был жив, определенно был бы благодарен тебе, – грустно улыбается Луи.

– Не знаю. Я просто выполняю его просьбу, – я отворачиваюсь от Луи.

Раз Гарри попросил, значит мы должны молчать.

– Главное мы с тобой знаем правду.

– Я и этого не хочу знать, – я сдаюсь и плачу, когда двери лифта открываются.

– Эй, эй, все будет хорошо. Мы справимся. Мы должны. Мы пообещали ему, – утешает
Луи, только это бесполезно.

– Ты отстойно успокаиваешь, – хнычу я.

Томлинсон отличный игрок. Обычному человеку очень трудно будет отличить, говорит он правду или лжет. Луи и меня научил некоторым деталям, благодаря которым я неплохо справляюсь.

Сейчас он тоже играет роль. Ему приходится это делать, потому что иначе его закроют на двадцать с лишним лет. У него нет другого выбора, да и его не сильно волнует, что он обманывает окружающих. Луи в кайф вытворять подобное.

Мы оба вынуждены лгать - такова наша участь.

– Пойдем, машина уже заждалась, – прокашливается он в кулак, когда мимо проходят офицеры.

– Мы поедем на кладбище? – сглатываю я ком в горле.

– Да, попрощаемся с ним, прежде чем свалим отсюда, – подтверждает он, и мы выходим из огромного здания, в которое, надеюсь, я больше никогда не вернусь, как и в этот город.

Ненавижу Денвер. Ненавижу все, что тут произошло. Этот город умер вместе с Гарри. Он сгорел и больше никогда не вернется.