пролог
Двадцать лет назад, Сербия
(Драго, 17 лет)
Не знаю, почему я продолжаю смотреть эти предсказуемые триллеры. Может быть, они отвлекают меня от того дерьма, о котором я не хочу думать. Например, о том, что мне нужно сказать своему старику, что я завалил третий год обучения в средней школе. Опять. Или о том, как моя мама выйдет из себя утром, когда поймет, что я разбил свой велосипед. Не то чтобы я мог скрыть тот факт, что моя правая рука и щека ободраны до крови. Было бы неплохо, если бы асфальт хотя бы немного стер чернила, которые гребаный Адам опять облажался. Не надо было позволять ему практиковаться на мне. Потребуется два месяца, чтобы то дерьмо, которое он вытатуировал на моем предплечье, зажило достаточно, чтобы его можно было перебить. И, надеюсь, чем-нибудь не таким отстойным. Это дерьмо больше похоже на осла, чем на жнеца, которого я велел ему сделать.
Сделав еще один глоток из бутылки, я смотрю на часы рядом с телевизором. Три часа ночи. Мне пора идти наверх и спать. Я обещал девочкам, что завтра свожу их в зоопарк. Дина, наверное, взбесится и заплачет, когда увидит мое лицо. Тара просто попытается потыкать изуродованную плоть.
Я выключаю телевизор и бросаю пульт на журнальный столик. Я уже на полпути через комнату, когда меня отбрасывает назад, к дальней стене, и раздается взрыв, от которого закладывает уши. Боль пронзает правый бок.
Все погружается во тьму.
*
**
Я открываю глаза, но сначала ничего не могу разобрать. Мое зрение затуманено. Резкая боль в затылке и боку. Только через мгновение я понимаю, что лежу на полу, но когда пытаюсь сесть, очередной приступ боли пронзает правое плечо и руку. Я стискиваю зубы и упираюсь левой рукой в стену, каким-то образом умудряюсь встать. На меня накатывает волна головокружения, и я замираю, пытаясь заставить комнату перестать вращаться вокруг меня. Зрение немного проясняется, но я все равно почти ничего не вижу. Воздух спертый, и единственный источник света струится позади меня. Что-то мокрое скользит по моей шее, чуть ниже уха. Я смахиваю его и вижу кровь на своих пальцах. Какого хрена?
Я все еще стою лицом к стене, пытаясь сориентироваться, когда запах дыма проникает мне в ноздри. Медленно поворачиваюсь и тут же делаю непроизвольный шаг назад. На противоположной стороне дома, за гостиной и лестницей, ведущей в спальни наверху, на петлях висит дверь в комнату моих родителей. Часть наружной стены отсутствует, и отблеск уличного фонаря освещает обломки, сваленные на кровати и на полу. В воздухе висит пыль.
- Мама! Папа! - Я перепрыгиваю через опрокинутую мебель, но не слышу своего голоса. Я вообще ничего не слышу.
Мои глаза прикованы к обломкам стены, наваленной на кровать, где спали мои родители, пока я пытаюсь сдвинуть с места диван своей единственной функционирующей рукой. Другая бесполезна и онемела. Кажется, плечо вывалилось, когда взрывная волна отбросила меня к стене.
Пространство заполняется дымом, дышать становится все труднее, но огня нигде не видно. В бешенстве я оборачиваюсь и вижу оранжевое свечение за порогом кухни. Страх охватывает меня, и я перевожу взгляд на верхний этаж, на дверь, ближайшую к лестничной площадке. Спальня моих сестер. Мой взгляд мечется между дверью наверху и обломками комнаты родителей, а сердце бьется как сумасшедшее. Что делать: сначала помочь маме с папой или забрать девочек? Кислотный привкус заполняет мое горло, когда я осознаю масштабы разрушений на первом этаже. Не может быть, чтобы кто-то мог выжить после такого. Бросив последний взгляд на комнату родителей, я, давясь желчью, перепрыгиваю через разрушенный диван и бегу к лестнице.
Когда добегаю до верхней ступеньки, меня охватывает приступ кашля. Я зажимаю нос и рот рукой, стараясь, пытаясь уберечь горло и легкие от дыма, и пинком открываю дверь.
- Тара! - кричу я, спотыкаясь, и хватаю плачущую сестру с кровати слева от меня. Я прижимаю ее к груди, затем поворачиваюсь и вижу Дину, близняшку Тары, стоящую в углу комнаты. Ее глаза расширены и в панике смотрят на меня. Я пытаюсь дотянуться до нее, но не могу заставить свою правую руку двигаться.
- Возьми меня за руку. Нам нужно выбираться, - кричу я, все еще не слыша своих слов.
Дина качает головой и прижимается спиной к стене. Тара взвывает и дергается в моих руках.
- Блядь, сейчас же, Дина! - рычу я и снова заходимся в приступе кашля. - Черт! - прохрипел я.
Я снова пытаюсь пошевелить правой рукой и терплю неудачу. Дым становится все гуще. Мы должны выбраться отсюда, но я не могу нести обеих сестер одной рукой. Страх и беспомощность душат меня сильнее, чем сам дым. Придется вытаскивать их по одной. Я должен выбрать. Как, черт возьми, мне выбрать, какую сестру спасать первой?
Тара в истерике, а она уже у меня. Она должна быть первой.
- Я выведу Тару на улицу и сразу же вернусь, - кричу я, глядя на испуганное лицо Дины. Когда она напугана, то кажется намного моложе своих четырех лет. - Всего две минуты, Дина - Сахарок. Не двигайся.
Бросив на нее умоляющий взгляд, чтобы она поняла, я разворачиваюсь и выбегаю из комнаты.
Не знаю, как мне удается спуститься по лестнице. Дым щиплет глаза, смотреть куда-либо становится почти невыносимо, и я несколько раз спотыкаюсь, прежде чем добегаю до входной двери.
Снаружи на подъездной дорожке к нашему дому стоят соседи и смотрят, разинув рты. Внизу на улице видны мерцающие красные огни, они все ближе. Наверное, это пожарные или скорая помощь. Они будут здесь в любой момент, но я не могу ждать. Я бросаю плачущую Тару на руки ближайшему мужчине и бросаюсь обратно в горящий дом.
Дым настолько густой, что я вынужден наполовину бежать, наполовину ползти через гостиную. Глаза слезятся, легкие жаждут воздуха. Я добегаю до лестницы как раз в тот момент, когда загорается край ковра, ближайшего к кухне. Пламя быстро распространяется и движется к лестнице.
Наконец я поднимаюсь в спальню девочек и напрягаю глаза, чтобы увидеть свою сестру. Ее нет там, где я ее оставил, и я бросаюсь к кровати. Дина, закутавшись в одеало, прячется под ним.
- Я здесь, Сахарок. - Я откидываю одеяло в сторону, обхватываю Дину за талию и прижимаю ее к груди.
О том, чтобы вернуться к входной двери, не может быть и речи. Там слишком много дыма. Я могу попробовать выбраться через окно - оно не очень высоко, но папа заколотил его в прошлом месяце, потому что Тара постоянно открывала его, и он боялся, что она выпадет. Мы должны добраться до моей комнаты в другом конце коридора и воспользоваться балконом.
- Держись за меня! - Я не могу оценить, насколько громко я говорю, поэтому на всякий случай кричу. - Мы выходим!
Дина обхватывает меня за шею и прижимается ко мне, ее маленькое тело дрожит в моих объятиях. Я делаю шаг в коридор, затем быстро отступаю. Огонь распространился наверх, и жар отрезает путь к моей комнате. Спуск по лестнице - единственный выход.
- Все будет хорошо. - Я целую волосы своей сестры. Сердце бьется так быстро, что кажется, будто оно вырвется из груди. - Все будет хорошо.
Крепче прижав ее к себе, я делаю глубокий вдох и снова выхожу в коридор.
Перегнувшись через перила, я смотрю на нижний этаж дома, где пламя лижет кухонные шкафы и ползет по занавескам. Огонь перекинулся на лестницу, его усики тянутся между балясинами. Я не могу решить, что хуже: жар или дым. Затаив дыхание, я бегу вниз по лестнице так быстро, как только могу. Входная дверь распахнута, пожарная машина остановилась, и из нее выбегают пожарные. Я уже на полпути к выходу, когда справа от меня раздается еще один взрыв, от которого нас с Диной бросает на пол.
Так жарко, что кажется, будто кожа плавится. Моя сестра лежит в нескольких футах от меня, хрипит и борется за дыхание. Я подползаю к ней и притягиваю к себе, а затем обхватываю ее своим телом, чтобы укрыть от пламени.
- Все хорошо, малышка. Помощь придет, - говорю я рядом с ее ухом, перед тем как темнота поглощает меня.
*
**
Пятнадцать лет назад, Нью-Йорк
(Сиенна, 5 лет)
Я бросаюсь на диван, скрещиваю руки и хмыкаю.
- Ты обещала, мама! У Луны сегодня шестой день рождения! Я ее лучшая подруга. Мы должны пойти.
Мама вздыхает и садится рядом со мной.
- Мне очень жаль, Сиенна. Босс назначил мне и твоему папе встречу на эту субботу.
- Вы с папой всегда работаете. - Я нахмурилась, надув губы.
- Сиенна, милая, ты же знаешь, что это неправда. - Она поглаживает меня по руке.
Я отстраняюсь от нее, бормоча:
- Если ты меня любишь, ты отвезешь нас к ней. Ты же обещала! Папа говорит, что выполнять обещания - это самая важная вещь во всем мире.
Мама бросает взгляд на моего отца, который стоит у книжной полки.
- Эдоардо и Сара сегодня работают в казино. Может быть, мы попросим их поменяться? Мы поработаем вместо них сегодня, а они подменят нас в субботу.
Я смотрю на папу широко раскрытыми глазами. Пожалуйста, скажи "да"!
- Артуро? Ты присмотришь за ними? - Папа бросает через плечо моему брату, который сидит в кресле у окна и возится со своим телефоном.
- Нет. Мне нужно работать в субботу, - качает он головой. - Но я могу понаблюдать за отпрысками сегодня вечером.
Я фыркнула. Артуро стал таким занятым и серьезным с тех пор, как начал работать на дона.
Отец вздыхает и буравит меня взглядом.
- Неужели это действительно так важно, что мы оба должны пойти? Я могу попытаться что-нибудь устроить, чтобы мама могла отвезти тебя.
- Да, это важно. Ася! - Я жду, пока сестра оторвется от рисования на журнальном столике, и кричу:
- Скажи что-нибудь!.
Она только пожимает плечами.
- Видишь, Ася тоже хочет, чтобы вы оба поехали. Пожалуйста, папа. Мы никогда никуда не ходим вместе. Там будут клоуны! Я больше никогда ни о чем не буду просить.
Папа отталкивается от книжной полки.
- Ладно. Я позвоню Эдоардо.
Я визжу от восторга и прыгаю к нему в объятия.
- Да! Спасибо!
- Как будто я могу тебе отказать, малышка. Я слишком сильно тебя люблю. - Он целует меня в макушку. - Идите на кухню, вы двое. Артуро приготовит вам ужин, так как нам с мамой нужно собираться на работу.
*
**
Звонок в дверь вырывает меня из сна. Я вглядываюсь в темноту. Неужели мне это приснилось?
Звонок раздается снова.
Я сползаю с кровати и на цыпочках иду к балкону, чтобы посмотреть на крыльцо. Двое мужчин в костюмах разговаривают с Артуро. Их голоса приглушены, поэтому я не слышу, о чем они говорят, и не вижу лица брата с этого ракурса, но его тело внезапно выпрямляется. Он зарывается руками в волосы, дергает их, затем поворачивается к открытой входной двери и ударяет в нее кулаком. Мужчины еще что-то говорят и уходят, садясь в черную машину, припаркованную у нашего подъезда. Когда я снова смотрю вниз, Артуро сидит на верхней ступеньке, схватившись окровавленной рукой за волосы.
Я бегу к своей кровати и забираюсь под одеяло, но спать не хочется. Кто эти люди, и почему мой брат так себя отреагировал? Артуро никогда ничего не бьет.
Я смотрю в потолок, когда слышу, как кто-то поднимается по лестнице и пересекает коридор. Мгновение спустя тишину ночи заполняет звук открывающейся двери нашей спальни. Я сажусь в постели и вижу, что Артуро стоит на пороге, держась за дверной косяк.
- Давай разбудим Асю, - говорит он. - Мне нужно кое-что сказать вам обоим.
Его голос звучит странно. Это не поддразнивание, как обычно, когда он разговаривает с Асей и со мной.
Щелкнув выключателем у двери, Артуро присаживается на край кровати моей сестры. Он выглядит иначе, чем когда укладывал нас. Лицо бледное, под глазами темные круги. Артуро, как правило, не отличается жизнерадостностью. Папа всегда говорит, что мой брат слишком стар для своих лет, что бы это ни значило, но он всегда был сильным. Сейчас он выглядит просто грустным. Он легонько трясет Асю за плечо, пока она не сядет в кровати, затем похлопывает по месту с другой стороны от себя.
Я иду и сажусь рядом с ним, не отрывая взгляда от его лица. Когда я увидела, как он ударил в дверь, в горле образовался комок, кажется, что меня вырвет прямо сейчас. Он собирается рассказать нам что-то плохое.
- Сегодня ночью кое-что случилось. В казино. - Он берет мою руку в свою, Асину - в другую, но не смотрит ни на кого из нас. - Мне нужно, чтобы вы двое были храбрыми.
- Что случилось? - спрашивает Ася сквозь зевок. - Где мама?
- Там была... стрельба. - Он сжимает наши руки. - Много людей пострадало.
Я выдергиваю свою руку из его. В нашем доме никогда не говорят о стрельбе или оружии. Папа не разрешает.
- Где мама и папа? - всхлипываю я.
Артуро обхватывает меня руками, притягивая к себе. Я слышу, как плачет Ася, прижавшись к нему с другой стороны.
- Они ушли, - задыхается Артуро. - Мамы и папы больше нет.
- Ты врешь! Почему ты врешь? - Я плачу, слезы текут по моему лицу, но я знаю, что он не лжет. Артуро никогда не лжет.
Ребяты, всех жду в своем тгк ddarrianna, там моя жизнь можно сказать,
ну и если не сложно можно и на инстаграм подписаться darixvnz, мне будет очень приятно 🤍