Бездушный

А не то, как Джо запирала меня здесь, а Дэрил дубасил меня кулаками, с надетыми на пальцы перстнями, пока моя грудь не покрывалась синяками и ссадинами. И не то, как она лгала о произошедшем, когда ее брат отхлестал меня ремнем так, что ноги покрылись рубцами и кровоподтеками.

Опустив голову, я уставился на свои руки, которыми упирался в столешницу. Эту позу я прекрасно знал. Именно так мне приходилось стоять, пока они истязали меня.

Ладони сотрясала мелкая дрожь, так хорошо знакомая мне. Скоро я отключусь, провалюсь в забытье, которое настигнет меня и потребует расплаты за часы бодрствования. Но сначала мне предстояло заручиться помощью Служанки в своих планах относительно завещания, а также сообщить о ней Егору прежде, чем он узнает об этом от собственного отца.

Я достал сотовый из кармана брюк и, набрав его номер, включил громкую связь, а затем опустил телефон на стол. Егор ответил мне после третьего гудка.

- Ты отправил ко мне Сью! - вместо приветствия выпалил он в расстроенных чувствах.

Я прислонился к столу.

- А что тебя так огорчило? Мне показалось, ты ее трахаешь. Поэтому я решил, что тебя это обрадует.

- Ну да... я ее трахаю. Вот почему ей совершенно не понравилось, как я пожираю киску другой на твоем рабочем столе.

Я нахмурился. Из-за подобных высказываний я чувствовал себя намного лучше, что встал между ним и Служанкой. Как она вообще могла начать встречаться с таким дерьмовым парнем, как Егор ? Или Янгер? Или я? Мы все были скроены из одних и тех же эгоистичных побуждений. Я покрутил губу между пальцами, борясь с желанием сжать челюсти.

- Ты подписал с ней нестандартный контракт, даже не посоветовавшись со мной. Что за дерьмо творилось у тебя в голове, придурок?

- Да ничего там не творилось. Но могу рассказать, что происходило под столом, когда я это делал.

На другом конце трубки явно слышалась ухмылка.

Я вздохнул и покачал головой.

- Я припомню тебе это, когда мы в следующий раз соберемся на нашу ежемесячную встречу.

- Ну напугал, сейчас в штаны наложу. - Егор фыркнул с показным равнодушием. - И кто же тебе помогает в Санкт-Петербурге? Ты же уволил болтливую дьяволицу, которая здесь работала. Я видел вчера, как она собирала вещи.

Тиффани, моя бывшая помощница, на работе вела себя как настоящая стерва. Не со мной, конечно, но остальные в офисе ненавидели ее. Почти так же сильно, как ненавидели меня. А это о многом говорило.

- Я нашел другую помощницу.

- Даже не сомневался в этом. - Он рассмеялся. - Дай угадаю. Это старая, но опытная седоволосая карга, которая расставила по всему столу фотографии своих внучат?

Его слова отдались эхом от кафельной плитки ванной, а затем раздался скрип «молнии» и журчание мочи. Типичный Егор

- Вообще-то моя новая помощница -Юлия Гаврилина - сказал я и замер в ожидании его реакции.

Но ее не последовало.

Я не собирался подыгрывать ему. Но после двадцати секунд тишины понял, что должен что-то - хоть что-то - сказать.

- Эй, ты там?

Но в ответ услышал гудки.Егор повесил трубку.

Сукин сын.

ЮЛИЯ ГАВРИЛИНА

Я переоделась в более приличную одежду и угостила своих родителей ужином в ресторане на пристани. Мы заказали бутылку вина, которое я смогла себе позволить благодаря своей приличной зарплате, а затем закуски и первые блюда. Мама с папой рассказали мне о своей жизни, которая, как ни странно, стала намного спокойнее и приятнее. За Бароном-старшим ухаживали сиделки. Я даже и не предполагала, что он настолько плох. А Джозефина Милохина редко появлялась в особняке, потому что надолго уезжала в путешествия.

Ресторан находился на яхте под названием «Ла Белль» и выглядел, на мой взгляд, немного причудливо, но родители сами выбрали это место. Я никогда бы сюда не пошла. Все в городе знали, что Милохин с друзьями подожгли «Ла Белль», когда учились в выпускном классе, но никто не знал почему.

Здесь подавали хорошую еду, а скатерти выглядели такими белыми, какие обычно показывали в рекламе порошка «Tide». Так что я не собиралась жаловаться. А набивала живот едой и вином, не забывая улыбаться.

Ведь ужин был отвлекающим маневром к причине моего появления здесь. Что я вернулась в город лишь из-за него.

И он представлял опасность.

- Ты теперь работаешь на Барона-младшего? - Мама многозначительно улыбнулась, что мне совершенно не понравилось.

За многие годы трудной работы и поедания жирной домашней пищи, которую она никогда бы не приготовила своим работодателям, ее тело располнело, но внутри мама оставалась все такой же прекрасной.

- Расскажи нам об этом.

- Да тут нечего рассказывать. Ему понадобилась помощница, а мне работа. И он, оказывается, не забыл обо мне с тех пор, как мы учились в старшей школе, - осторожно объяснила я.

Мне не хотелось лгать им и называть его «старым другом».

А еще я не стала упоминать тот факт, что Милохин попросил о какой-то сомнительной услуге.

Что строил в отношении меня не совсем приличные планы. Что уже дважды угрожал мне увольнением.

И я определенно не стала говорить о том, что он намеревался трахнуть меня на стеклянном столе в своем стеклянном кабинете у всех на виду.

- Он привлекательный мальчик. - Мама одобрительно щелкнула языком, а затем сделала щедрый глоток вина. - Удивительно, что он еще не нашел себе жену. Но, думаю, именно так и бывает, когда ты молод и богат. Ты можешь позволить себе быть избирательным.

Я внутренне содрогнулась. Мама восхищалась богатыми людьми. В отличие от нас с Рози. Потому, возможно, что нам довелось посещать школу 2033, где мы с лихвой вкусили презрение и снобизм богатеньких одноклассников. Даже после отъезда из Москвы мы еще долго ощущали эту злобу.

- А мне никогда не нравился этот парень, - неожиданно встрял папа.

Я резко повернулась к нему. У Милохиных папа работал разнорабочим, но чаще всего на улице. Чистил бассейн, ухаживал за садом, чинил то, что ломалось, и менял то, что требовалось заменить. Его волосы уже давно поседели, на лице появились морщины от постоянного пребывания на солнце, но тело оставалось мускулистым и подтянутым. И он впервые сказал что-то плохое о Дане.

- Почему? - с притворно-беспечным видом спросила я, пока наливала себе еще один бокал вина.

К моменту возвращения домой я уже буду навеселе, но меня это не сильно волновало.

- Он источник неприятностей. А то, что он творил, пока жил здесь... я никогда этого не забуду.

Папа сжал губы с таким неодобрением на лице, что у меня сжалось сердце.

Я знала его. И он редко плохо отзывался о ком-то. Если ему не нравился Даня это означало лишь одно - он грубил и папе. Мне хотелось побольше расспросить об этом, но я понимала, что вряд ли получу ответы. Папа не станет это обсуждать.

Я оплатила счет, хотя родители пытались воспрепятствовать этому, а затем папа отвез нас домой.

Моя комната нисколько не изменилась за последние десять лет. Плакаты группы Interpol и фильма «Донни Дарко». Рисунок с цветами вишни, слегка поблекший от времени. Вот что мне нравилось в масляных красках - они старели вместе с тобой. Несколько совместных фотографий с Рози. Комната прекрасно отражала мои подростковые годы. Не хватало только огромной картины, как Вишес гнобит меня, пока я не сломаюсь.

Я плюхнулась на кровать с розовым одеялом в цветочек, которое сшила мне бабушка, и погрузилась в полудрему, вызванную алкоголем...

Но ее прервало появление хмурого Милохина в костюме и с пугающим до чертиков выражением на лице. Он так и не научился стучаться.

И это прекрасно отражало наши отношения. Мне требовалось разрешение, чтобы войти на его территорию, а он врывался на мою без предупреждения. И то, как мы встретились в баре «У МакКоя», - еще одно тому подтверждение.

- Пора, - засунув руки в карманы, сказал он и отвернулся в сторону.

Мне показалось, что Даня был чем-то взволнован. И даже больше обычного.

Все еще приходя в себя после сна, я села на кровати и схватила сумку с прикроватной тумбочки. Во рту пересохло от того, что я выпила много алкоголя и при этом не так много съела.

Пока я шла к двери,Даня даже не шелохнулся. Просто уставился на меня, как психопат, как равнодушный богатый придурок, смотрящий на меня как на свою добычу, но так и не решивший, достаточно ли я хороша, чтобы мною полакомиться.

А я так и оставалась дочерью прислуги, которой хотелось, чтобы он либо полюбил ее, либо оставил в покое, но главное - перестал мучить.

Я склонила голову набок, отказываясь протискиваться мимо него, чтобы не допустить случайного прикосновения.

- Может, пропустишь меня? - проворчала я.

Даня обвел меня медленным, ленивым взглядом и вернулся к моим глазам. На его лице появилась легкая улыбка, как бы говорящая: «Заставь меня, Служанка». Да пошел он. Я и с места не сдвинусь, пока он не уберется отсюда.

- Помнишь, Илайю Коула? - спросил он.

Конечно же, помнила. Это отец Егора. Адвокат по бракоразводным процессам, который брался за громкие дела. Человек, который всегда смотрел на меня с теплотой, когда я встречалась с Дином. Он вел себя учтиво. И мило. Как и его сын по отношению ко мне.

Я молча кивнула.

- И что?

- А то, что именно с ним мы сейчас увидимся. И мне нужно, чтобы ты поскорее пришла в себя. Ты что, пьяна?

Это уязвило меня, но я выгнула бровь и натянуто улыбнулась.

-Милохин пожалуйста. Давай все решим полюбовно. Подумай о детях, - поддразнила я.

Но он не оценил моей шутки. Нахмурившись, он отодвинулся в сторону, позволяя мне выйти за порог. Я чувствовала, как его взгляд прожигает мне спину, а затем раздалось его тихое бормотание:

- К дьяволу детей. Я готов все простить ради этой задницы.

* * *

Как только мы оказались в машине,Дани поднял стекло, отделяющее нас от водителя и блокирующее все звуки. Я отвернулась к окну, в котором мелькали бутики, художественные галереи и спа-салоны, украшенные к Рождеству. Но сейчас главная улица сливалась в одно разноцветное пятно из гирлянд. Вот он, центр Москвы, где я собирала пустые воспоминания, как старые чеки. Я дыхнула на окно, а затем несколькими взмахами пальцев нарисовала на стекле печальное лицо женщины.
Тишина давила, машин становилось все больше, а дождь все усиливался, пока мы пробирались через центр города. Люди спешили купить еду и подарки или попасть на рождественский концерт.

- Ты собираешься разводиться? - наконец спросила я.

А затем повернула голову и посмотрела на Даню. Его внешний вид вполне соответствовал образу богатого юриста по финансовым вопросам. Я же надела синее бархатное платье в ретростиле вместе с серебристыми легинсами и ковбойскими сапогами.

- В каком-то смысле да, - задумчиво произнес он, продолжая пристально смотреть в окно.

Даня ненавидел этот город. Как и я. Но если у меня находились на это причины - постоянные издевки, насмешки и травля, - то его-то тут практически считали королем. Так что меня удивляло его отношение.

Как только его слова повисли в воздухе, сердце забилось сильнее. Он был женат?

- Хочешь поговорить о ней? - тихо спросила я.

Он усмехнулся и потряс головой. Я же закрыла глаза, чтобы не позволить его голосу проникнуть в мое сердце. Ему там не место.

- Она заслужила подобную участь. Я собираюсь разорвать отношения с Джозефиной. Отцу немного осталось. И я хочу защитить свои активы и деньги от его жены-золотоискательницы.

У меня в буквальном смысле отвисла челюсть. И именно в этот момент ко мне повернулся Даня. Мы встретились взглядами.

- Зачем? - выдавила я.

У меня возникло нехорошее предчувствие, что это только малая часть истории. И еще более нехорошее предчувствие, что он втянет меня в эту войну. А я не могла позволить себе принять чью-то сторону. Ведь родители работали на Джозефину Милохину.

- Из-за завещания. Отец никому из нас не сказал, что в нем указано. Джо считает, что сможет оспорить его и доставить мне неприятности, потребовав часть состояния Милохиных. Но какое бы дерьмо там ни понаписал отец, Джо придется поумерить свой пыл.

- А чего она хочет? - уточнила я.

Даня пожал плечами.

- Полагаю, все, что сможет получить. Особняк. Несколько объектов недвижимости в Москве. Пляжный домик в Кабо. Несколько инвестиционных счетов, которыми управлял отец на протяжении нескольких лет.

Он произнес это так небрежно, словно речь шла о сущих копейках. Но у меня просто не укладывалось в голове такое богатство. Мне в жизни не накопить и сотой доли этого.

- Но разве этих денег не хватит на всех? Разве имеет значение, сколько миллионов у тебя на счету, тридцать или пятьдесят? - Мне никогда не узнать ответа на этот вопрос на личном опыте.

Даня снисходительно посмотрел на меня, а затем на мгновение прикрыл глаза. Видимо, так он пытался сдержать свое раздражение из-за моих расспросов.

- Речь идет о сумме больше, чем пятьдесят миллионов. Но даже если бы на кону стояли пятьдесят центов, она не заслужила и их. И это подводит нас к разговору о том, почему ты здесь.

Как только он произнес эти слова, лимузин остановился перед прекрасно знакомым мне домом.

Как и большинство зданий в Москве, дом, где вырос Егор, больше походил на особняк, но был все же немного скромнее, нежели дворец Дани. К тому же он обладал определенным стилем. Ну, знаете, тем, который делает дом похожим на дом. Его наполняли краски, живопись и свет. Много света. Снаружи и внутри. Рождественские украшения. Конусообразная ель, олени и снежинки, освещенные гирляндами и завораживающие своей красотой.