«Криминальная симфония»

Сохи застыла, словно статуя, в которую вселилась душа умирающего лебедя. Её глаза, обычно излучающие тёплый свет, теперь были полны первобытного ужаса. Слёзы, горячие и солёные, катились по её щекам, оставляя на бледной коже влажные дорожки. Что мог украсть её отец? Этот человек, который всю жизнь жил по чести и справедливости, который учил её различать добро и зло, не мог преступить закон.

Юнги стоял перед ними как воплощение самой тьмы, как демон, сошедший с небес, чтобы сеять хаос и разрушение. Его глаза, холодные и бездушные, сверкали презрением, а на лице играла издевательская улыбка, от которой кровь стыла в жилах. Он медленно приближался к отцу Сохи, и каждый его шаг эхом отдавался в её сердце, словно удары погребального колокола.

— Так и будешь молчать, старик? — произнёс Юнги с наигранным безразличием, но в его голосе звенела сталь, способная разрезать воздух. Его нога взметнулась в воздух с грацией хищника, готового нанести смертельный удар. Глухой звук удара о ключицу отца Сохи заставил её тело содрогнуться.

Отец Сохи, корчась от боли, поднял голову. Его лицо было искажено страданием, но в глазах горела непоколебимая решимость, словно он был готов принять на себя все муки мира, лишь бы защитить свою дочь.

— Я ничего не понимаю... Я ничего у вас не украл! — прохрипел он, с трудом переводя дыхание, его голос дрожал, но не от страха, а от боли и отчаяния. — Можете бить меня сколько угодно, но умоляю вас, господин, не трогайте мою дочь. Она здесь ни при чём.

Юнги, услышав эти слова, лишь усмехнулся, его смех был подобен звуку рвущейся ткани реальности. Он медленно провёл рукой по подбородку, словно погружаясь в глубокие раздумья, хотя в его голове крутились лишь мысли о власти и унижении. Его взгляд перебегал с отца на дочь и обратно, словно он наслаждался их страданиями, как гурма́н наслаждается редким деликатесом. На мгновение его лицо стало серьёзным, почти задумчивым, но это была лишь иллюзия, маска, за которой скрывалась его истинная сущность. Внезапно он разразился громким, издевательским смехом, запрокинув голову назад, словно насмехаясь над самой судьбой.

Сохи чувствовала, как земля уходит из-под ног, как реальность рассыпается на осколки перед её глазами. Она знала — этот человек не остановится ни перед чем, его жестокость не знает границ. И теперь ей предстояло сделать выбор, который мог стоить жизни: спасти отца или попытаться остановить этого монстра. Время словно остановилось, а страх сковал её тело ледяными оковами, проникая в каждую клеточку её существа. В этот момент она поняла, что оказалась в ловушке, из которой, возможно, нет выхода.

В воздухе повисла тяжёлая, удушающая тишина. Сохи чувствовала, как кровь стучит в висках, а сердце готово было вырваться из груди. Её руки дрожали, пальцы судорожно сжимались в кулаки, но она не могла пошевелиться. Казалось, что весь мир остановился, замер в ожидании чего-то неотвратимого.

Юнги, наслаждаясь её страхом и отчаянием, медленно обошёл отца Сохи, словно хищник, кружащий вокруг раненой добычи. Его движения были плавными, почти танцевальными, но в каждом жесте читалась смертельная угроза.

— Знаешь, что самое забавное? — произнёс он наконец, наклонившись к лицу отца Сохи. Его дыхание было горячим и зловонным. — Мне даже не нужно ничего доказывать. Вы уже сломлены. Один взгляд на твою дочь говорит мне всё, что нужно.

Сохи услышала, как отец судорожно вздохнул, пытаясь сдержать стон боли. Она знала, что должна что-то сделать, но страх парализовал её волю.

Внезапно в её голове словно что-то щёлкнуло. Она вспомнила все уроки отца о чести, достоинстве и справедливости. Вспомнила, как он учил её никогда не сдаваться, даже когда всё кажется потерянным.

Собрав всю свою волю в кулак, Сохи шагнула вперёд. Её голос, хотя и дрожал, прозвучал твёрдо:

— Остановитесь! Что бы вы ни думали, мой отец невиновен. Если у вас есть доказательства — предъявите их. Но не смейте издеваться над честным человеком!

Юнги резко обернулся, его глаза вспыхнули от неожиданности. Никто не смел перечить ему, особенно какая-то девчонка. Он сделал шаг к Сохи, и она почувствовала, как земля уходит из-под ног.

— Ах, какая отвага! — протянул он с насмешкой. — Неужели ты действительно веришь в свою правоту? Или просто хочешь разделить участь своего отца?

В этот момент что-то изменилось в глазах Сохи. Страх уступил место решимости. Она поняла, что должна бороться, даже если придётся заплатить самую высокую цену. Потому что правда всегда стоит того, чтобы за неё сражаться.

— Да, — ответила она, глядя ему прямо в глаза. — Я верю в правду. И я буду бороться за неё до конца.

— Да она — точная копия твоей жены, старик! — расхохотался Юнги, его смех был похож на скрежет металла по стеклу. Он наслаждался ужасом своей жертвы, словно изысканным блюдом. Внезапно его лицо превратилось в маску ледяного спокойствия. — Если ты не хочешь отдавать то, что принадлежит мне, то я заберу то, что принадлежит тебе...

Не успел отец Сохи и слова вымолвить, как Юнги резким движением руки подал сигнал своим головорезам. Два огромных, словно высеченных из гранита, амбала в мгновение ока оказались рядом с девушкой. Их хватка была железной, безжалостной, как тиски. Сохи почувствовала, как страх ледяными когтями впивается в её сердце, а в горле застрял крик.

— Стойте! Прошу вас, не надо! — кричал отец Сохи, его голос дрожал от отчаяния и бессильной ярости. Он рвался к дочери, но был остановлен ещё одним громилой из банды Юнги.

— Верни документы, или не увидишь свою дочь, — произнёс Юнги с издевательской ухмылкой, медленно помахивая рукой, словно играя с ними, как кошка с беспомощными мышами. В его глазах плясали искры торжества, он упивался их страданиями.

— Отпустите меня! — кричала Сохи, её голос дрожал от слёз и отчаяния. Она пыталась вырваться из железной хватки охранников, но всё было бесполезно. Её ноги подкосились, когда она почувствовала, как земля уходит из-под ног.

Юнги лишь ухмыльнулся, покачав головой с видом человека, наслаждающегося своим абсолютным превосходством. В его глазах читалось торжество победителя, который знает, что его жертва уже в его власти.

Люди Юнги действовали с холодной расчётливостью хорошо отлаженного механизма. Они грубо толкнули Сохи к машине, словно она была не человеком, а куклой. Её крик эхом отразился от стен, но никто не пришёл на помощь. Двери машины захлопнулись с леденящим душу звуком, отрезая её от отца, от всего мира. Мотор взревел, и автомобиль рванул с места, унося Сохи в неизвестность, оставляя её отца в отчаянии и бессилии.

В воздухе повисла тяжёлая, удушающая тишина, нарушаемая лишь тяжёлым дыханием отца Сохи. Он стоял, словно статуя, не в силах пошевелиться, не в силах поверить в происходящее. Его дочь была похищена, и теперь всё зависело от того, сможет ли он найти способ спасти её. В его глазах читалась решимость любой ценой вернуть дочь, даже если для этого придётся пойти на самые отчаянные меры.

— Отпустите меня! Вы что, животные?! — кричала Сохи, её голос срывался на пронзительный визг, а в глазах пылал такой гнев, что, казалось, они могли испепелить всё вокруг. Она извивалась в руках охранников, словно пойманный в силки дикий зверь, готовый сражаться до последнего вздоха. Её ногти царапали их руки, оставляя красные полосы на чёрной ткани костюмов.

Юнги, который до этого момента наслаждался её страданиями, внезапно зажмурился, как будто каждый её крик вонзался в его мозг раскалённым шипом. Его лицо исказилось от раздражения, словно он пытался избавиться от роя разъярённых ос, жужжащих у самого его виска.

— Помолчи уже! — устало процедил он сквозь зубы, демонстративно закатив глаза. Его голос звучал так, будто он разговаривал с надоедливым ребёнком, который никак не может угомониться, но в глубине его тона таилась угроза, способная заставить замолчать даже самых упрямых.

Сохи, почувствовав на себе его тяжёлый, пронизывающий взгляд, внезапно оцепенела. В этих глазах, холодных как лёд и тёмных как бездна, читалась такая решимость, такое безграничное превосходство, что все слова застряли у неё в горле, словно ком из железа. Она хотела что-то сказать, возразить, но язык словно прилип к нёбу, а воздух будто стал густым и вязким.

В салоне машины повисла тяжёлая, давящая тишина, нарушаемая лишь тяжёлым, прерывистым дыханием пленницы и мерным гулом двигателя, который, казалось, отсчитывал последние секунды её свободы. Юнги, откинувшись на сиденье, скрестил руки на груди, и его губы искривились в едва заметной усмешке, полной превосходства и триумфа.

Сохи понимала — сейчас не время для пустых слов. Этот человек привык к безоговорочному повиновению, к тому, что его приказы выполняются мгновенно и без возражений. И она должна была найти другой способ противостоять ему, пока не стало слишком поздно. В её голове лихорадочно крутились мысли, словно пойманные в силки птицы, пытаясь найти выход из этой смертельной ловушки. Но время шло, а решение всё не приходило, и с каждой секундой её шансы на спасение таяли, как снег под палящим солнцем.

Мысли Сохи метались в голове, словно загнанные в клетку птицы. Она чувствовала, как страх холодной змеёй ползёт по спине, но изо всех сил старалась сохранить самообладание. Её взгляд скользил по салону машины, выискивая малейшую возможность для побега.

Юнги, заметив её беспокойство, наклонился ближе, его дыхание было тяжёлым и терпким.

— Думаешь сбежать? — прошептал он почти ласково, но в его голосе звучала сталь. — Даже не пытайся. Мои люди повсюду.

Сохи сжала кулаки так сильно, что ногти впились в ладони. Она не могла позволить себе показать слабость. Не сейчас.

Машина свернула на узкую дорогу, ведущую к неизвестности. За окном мелькали деревья, сливаясь в одно зелёное пятно. Сохи чувствовала, как время утекает сквозь пальцы, словно песок.

Внезапно она заметила небольшое зеркало заднего вида. В его отражении мелькнуло что-то странное — тень, не соответствующая движению машины. Сохи прищурилась, пытаясь разглядеть деталь.

— Что, понравилась моя коллекция зеркал? — усмехнулся Юнги, проследив за её взглядом. — Они здесь не просто так.

Он нажал какую-то кнопку, и часть панели отъехала в сторону, открывая небольшой экран. На нём отображалась картинка с камер наблюдения, установленных в машине.

— Каждая твоя попытка к бегству будет замечена, — произнёс он с довольной ухмылкой. — Ты в моей власти, девочка. И лучше тебе это запомнить.

Сохи сглотнула ком в горле, но не отвела взгляда. В её глазах по-прежнему горел огонь сопротивления. Она знала — пока жива надежда, борьба не закончена. И она будет бороться до последнего вздоха, чтобы спасти себя и своего отца.

— Сколько я буду здесь находиться? — спросила Сохи, её голос дрожал, но она старалась не показывать страха. Её глаза, наполненные отвращением и ненавистью, не отрывались от лица Юнги.

— Не знаю, — холодно ответил Юнги, его голос был ровным, как лезвие ножа. — Может, неделю. Или месяц. Или год. А может, и навсегда. Всё зависит от моего настроения.

Сохи почувствовала, как кровь отхлынула от её лица. Её охватила такая ярость, что она едва могла дышать.

— Ты что, издеваешься?! — закричала она, её голос эхом отразился от стен комнаты. — Ты похитил меня! Ты не имеешь права держать меня здесь!

Юнги лишь приподнял бровь, его губы искривились в насмешливой улыбке.

— Да что ты? А я и не знал, — произнёс он с сарказмом, в его голосе звучала явная издёвка. — Неужели ты думала, что я приглашу тебя на чай с пирожными?

Он наклонился ближе к ней, его глаза сверкнули опасным блеском.

— Знаешь, Сохи, — прошептал он почти нежно, — я люблю играть с моими жертвами. И ты не станешь исключением. Ты будешь молить меня о пощаде, прежде чем всё закончится.

Сохи сжала кулаки так сильно, что ногти впились в ладони. Она знала — нельзя показывать слабость. Нельзя давать ему то, чего он хочет. Но внутри неё бушевала буря эмоций, грозящая вырваться наружу в любой момент.

— Ты ошибаешься, — процедила она сквозь зубы. — Я никогда не стану молить тебя ни о чём. Лучше умру, чем дам тебе такое удовольствие.

Юнги рассмеялся, его смех эхом разнёсся по комнате.

— О, как же ты забавляешь меня, — произнёс он, откидываясь на спинку стула. — Посмотрим, как долго ты сможешь сохранять свой боевой дух.

Юнги поднялся со стула, его тень накрыла Сохи, словно грозовая туча. Он медленно обошёл вокруг неё, изучая, как хищник изучает свою добычу.

— Знаешь, — произнёс он, остановившись за её спиной, — мне нравится твой характер. Такая маленькая, но такая смелая. Это даже забавно.

Сохи сжала зубы, но не повернулась. Она чувствовала его дыхание на своей шее, и это вызывало у неё тошноту.

— Забавно? — процедила она. — Для тебя, может быть. А для меня это вопрос жизни и смерти.

Юнги рассмеялся, его смех был холодным и бездушным.

— О, поверь мне, — прошептал он, наклоняясь к её уху, — для тебя это действительно вопрос жизни и смерти. И я буду решать, какой вариант тебе выбрать.

Он резко развернулся и подошёл к окну, глядя на город сквозь тонированное стекло.

— У тебя есть два варианта, — произнёс он, не оборачиваясь. — Первый: ты смиряешься со своей судьбой и делаешь то, что я скажу. Второй: ты продолжаешь сопротивляться, и тогда твоя судьба станет намного хуже.

Сохи сжала кулаки так сильно, что костяшки побелели. Она знала, что не может показать слабость.

— Я никогда не выберу первый вариант, — твёрдо сказала она. — Лучше умереть, чем стать твоей марионеткой.

Юнги медленно повернулся к ней, его глаза сверкнули опасным огнём.

— Посмотрим, — произнёс он с угрозой. — Посмотрим, как долго ты сможешь сохранять свой боевой дух, когда будешь гнить в этой комнате.

Он махнул рукой, и двое охранников вошли в комнату.

— Уведите её, — приказал Юнги. — И следите, чтобы она не доставляла проблем.

Сохи не сопротивлялась, когда её вели по тёмному коридору. Она знала, что сейчас не время для борьбы. Сейчас время для планирования. И она будет планировать свой побег, даже если на это уйдёт вся её жизнь.