Бездушный

– Выпей. – Он подтолкнул ко мне коктейльную карту, а затем схватил телефон, чтобы проверить электронную почту. – Но не переусердствуй. Не хотелось бы отказаться от секса из-за того, что ты налакалась.

Большинство девушек после этих слов сразу бы ушли. Но я понимала, что таким образом Даня пытался компенсировать свою уязвимость, которую ощущал после признания своих слабостей в Музее Метрополитен. Признания собственного поражения.

– Ты так себя ведешь, что я и трезвая не обратила бы на тебя внимания.

Я открыла меню и, естественно, захотела попробовать каждое блюдо. Мой рот наполнился слюной, хотя я едва ли понимала половину названий. Они звучали очень изысканно. Смесь азиатской и средиземноморской кухонь. Меня не волновало, что они означают, мне просто хотелось, чтобы они как можно скорее оказались у меня в животе.

Когда я подняла голову от меню, чтобы спросить, что он хочет, то заметила его странный взгляд, устремленный на меня.Даня смотрел на меня так все то время, что мы гуляли по музею, но я не хотела тогда портить удовольствия и допытываться почему.

– Что? – наконец не выдержала я.

– Третья база – это оральный секс. Верно?

Я закатила глаза и только открыла рот, чтобы ответить, как к нашему столику подошла официантка. Она выглядела как мать всех хипстеров с волосами такого же цвета, как у меня, и с таким количеством пирсинга на лице, что вполне могла сойти за человеческое сито. Но как только она собралась поприветствовать нас,Даня выпалил:

– Все. – Он толкнул меню в ее сторону и, продолжая разговаривать с ней, посмотрел на меня. – Просто принесите нам все, что есть в меню. Еду, коктейли. Что угодно. Не важно. А теперь уходите.

Мне инстинктивно захотелось вскочить на ноги и уйти прежде, чем кто-нибудь задастся вопросом, что я делаю рядом с таким грубияном. И я даже слегка пододвинулась к краю сиденья, когда Даня резко притянул меня к себе.

– Какого черта? – Я сердито посмотрела на него.

– Ты так мне и не ответила. – Он невозмутимо посмотрел на меня. – Что означает «третья база»? Я растягиваю твою киску языком, а взамен ты отсасываешь мне член?

Боже. Мой.

Мне не верилось, что я когда-то умудрилась влюбиться в этого человека. И определенно не верилось, что я переживала, как переспать с ним и при этом не заполучить разбитое сердце. А это будет совсем не трудно.

–Дань, – сквозь зубы процедила я. – Не притворяйся, будто не знаешь, что такое «третья база».

– Я предпочитаю использовать терминологию американского футбола, поскольку хорошо знаком с этой игрой. Вот почему я не сомневаюсь, что забью сегодня вечером.

– Как гладко у тебя выходит, – без намека на улыбку ответила я.

– А еще толсто, – добавил он. – И с небольшим наклоном вправо.

Мне вновь нестерпимо захотелось убежать, но к столику подошла официантка с десятью бокалами на подносе. Так что вместо того, чтобы уйти, я выпила залпом два коктейля, словно это были шоты, и вытерла рот тыльной стороной ладони. Я и так еле сдерживала себя, а тут еще мой босс решил заговорить об оральном сексе. Границы размывались все сильнее и сильнее, а алкоголь лишь способствовал этому.

Даня сделал глоток пива. Медленно. Прекрасно контролируя себя. Охотник всегда ведет себя более расчетливо и уверенно. Я же больше напоминала загнанную беспомощную добычу.

– Почему ты никогда не пыталась стать художницей? – спросил он.

Это прозвучало скорее как обвинение, чем вопрос. Кое-что из заказанной им еды уже принесли нам, и я ковыряла блюда вилкой, пробуя все по очереди.

– Пыталась. И даже сотрудничала с другими художниками. Стажировалась в галерее после колледжа. А потом сюда переехала Рози. Она часто болела, и ей не удавалось удержаться на подработках. А почему ты решил стать юристом?

– Мне нравится спорить с людьми.

Я рассмеялась. С этим сложно не согласиться.

– Но ты выбрал слияния и поглощения. Не такой уж быстрый и драматичный способ практиковать свои навыки, – возразила я.

Даня подхватил пальцами оливку и поднес ее к моим губам.

– Открой рот, – грубо попросил он.

И я послушалась.

– А теперь глотай.

Я улыбнулась и, бросая ему вызов, зажала оливку между зубами.Даня наклонился и жадно поцеловал меня, проталкивая оливку мне в рот языком. У меня было два варианта: поперхнуться или проглотить ее. Я выбрала последний.

Он отстранился, но при этом продолжал смотреть на мои губы.

– Вот это я называю «хорошей практикой». А что касается адвокатской деятельности, то у меня нет никакого желания покрывать чужие ошибки. Мне больше нравится смотреть, как мои клиенты удваивают и утраивают капиталы. Свои и… мои. Люди платят мне не за то, что я обучался в элитной юридической школе. Нет, я окончил дерьмовый колледж вМоскве  где учился вместе с теми, кто работал, отбирая дома и гоняясь за «Скорыми». Люди платят мне за то, что я зарабатываю деньги. И у меня это отлично получается.

– Почему ты так помешан на деньгах? У тебя их и так много.

Даня наклонился вперед и приподнял прядь моих светло-пурпурных волос.

– Деньги – они как киска, милая. Ими нельзя насытиться.

– А еще они делают тебя невероятно счастливым. Ты же понимаешь, что это звучит как клише?

В его глазах блеснуло что-то дьявольское.

– Я счастлив. И никогда не был так счастлив. Сейчас семь часов, и Рози должна быть уже далеко отсюда. Так что давай вернемся домой, пока я не решил перейти на третью базу прямо на этом столе.

– Сначала я хочу заглянуть в еще одно место, – сказала я.

– Да какого черта? – процедил он сквозь зубы. – А как насчет того, чтобы вы уже выполнили свою часть сделки, мисс Юлия

– Обязательно выполню. Осталось подождать самую малость. Терпение – добродетель.

– Терпение может пойти в жопу. Но знай: куда бы ты ни решила пойти, в твоих же интересах, чтобы там было удобно. Потому что я больше не намерен ждать.

Даня Милохин

Все, о чем я мог думать сейчас, – как затащить ее в кровать. Мне не хотелось говорить с ней по душам. Не хотелось узнавать ее поближе. Я уже нарушил не меньше пяти тысяч собственных правил, таскаясь с ней целый день. Так что каждая минута, проведенная с Юлей вне постели, грозила проблемами. Но мне казалось, что чем больше я вел себя как тупой, гнусный козел, тем больше она расспрашивала меня о работе, увлечениях и предпочтениях.

Люди никогда не придавали значения этим вещам. Никогда. И ее интерес не принесет мне ничего хорошего. Из-за него я чувствовал себя странно.

Выйдя из бара, мы отправились на Бродвей. Всю дорогу я мысленно молился, чтобы она передумала потащить меня на пьесу. Я не противник бродвейских шоу, но когда одно из них вставало у меня на пути к ее долгожданной киске, во мне просыпалось желание спалить всю улицу дотла. И даже начал просчитывать все в уме. А еще вспомнил, на сколько меня посадят за поджог одного здания. Поджог и, возможно, покушение на убийство. А деяния подобного рода причисляются к тяжким уголовным преступлениям. Вот до чего я докатился! Мне грозило минимум пятнадцать лет. В разных штатах придерживались разных судебных практик, но в Москве всегда сурово осуждали преступников.

Пятнадцать лет.

И все же, черт побери, оно того стоило.

–Даня! – позвала Юля, выдернув меня из задумчивости.

Я прибавил шагу, хотя все еще не понимал, куда мы идем. Но зато знал, что хочу поскорее закончить с этим.

– Что? – прошипел я.

– Ты слышал хоть что-нибудь из того, что я сейчас сказала?

Конечно, нет.

– Все до словечка.

– Да неужели? – Она резко остановилась и скрестила руки на груди. – И что же я говорила? Куда мы сейчас направляемся?

Уже давно перевалило за шесть вечера, а завтра последний рабочий день перед Рождеством. Так что у меня не осталось терпения играть в угадайку.

Я посмотрел ей за спину и увидел мигающую неоновую вывеску тату-салона.

– Ты хочешь сделать татуировку, – моргнув, решительно сказал я.

По удивленному выражению на ее лице я понял, что не ошибся.

– И какую же?

– Ну…

Я замолчал, обдумывая варианты, хотя мне на ум приходил только один. Я хорошо ее знал. И намного лучше, чем большинство людей.

– Цветущее вишневое дерево.

– Да ну.

– Именно на нем я и пытаюсь увидеть тебя весь день. Где ты хочешь набить татуировку? Я не хочу, чтобы она помешала мне трахнуть тебя.

– На задней части шеи, – ответила Юля. – Не волнуйся. Она будет совсем крохотной.

Я кивнул, а мой член дважды дернулся. Видимо, она получила и его одобрение.

– Давай сделаем тебе татуировку.

* * *

Мне несказанно повезло, что в приемной почти не оказалось народа, хотя этот салон считался одним из лучших в городе. Я не знал, почему Юля решила взять меня с собой, отправившись за первой татуировкой, но, я буду последним куском дерьма, если скажу, что это не возбудило меня.

Высунув кончик языка и наморщив нос, она рисовала набросок татуировки на трафаретной бумаге у стойки. Рядом, прислонившись к барному стулу, стояла девушка-гот. Она смотрела на нас так же, как и большинство людей. Словно Юля похитила меня или словно я был ее здравомыслящим братом. Мы выглядели настолько по-разному, что это казалось почти комичным. Я – засранец, окруженный аурой богатства в сшитом на заказ костюме и дорогом пальто. И она – в бордовом свитере, шапочке, легинсах с рождественским узором и армейских ботинках.

Когда Юлия закончила и показала девчонке свой рисунок – она даже успела разукрасить его, – та кивнула и отнесла его в дальнюю комнату. Увидев, как Юля покусывает карандаш, которым только что рисовала, я забрал его и сунул себе в карман.

– Эй, это же не наш карандаш, – запротестовала она.

– А ты думаешь, он им нужен после того, как ты обслюнявила его? – поинтересовался я.

– Ох. А тебе, значит, нужен? – усмехнулась она.

Но я ничего не ответил на ее чертовски нелепое заявление.

А через мгновение, отодвинув виниловую занавеску, из дальней комнаты вышел с ног до головы покрытый татуировками парень с черной козлиной бородкой и длинными волосами. Он кивнул нам в знак приветствия.

– Меня зовут Шекспир. Как дела?

Мы пожали друг другу руки, и он принялся обсуждать детали с Юлей. Поскольку она делала татуировку впервые, то он рассказал ей все в мельчайших подробностях. А я мысленно спрашивал себя, когда уже это, черт побери, закончится. Казалось, прошло уже несколько дней с тех пор, как мы решили перепихнуться.

Шекспир – козлиная бородка которого действительно делала его похожим на драматурга Елизаветинской эпохи – спросил Юля, не хочет ли она, чтобы я отправился с ними в комнату.

– Ну… – начала она.

Но я понял, что ее ответ меня не устроит, поэтому ответил за нее:

– Я иду с вами.

Татуировщик ничего мне не ответил и, опустив подбородок, перевел взгляд с меня на нее.

– Я его не пущу, если ты не хочешь.

К черту его. Его слова прозвучали так, словно Юлч была забитой женой.

– На самом деле меня не слишком заботит, присоединится он к нам или нет. Но знаю, как он любит смотреть, как я страдаю.

Она подмигнула мне, но на лице не мелькнуло и тени улыбки, отчего у меня в груди что-то сжалось.

И ее тоже к черту.

Мы вошли в комнату с черно-белым полом, красной мебелью. На стенах, в рамках, красовались эскизы татуировок, сделанных Шекспиром. Он оказался хорошим мастером. Мне хватило и пары мгновений, чтобы оценить его работы.

Положив свой айфон на стол, Шекспир опустился на вращающийся стул перед регулируемым столом, на который уже забралась Юля

– Что хочешь послушать? – подмигнув ей, спросил он.

Я отрежу его гребаную козлиную бородку и скормлю ему.

Когда Юля  выбрала «Nightcall» диджея Kavinsky, татуировщик подсоединил к телефону USB-кабель, и из каждого угла комнаты полилась музыка. Повернувшись, Шекспир попросил Юлю  снять свитер и лифчик, а затем лечь на стол животом и убрать все волосы со спины.

Она тут же приподняла свитер, впервые оголив передо мной свою шелковистую оливковую кожу. В это мгновение мой член взял верх над разумом, призывая сделать что угодно, лишь бы заманить ее на третью базу.

И как только Юля  повернулась ко мне спиной и потянулась к застежке лифчика, я не выдержал.

– Возьми мою кредитку, – выпалил я и, вытащив из кармана бумажник, протянул Шекспиру свою карту. – Можешь тратить деньги на что угодно. Просто дай нам десять минут побыть наедине.

Шекспир открыл рот, но не забрал у меня карту, а просто переводил взгляд с меня на Юлю  которая стояла с таким же, если не больше, потрясенным выражением на лице. Но я уже не мог забрать свои слова назад, да и не собирался этого делать.

Ну же, Козлиная бородка. Разворачивайся и проваливай.

– На что угодно, – напомнил я, сохраняя равнодушное выражение на лице. – Иди и купи себе новый стул. Или стол. Или чернила. Все, что может понадобиться тебе для работы. Считай это подарком. Можешь заказать еду для всех работников в здании. Или купить кровать бродячему коту, чтобы он мог туда напрудить. Я даю тебе свою кредитную карту, чтобы ты ушел и оставил нас вдвоем на десять минут