Глава 29
В комнате царил полумрак. Окна были закрыты, а единственным освещением являлась какая-то старая лампа. Но в темноте выделалась до жути бледная кожа.
Девушка, сидящая на кресле, выглядела как-то по-особенному. Она была вся в разных ранах. На лице пара ссадин, уставшие глаза, опущенные уголки губ. На руках ожоги, за которыми она не ухаживала, а значит, останутся шрамы. На запястьях следы от наручников. Красные. По всему телу синяки, а на ногах ещё ожоги. Ничего привлекательного. Волосы были запутанные до такой степени, что их не все распутать. Только если отрезать.
Платье было похоже не на платье, а на кусок мусорного пакета. А вокруг куча пачек от сигарет и выпитых бутылок. Было и белое вино, и красное, но первым делом она добралась до отцовского огневиски.
Выпила всё до последней капли за ночь, а на утро заснула. Правда, поспала мало, ибо приснился сон. Странный сон. После него она уже расхотела когда-либо вообще спать.
— Ладно, давай, спускайся, — говорил мужчина.
Девочка обиженно надула губки, всем видом показывая недовольство. Но он был сегодня каким-то подозрительным. В смысле её отец. Он глядел в даль, думая о своём, пока она пыталась слезть с дерева.
Энни любила залазить на это дерево. Оно было высоким и таким... могучим. Оно завлекло её, будто знало что-то особенное. Но Северус не очень любил это место. Оно напоминало ему его детство, когда он познакомился с Лили и они любили лежать под примерно таким же деревом, наблюдая за облаками.
Девочка тоже задумалась о чем-то и пропустила момент, когда нужно было поставить ногу на ветку. Да, получилось, что она упала на землю, негромко воскликнув.
Её отец дёрнулся, резко повернувшись в её сторону, а затем поспешил к ней. Она сердито тёрла ногу, пытаясь избавиться от грязи. И уже во всю обвиняя себя за то, что упала и испугала папу, естественно. И дальше по жизни, если могла, во всём винила себя.
Он присел рядом, просто наблюдая за ней. Северус почти никогда не понимал её. Она была как маленькая загадка, которую ему придётся разгадывать всю жизнь. С каждым годом она будет расти, а секреты внутри неё будут только становиться ужаснее и ужаснее...
— Пойдём домой? — спросил он её, поднимая на руки.
Секреты секретами, но сейчас она была просто малышкой. Длинные черные волосы запутались, а ноги, как всегда, были все в ссадинах и синяках. Она познавала мир всем, чем могла.
— Пойдём, — грустно выдохнула она и положила голову на его плечо, обняв шею руками.
Он улыбнулся. Уже сейчас Северус понимал, что никого роднее дочери у него нет и не будет. Ей было только четыре, но он уже запомнил каждый момент, проведённый с ней.
Они пришли домой. Не в тот, который был в Паучьем тупике, а в другой. Здесь они жили с её рождения, так скажем.
Северус посадил её на стул, чтобы обработать ранку и улыбнулся. Она мотала ногами, думая о чем-то.
— Мне нужно уйти, — сказал он ей, заглянув в изумрудные глаза.
Она немного удивилась. Он ведь никогда не уходил от неё.
— Прости, — затем он её обнял.
И встал. Уже?
Начал уходить, а она побежала за ним.
— Нет, папочка, подожди! — кричала, а на глазах сразу слёзы.
А он уходил и не останавливался. Она выбежала за ним на улицу, и оказалась в Годриковой Впадине. Вокруг было темно. Девочка испугалась.
Она побежала вперед, думая, что он ушёл туда, и зашла в какой-то дом. Здесь был хаос. Всюду обломки мебели, а пройдя немного дальше она даже увидела тело.
— Папа! — вдруг закричала она.
Энни плакала, забегая на лестницу, а добежав до конца и пискнуть не успела, как к ней вышел Он. В тёмном плаще, похожий на Тёмного Лорда. Только вот, это был не он.
— Папа? — не поняла та.
— Авада Кедавра!
Волшебница вскочила в холодном поту, тяжело дыша. Но потом сразу пожалела об этом, ибо голова отозвалась такой болью, что она упала обратно.
Спала она на том же кресле в гостиной. И теперь уже никогда не забудет этот сон, в котором её же отец заавадил её. Хотя... забудет. В её крови столько алкоголя, что... да и трезветь она не собиралась.
Шатаясь, решила пойти в свою комнату и снять с себя это жутко неудобное платье, но судьба решила иначе, и проходя рядом с комнатой Северуса, она случайно завалилась туда.
И... испугалась. Большими глазами слизеринка оглядела тут всё и сразу постаралась выбраться отсюда. Не хотелось видеть всё это.
Всё-таки дошла до своей комнаты и упала на кровать, понимая, что перебрала. Думала ведь, что будет легче, если она даже думать не сможет, но на «легкость» было даже не похоже.
Полежала, думая о том, что спать нельзя, ибо ей опять приснится какая-нибудь ерунда и она не выдержит, кинув в зеркало самой себе аваду. Дала себе пощечину и попыталась встать.
Она очень долго переодевалась, пытаясь не замечать все свои шрамы, которыми было занято слишком много места на коже. А потом пошла обратно в гостиную. Думаете теперь её жизнь будет интереснее?
Конечно.
Анаис достала сигарету, развалившись на кресле и закурила её, а потом откинула голову, вообще не соображая. Ей было и не плохо, и не хорошо. Просто никак. Не было никакого настроения. Плакать не хотелось, улыбаться уж тем более. Не хотелось даже убить кого-нибудь. Было абсолютно всё равно.
Но при любой мысли о похоронах её сразу бросало в дрожь, и она ещё раз глотала спиртное.
Просто, знаете, у них не принято, чтобы родственники сами организовывали... это дело. Этим занимались специальные люди, но они даже не знали кто он, а тем более кто его родственники. Хотя, одну знали, и её теперь ищет не только полиция, но и ритуальное агентство?
Энни часто ходила по дому. То на кухню, то в свою комнату. Основную часть времени она, конечно, проводила в гостиной, держа в руке бутылку и пустым взглядом смотря в стену, но иногда нужно было вставать. И в один момент ей так надоела его комната. Дверь туда была открыта, но она её закрыла, не желая напоминать себе, что здесь жил ещё один человек.
— Интересно, через сколько я умру от этого всего? — как-то спросила она саму себя вслух.
Но не дождалась ответа, побежав к туалету. Тогда ей было так плохо, что хотелось умереть. Да и она не спала с того раза, поэтому уже постепенно сходила с ума.
Правда, после холодных объятий с белым другом она заснула прямо на полу в ванной комнате. Ведь некому было поднять её, и отнести на мягкую кровать.
— Не думал, что моя дочь такая трусиха, — вдруг усмехнулся он.
Волшебница оглядывалась по сторонам в поисках его самого, но кругом никого не было. Ни единой живой души, потому что она опять оказалась в Годриковой Впадине в том самом доме.
Рядом снова лежал мертвый отец Гарри, а над ней опять раздался голос отца:
— Ты меня разочаровала, Анаис.
Она отчаянно задышала. Паника буквально за секунду охватила её с головой. Она всегда боялась услышать это от него. А сейчас...
Волшебница практически свалилась на пол и поползла к стенке, забившись в угол. Она тяжело дышала, понимая, что сейчас никто не поможет ей. Никто.
В прошлый раз это был Драко, или Северус, которые говорили дышать с ними. Но сейчас никого.
Она была как испуганная антилопа, которую загнали в тупик. Застрелят ли? Видимо, да.
— Лучше бы у меня не было такой дочери, — сказал вдруг он.
И она не выдержала, пронзительно закричав. Снова проснулась в холодном поту, уже не зная, что делать.
В голову пришла отличная идея набрать ванну холодной воды. Её она и воплотила, через полчаса уже залезая в полную ванну почти ледяной воды. Сразу почувствовала... облегчение. Нет, вру, ничего она не почувствовала. Просто взбодрила свой организм.
Волшебница лежала в ванной неизвестно сколько времени, только и прокручивая в голове слова отца. Разочаровала его, молодец. А потом пожалела, что рядом с ванной нет лезвия.
Вылезла, когда уже надоело, и накинула первое, что попалось под руку. А затем пошла снова в гостиную. Открыла бутылку ещё чего-то и решила, что сможет.
Подошла на трясущихся от холода ногах к его комнате. Открыть дверь не решалась, хотя сколько она уже мозолила ей глаза.
Сделала глоток, и зашла, бутылку выкинув на пол.
«Не трусиха» — первое, что подумала. Оглядела комнату, понимая, что была здесь очень редко. Она до сих пор не могла разобраться сколько времени уже находится в таком состоянии и сколько всё-таки прошло с момента, как она отправила Джорджа к брату. Никто к ней так и не пришел, хотя, разве кто-то должен был?
Села на его кровать, сразу вспомнив детство. В этом доме в детстве она не жила, но почему-то этот запах был в каждой его спальне. Запах его одеколона, который почти никогда не чувствовался и запах старых книг.
И она поняла, что ей вдруг стало грустно.
И это нормально чувствовать грусть после смерти близкого, но она думала, что если снова начнет плакать, то никогда больше не остановится. Прямо никогда.
Но слез не было.
Поэтому волшебница взяла с прикроватной тумбочки рамку с фотографией, которая почему-то лежала фотографией вниз. И увидела в рамке себя. Кого же ещё?..
На фотографии она была такой холодной и сдержанной, но глаза выдавали с поличным. Они улыбались и от её взгляда веяло теплом. Это была его любимая фотография.
Анаис улыбнулась уголком рта, а затем встала и решительно подошла к шкафу, раскрыв его. Здесь он хранил старые вещи. Например, её первую палочку.
От неё завеяло ещё больше воспоминаниями. Стало ещё хуже. Но останавливаться не захотела. Пошла дальше, и нашла среди кучи хлама их альбом с колдографиями, которые они делали каждый год на Рождество, вроде.
Тогда дыхание сперло. Появился ком в горле, который мешал сглотнуть. И даже не открывая его, она чувствовала, что сейчас не выдержит. А сколько было уверенности пару мгновений назад...
Она не открыла его, отшатнувшись назад. Не было сил. Не хотелось снова погрязнуть в океанах слёз. Не хотелось этого всего, понимаете? И она выбросила альбом на кровать, закрыв рот руками, пытаясь сдержать крик.
Но из него выпало что-то. Стало не до крика.
Застыла на секунду, а потом подняла с пола конверт. Письмо. А как же.
Волшебница села на кровать, сразу начав открывать его, даже не подумав. Появилась мысль, что она сможет застать его живым, хоть на пару мгновений.
Развернула и прочитала первое предложение, а затем выкинула, всё-таки не сдержавшись. Это его: «Привет, дочка», и раздаётся крик. Отчаянный крик, полный боли. Боль, которую некуда девать. И боль, из-за которой хотелось вырвать себе сердце.
Она упала на пол, заревев со всей силы. Стало так невыносимо больно, что ей пришлось схватиться за спинку кровати, чтобы не содрать с себя кожу.
А затем пролежать так несколько часов, просто понимая, что его больше нет. Никто больше не обнимет её, и не скажет «всё будет хорошо». Никто не закричит её имя, когда найдёт ту самую штуку, которую она сломала в восемь лет. Никто больше не похлопает по плечу, сказав: «Давай заново, ты бьешь как девчонка». И да, как-то он учил её правильно обращаться с кулаками. Все эти знания она растеряла, но воспоминание осталось.
И никто больше не назовёт её своей дочерью.
Худшее осознание. Тот факт, что она дочь Кэрроу и Гринграсс даже не сравнится с этим. То просто пустяки.
И даже спустя пару часов она не смогла встать. Сил не было. Но ей одновременно хотелось прочитать то письмо и одновременно нет. Какая же часть её победит? Та, которая не хотела причинять себе ещё больше боли, или та, которая нуждалась в единственной живой частичке от её отца?
Конечно, вторая.
Да, будет больно, но... ей не привыкать. И эта боль ни с чем не сравнится, что было тоже ожидаемо. Она привстала, и дрожащими руками сначала снова закурила сигарету. Нужно было немного успокоиться. Хоть чуть-чуть...
Затем выдохнула, понимая, что всё равно не готова. Но куда теперь деваться? Взяла то письмо снова в руки и задержала дыхание.
«Привет, дочка. Если ты нашла это письмо, значит это произошло. Надеюсь, Волан-де-Морт мертв. И надеюсь, ты цела. Знаю, что не смогу знать всего этого точно... Я скучаю. И прости меня за всё. Я очень жалею о том, что сделал. Ошибочно предполагал, что тебе так будет легче. Но сейчас понимаю, что всё было зря. Прости меня.
Я не хотел, чтобы всё так было. Но эта мысль о том, что если мы не будем больше семьей, то моя смерть дастся тебе легче, не давала мне покоя. Хотел как лучше.
Не мастер писать письма, тем более, тебе. Как вообще оказалось, я ужасный отец. Но просто хотел сказать, чтобы ты не жила прошлым. Я буду всю свою оставшуюся жизнь жалеть, что лишил тебя должной защиты и поддержки. Хотя ты вроде и так справилась. Но ты не должна об этом жалеть.
Не знаю, что ещё добавить. Просто, пожалуйста, живи дальше. Ради меня.
Люблю тебя. И надеюсь, ты не забыла о похоронах.»
Волшебница читала письмо в начале усмехнувшись, а потом её лицо поникло. А ещё больше оно поникло в конце. Но его слова о похоронах заставили девушку грязно выругаться на всю комнату.
В следующую секунду она уже спешила на выход из дома, но по дороге споткнулась несколько раз. А потом вспомнила, что до сих пор пьяна. Она вдруг усмехнулась. Губы сами расплылись в улыбке. Раздалось такое чувство... спокойствия.
Волшебница села на пол прямо у двери на улицу, пялясь в одну точку. В голове повторялись мысли: «Прости меня». А Северус и правда не умел писать письма дочерям. Его это письмо было словно детским.
Улыбка померкла. Как же всё достало...
— Это здесь, — послышалось за её дверью.
Прежде чем она успела понять что-то, к ней в дом ворвались двое мужчин, а дальше один из них взмахнул палочкой, и она уже без сознания. Волшебница была не в состоянии противостоять им, хотя она и не хотела ничего делать.
Её не хотели убивать, нет. Они просто подняли её и забрали с собой. Это было всего лишь поручение. И как они нашли её дом? Думаете, после смерти Тёмного Лорда все Пожиратели остались ему верны?
Она не хотела просыпаться пару часов спустя, но пришлось. Кругом было темно, что даже хорошо. Ещё очень тихо. Правда, иногда недалеко что-то гремело, но рядом с ней была такая тишина.
Анаис почувствовала, будто голова раскалывается, даже не обращая внимания, что к ней в дом ворвались и теперь она непонятно где. Хотя, нет. Понятно, где она была.
Сюда приводили людей, которых в скором времени будут судить. Да, она в Министерстве. Героя войны посадят в Азкабан. Она усмехнулась бы, пойми это, но ей было так всё равно, вы и представить себе не можете.
Абсолютно наплевать, где она, что с ней. Волшебница особо не помнила, что было вчера. Или позавчера. И сколько времени вообще прошло с момента, как они «победили»?
Она лежала на какой-то доске, которая была в этой камере как кровать, и даже не хотела вставать. Она смотрела в потолок, понимая, как же ей не важна её судьба. Может быть, если её отправят в Азкабан, то там у неё хотя бы появится смысл жить? То есть, если она захочет выбраться оттуда.
Глупо, но что-то в этом было.
Дальше ей безумно захотелось пить. Палочки с собой не было. Она осталась где-то дома, среди пустых бутылок. Но она снова решила не обращать на это внимания. Точнее, хотела. Но не получалось. Поэтому она встала и подошла к решетке.
Вокруг ни души. Даже охранника не было никакого.
Ударила кулаком по железке перед собой и поняла, что зря встала. Ей было тяжело. Тяжко давались вообще все решения. Но послышался звук чего-то приближающегося. Будто кого-то несли.
Анаис выглянула, чтобы не узнать кто там, а потребовать воды. Её новый сосед совершенно её не удивил. Это была Алекто Кэрроу. Семья сплошь и рядом.
Но воды перехотелось. И она ушла обратно на свою кровать, задумавшись. Ни о чем-то интересном, а просто о том факте, что она хочет спать. Легла и заснула. Что может быть прекраснее? Сон, состоящий из пустоты. То, чего она так желала.
Но её разбудили. Прошел, возможно, день с её «ареста», и вот, сегодня слушание. Её дело. Суд. Называйте как хотите. Сегодня её просто отправят в Азкабан, да и всё.
За ней пришли два мракоборца, которые обращались с ней грубее не может. Надели на неё неудобные наручники, и повели куда-то. А она не противилась. Была такой послушной. Хотя даже ничего не слышала. Ни единого их слова.
Мракоборцы видели лишь её ничего не выражающее лицо и внешний вид, который оставлял желать лучшего. Но им было всё равно, лишь бы не брыкалась. Они были даже рады — поймали Пожирательницу. Тем более, какую...
Посадили на стул, и она оказалась в клетке посреди суда. Новый Министр Магии сам во всём разбирался. Он возвышался над ней, а она смотрела просто вперед.
— Добрый день, мисс Снейп, — безразлично сказал он, хотя в голосе были нотки радости за эту ценную добычу. — Вы знаете где вы?
Это Малфои рассказали где она живёт. Нет, не Драко. Люциус. Он знал, и просто выложил всё это Министерству в обмен на свободу. Умно. Наверно.
Министр не стал долго ждать ответа, которого не последовало и не последует, и он продолжил:
— Сегодня на рассмотрении ваше дело, — доложил он, листая страницы. — Вы обвиняетесь в содействии и помощи Тёмному Волшебнику, являясь его приспешником, то есть Пожирателем Смерти.
Всякие лица из Министерства сидели вокруг него, внимательно слушая и смотря на волшебницу. Но она будто не слышала.
— А также, вы обвиняетесь в убийстве нескольких мракоборцев, — закончил он.
Повисла тишина.
— Вы признаёте свою вину? — спросил он её, зная заранее, что сейчас с радостью отправит её в Азкабан.
Она заслужила, ведь реально убила пару мракоборцев. Но она также дралась один на один с Тёмным Лордом, разве нет? И убила своего «соратника», вообще-то.
— Не признаёт, — вдруг сказал кто-то до жути знакомый.
Все повернулись на голос, кроме Анаис. Она лишь немного подняла голову, устав держать её слишком низко.
В зал зашёл Гарри Поттер и Рон Уизли. Они подошли ближе, строго смотря на Министра. Но затем в зал зашел, точнее, заехал никто иной, как старший брат Рона — Фред. Он был не на ногах, а на коляске...
Но волшебница знала, кто пришёл. Она была трезвая, просто не хотела возвращаться в эту реальность, в которой её «судили».
— Разве вы не знаете, — не понял Поттер.
— Анаис, как и её отец, была одной из тех, кто помог победить Волан-де-Морта. Она несколько лет была двойным агентом, подвергая свою жизнь опасности, и без них двоих мы, возможно, и не победили бы.
Он говорил уверенно, а Рон с Фредом были позади него, внимательно слушая.
— И она спасла мне жизнь, кстати говоря, — добавил Уизли, немного ухмыльнувшись.
В зал зашли ещё несколько человек, которые немного опоздали. Это был Артур, Молли и Джордж с Гермионой. Все они знали, что сделали для них Снейпы. Миссис Уизли, даже увидев её опушенную голову, погрустнела, поняв, что она будет хоронить отца совсем одна. Молли помнила, как впервые увидела маленькую Энни с Северусом в Косом Переулке перед первым курсом. Это был такой шок для неё в то время.
А Министр Магической Англии не знал, что сказать. Ему больше ничего и не оставалось, как отпустить её, ведь что его слово против того, кто победил Тёмного Лорда? Репутация Министра, который посадил в Азкабан героя войны ему была не нужна.
Но на чистоту, её никто и не хотел награждать её чем-то. Она убивала людей, понимаете? Использовала Непростительные, и, возможно, была ещё в чем-то замешена.
А для неё всё было как в тумане. Министр пытался возразить Поттеру, но тот стоял на своём. Её наконец отпустили, сняв наручники.
Анаис вспомнила, что должна была куда-то пойти. Но мысли запутались. В голове был какой-то гул.
Гарри помог ей встать, и она посмотрела ему в глаза взглядом, отдаленно похожим на нечто, подразумевающее «спасибо». А затем ушла из этого зала, не оглядываясь.
Все без вопросов дали ей пройти, а Фред даже не успел развернуться. Он хотел сам поблагодарить её... Но он понимал, что сейчас не подходящий момент.
Волшебница практически бежала оттуда. Стены давили со всех сторон, а трансгрессировать было невозможно. Она часто дышала, не понимая куда ей. Но подбежала к лифту, и через пару секунд была уже в знакомом большом холле, где она и убила того мракоборца. Или их, всё-таки, было несколько?
Побежала к порталу. Закрыла дверь телефонной будки, продолжая сходить с ума. Стало так неспокойно. Голова заболела от напряжения. Она боялась не успеть.
Выбежала на улицу Лондона, понимая, что не знает куда ей. Оглядывалась по сторонам, а люди шли и шли, не обращая на неё внимания. У них были свои дела. Работа, хобби, отношения, в конце концов семья.
Она выдохлась и закрыла глаза, стоя прямо посреди улицы. Всем было наплевать. Они только недовольно цокали, ибо она мешала им идти. Но Анаис пыталась успокоиться. Нужно было понять где и когда.
С момента, как он... как они «победили», прошла, возможно, неделя. Может больше, может меньше. И что делают ритуальные агентства в случае, если ничего не знают о родственниках? Вряд ли у них уже была ситуации, когда единственный родственник умершего оказывался психом, пристреливший полицейского.
Конечно, его похоронят на местном кладбище. Но это уже должно было случиться...
Она сразу же трансгрессировала к той несчастной больнице. Лондон она знала достаточно хорошо, наверное. Но все знания улетучились. У больницы было своё кладбище.
Такое делают не часто, то есть сами хоронят кого-то, кто остался без родственников. Вру, часто. Но обычно это бездомные, хотя даже у них иногда есть друзья, которые присутствуют на похоронах.
Волшебница не ожидала, что у этой больницы есть свое кладбище. Оно не было большим, поэтому она сразу побежала туда. Как вести себя в такой ситуации она не знала, да и вряд ли кто знает.
Она оказалась на нужном месте и застыла. Куда теперь? Но... как же ей «повезло»? Залезла в голову первому же сторожу, и узнала, что сегодня хоронят только одного человека. Побежала на то место, понимая, что сейчас или задохнётся, или захлебнется, или умрет от панической атаки. Стоял лишь один вопрос: «Это он, или она уже опоздала?». Не имея ответа, хотелось сделать что угодно, но не идти выяснять.
Где-то далеко стоял священник и ещё один сторож с этого кладбища. Гроб стоял на земле. У неё перехватило дыхание.
Но она стояла, не двигаясь. Видела всё прекрасно, и даже, может, слышала молитвы, но не решалась подойти ближе. Ведь если подойдет, узнает кто там.
Похороны происходили для неё так быстро, будто по щелчку пальцев от её отца ничего уже не останется, и он навсегда останется в этой земле на маггловском кладбище. А она ведь даже не попрощалась. И даже не знала он ли это.
Когда всё кончилось, было ощущение, будто всё так и пронеслось за секунду. Вся её жизнь с отцом пролетела за это ничтожно маленькое количество времени. Гроб опустили в выкопанную заранее яму, а потом закопали. А она медленно направилась туда, зная, что это был он. Двое мужчин ушли.
Энни встала рядом и посмотрела на землю, под которой лежал гроб и ненавидела себя за то, что не смогла даже подойти, и нормально попрощаться. Не смогла. Не решилась.
Зато сейчас она обессиленно упала рядом, начав проклинать себя.
Это был он, да. Кто же ещё? Но почему так поздно? Они думали, что она вернётся. Придёт за ним, и её арестуют. За всё, что сделала. Но потом, когда она не пришла, было уже нельзя ждать. Пришлось отпустить.
Отпустить... такое странное слово. Будто ты должен сделать это, но как это делать? Что для этого нужно? Храбрость? Вроде она была у маленькой Энни, но разве можно сказать, что она отпустила его?
Волшебница просидела на этом кладбище до самой ночи. Без истерик и слёз. Просто в компании с такой ненавистью, что хватило бы чтобы убить с десяток человек. Но была абсолютная тишина.
Никаких слов или звуков.
И она думала, что когда-нибудь может перестать злиться и ненавидеть, но понимала, что нет, не сможет. Она слабая. Слабее людей она сама никогда не видела.
Ни за что не сможет отпустить. Никогда не забудет и не простит себя. Никогда.
Ночь наступила постепенно. Она опустилась прохладным одеялом, поглотив весь свет. Стало мрачно. Хотя нет. Стало спокойно. Будто вокруг кладбища возникло море. Нескончаемое море, в котором хотелось утонуть, но которое принесло облегчение. Всем, кроме неё.
Сидела на холодной земле уже несколько часов. Смотрела куда-то и ни о чем не думала. Переосмысливала всю свою жизнь. Каждый момент с Гарри, Драко, Северусом. Каждую ссору. Каждую улыбку.
Было больно. Каждая мысль отдавала чем-то тянущим в районе сердца. Но она продолжала.
Были мысли о будущем. Что она будет делать через год? Нет, она думала о том, что по дороге назад зайдёт ещё за бутылкой. Рано ещё думать о чем-то другом.
Она сжимала кулаки с землей время от времени. Смотрела на луну, смотрела на табличку «Снейп»... Единственное, что они о нём знали — это фамилия. И не было никакого красивого, дорогого надгробия. Кто виноват? Анаис, конечно.
Она сидела и сидела. Было до сих пор больно. Но боль никуда и не уйдёт. Зато она придумала, как заглушить её.
Встала, когда поняла, что терпеть уже нет сил. И стояла над этим местом, смотря на немного сырую землю. Руки были грязные, как и всё остальное.
— Прости, — наконец она сказала что-то. — Я не смогла выполнить даже твоё последнее желание.
Вслух не сказала, но в голове продолжила: «Я не заслуживаю больше появляться тут». Считала это справедливым, хотя говорить, что не выполнила его последнее желание было нельзя, ведь он лишь хотел, чтобы она продолжала жить...
В последний раз посмотрела на него и развернулась, уходя прочь. Она была спокойна, понимая, что заслужила всё плохое. Не из-за того, что не похоронила его должным образом, а из-за того, что это вообще случилось. Она не сдержала обещание. Не спасла его.
Как такому человеку теперь доверять? И верно. Прошлой Анаис уже нет. Она умерла в тот же момент, когда умер он.
Это конец.