Предатель

Внимание! Данная глава содержит сцены насилия, которые могут быть неприятны для некоторых читателей.

Прошло четыре дня. Я не покидала стены своего дома, как и не покидали навязчивые мысли о той безумной сцене. Шея всё ещё продолжала ныть, напоминая об оставленном им укусе, но обезболивающее, к счастью, хоть немного облегчало страдания. Я совершенно не представляла, как и где искать с ним встречи, до тех пор, пока папа, словно прочитав мои мысли, внезапно не прислал голосовое сообщение: «Дочь, сегодня вечером Огнев будет в частном клубе "Эдем", собирайся. Адрес скину тебе в сообщении».
Признаюсь честно, после всего произошедшего у меня не было ни малейшего желания куда-то собираться, ехать и тем более видеться.С тяжёлым вздохом поднявшись с кровати, я поплелась в ванную комнату, чтобы хоть немного привести себя в порядок, накраситься и попытаться скрыть следы бессонных ночей и пережитого стресса. Мой жалкий внешний вид в зеркале больше напоминал измученного жизнью Домовенка Кузю, чем ухоженную, уверенную в себе девушку.

Проделав все необходимые процедуры по уходу за кожей и приняв бодрящий душ, я с неохотой приступила к нанесению макияжа, стараясь скрыть бледность и тёмные круги под глазами. Мне совершенно не хотелось чего-то вычурного, кричащего – обычный лёгкий, почти незаметный макияж, призванный слегка освежить лицо, вполне сойдёт.
Зато с платьем я решила не скромничать. В конце концов, нужно было произвести впечатление. Я надела платье из струящегося черного велюра - это дерзкая и роскошная ода женственности. Высокий воротник-стойка, словно ожерелье из бриллиантов, плотно обхватывает шею и неожиданно переходит в драматичный и глубокий вырез, тянущийся от основания груди до самого пупка. Этот вырез - главный акцент платья, он одновременно соблазнительный и элегантный, демонстрирует нежность кожи, но не переходит грань вульгарности. Дорожка из сверкающих кристаллов обрамляет этот смелый разрез, словно подчеркивая его безупречность. Драпировка ткани на талии акцентирует внимание на изгибах фигуры, а затем плавно переходит в облегающую юбку, переходящую в роскошный шлейф, создающий эффект драматизма. Вырез - это не просто деталь, это заявление о смелости и чувственности.
В животе порхали бабочки, смешанные с тревогой. Что меня ждет сегодня вечером? И главное - как поведет себя Демьян?

***
Клуб представлял собой уникальное сочетание арт-галереи и развлекательного заведения. На стенах висели работы современных художников, а в центре зала стояла скульптура известного мастера. Живая музыка, от джаза до соула, задавала тон вечеру. Гости – коллекционеры, галеристы, дизайнеры – обсуждали искусство и наслаждались компанией друг друга. Бар предлагал широкий выбор вин и коктейлей, а кухня радовала изысканными блюдами. Здесь царила атмосфера богатства и творчества, где искусство и развлечения гармонично сочетались друг с другом.
Он отличался от обычного понятия клуба. Здесь было слишком культурно.
Подойдя к барной стойке, я попросила стакан обычной воды с лимоном. Осматривая присутствующих, я не могла не заметить, что все были гораздо старше Демьяна. Что он вообще забыл в этом змеином гнезде? И вообще, туда ли я приехала? Его самого нигде не было видно.
—Огнев здесь? — для верности спросила я у бармена.
—Демьян Демидович ведёт переговоры с Аркадием Васильевичем на крыше.
—С кем?
—Аркадий Васильевич — знаменитый коллекционер искусства.
Демьян решил просветиться в искусстве? Или, может, присматривает себе новую картину?
—Как подняться на крышу?
—Лестница находится чуть дальше, справа.

Я и сама не знала, зачем решила туда идти. Может, просто чтобы позлить его?
Вход на крышу охраняли два массивных охранника, и, как я и ожидала, возникла проблема.
—Добрый вечер, девушка. С кем у вас встреча?
—Здравствуйте, а какое это имеет значение?
—На крыше проходят встречи и переговоры с очень важными людьми. Мы обязаны уточнять, — ответил один из них, смерив меня оценивающим взглядом.
—С Демьяном.
—Демьян Демидович уже ведёт беседу.
—И что? Меня позвать не могли? — я начинала закипать. Да, я понимаю, у них работа, но я же не киллер какой-нибудь, чтобы меня не пропускать!
—Девушка, идите отсюда, — бесцеремонно сказал второй охранник.
Что за наглость? Кто дал этим амбалам право так со мной разговаривать?
—Ребят, всё хорошо. Пропустите её под мою ответственность, — раздался взрослый мужской голос рядом со мной. Это был мужчина, примерно пятьдесят с лишним лет. На вид он был вполне обычным: седеющие волосы зачесаны набок, немного полноватая фигура в добротном, но старомодном костюме. Однако во взгляде его узких глаз таилась какая-то липкая сладость, от которой становилось не по себе. Он говорил мягко, даже любезно, но каждое слово, словно засахаренная конфета, скрывало внутри привкус гнили. Его улыбка была слишком широкой, слишком настойчивой, и от нее хотелось отшатнуться, как от прикосновения скользкого насекомого.
Однако спасибо ему , охрана нас пропустила.

Крыша этого клуба была продолжением его концепции: арт-галерея под открытым небом. Скульптуры современных мастеров органично вписывались в городскую панораму. Барная стойка, словно арт-объект, была выполнена из  дерева и подсвечена изнутри. Мягкий джаз, доносившийся из динамиков, создавал атмосферу утонченности и умиротворения. Здесь искусство выходило за рамки стен и становилось частью ночного пейзажа.
За одним из столиков, украшенных современной скульптурой, сидела группа людей, обсуждавших, казалось, только что представленную картину. Говорили о перспективах, о цене, о влиянии на рынок. Их лица были серьезны, взгляды остры. Обсуждались большие деньги. Их движения были свободными, смех - искренним. Они говорили о красоте, о чувствах, о вдохновении.
—Вы кого-то искали? — снова раздался наглый, прокуренный голос мужчины, словно сплетенный из хрипотцы и липкой самоуверенности. Его дыхание обдало мне лицо, и я невольно отшатнулась.
— Нет-нет, спасибо, что помогли, — пробормотала я, надеясь, что он отстанет. Мои слова прозвучали жалко и неубедительно.
— Ну, я привык к другой благодарности за оказанную помощь, — с мерзкой, скользкой улыбкой сообщил этот неприятный тип, обнажая свои кривые желтоватые зубы.
— Что вы имеете в виду? — настороженно спросила я, стараясь сохранять спокойствие, хотя сердце бешено колотилось в груди, готовое вот-вот выскочить наружу.
Вместо ответа, мужчина с отвратительной небрежностью, своей грязной рукой нагло скользнул по моему бедру, от самого колена и выше, заставляя меня вздрогнуть от отвращения и негодования.
— Ты же прекрасно всё понимаешь, красавица, — прошептал он, наклоняясь почти вплотную к моему лицу, от которого разило табаком и ужасным одеколоном. — И чего ты так напряглась? Давай расслабимся...
— Что вы себе позволяете?! — воскликнула я, чувствуя, как внутри закипает гнев, и отталкивая его от себя с такой силой, на какую только была способна.
Он пошатнулся, но, к сожалению, удержался на ногах.
— Чего ты орёшь, дура? Поехали со мной, — уже тише, но не менее мерзко и настойчиво продолжал этот мерзавец, его слова, пропитанные похотью и наглостью, обжигали меня, как плевок. Он смотрел словно я была вещью, которую можно купить или просто взять силой. Пытаясь схватить меня за руку, чтобы силой увести, я резко отпрянула. Оглядываясь по сторонам в поисках помощи, я с ужасом поняла, что всем окружающим абсолютно плевать на происходящее. Все были заняты своими делами,  не замечали ни меня, ни этого наглого типа.
Из ниоткуда появился Демьян. Его появление было настолько неожиданным, что я даже не успела испугаться. Его рука, как удар молнии, обрушилась на плечо мужчины, сжимая его так, что кости, казалось, вот-вот треснут.
— А ты еще кто такой? Что ты себе позволяешь, малолетка? — выплевывает тот, морщась от боли и не веря в происходящее.
В глазах Демьяна – арктический холод, в котором тонет любая дерзость. Он смотрел на обидчика так, будто тот был ничтожеством.

— Тебя не учили, что такое личные границы, и как себя вести с девушками? Или ты решил, что можешь позволить себе любые вольности сс ней, думая, что тебе всё сойдёт с рук? — Голос резал, как острое лезвие.
Движение было настолько стремительным, что никто из окружающих даже не успел моргнуть. Из-под пиджака, мгновенно появляется черный пистолет Glock 19, его матовый корпус хищно поблескивает в приглушённом свете. Оружие, казалось, было продолжением руки Демьяна, мгновенно целясь в колено мужчины, лишая его любой возможности сбежать.
Курок спустился. Звук выстрела заглушил все разговоры. Мужчина вскрикнул от неожиданности и боли, и рухнул на пол, схватившись за колено, захлебываясь криком. Второй выстрел последовал почти сразу же, и его крик стал еще более отчаянным.
Все произошло в мгновение ока. Женщины вокруг закричали и шарахнулись в сторону, закрывая лица руками, пытаясь укрыться от ужаса. Кто-то застыл в оцепенении, не в силах поверить в происходящее. Вокруг воцарился хаос и паника, воздух наполнился запахом пороха и страха.
Мужчину пронзила адская волна нестерпимой боли, от которой гаснет сознание. Он, как марионетка, у которой перерезали нити, безвольно обмяк на полу.

Меня пронзила жуткая дрожь. Казалось, что ещё секунда, и я просто умру от испуга.
В глазах Демьяна – ни капли сожаления, лишь холодная отрешённость.
— Урок на будущее, — бросил он.
Схватив меня за руку, Демьян повёл за собой, не оглядываясь ни на что. Тошнота подступала к горлу, руки тряслись, а по коже побежали противные, жуткие мурашки.
Флешбек.
Лесной массив, учебный полигон. Сумерки сгущаются, создавая атмосферу таинственности и напряжения. Кира, шестнадцати лет, вместе с другими участвует в тактических учениях под названием "Последний герой". Суть учений – игра на выбывание с использованием страйкбольного оружия.
Инструктор:
— Задача каждого – остаться в живых и выполнить поставленные цели. Поражение противника засчитывается только при попадании в корпус. Оружие — у всех одинаковое: страйкбольные автоматы, заряженные пластиковыми шариками.

Игра в самом разгаре. Выстрелы, крики, передвижения в темноте создают ощущение настоящего боя. Кира сосредоточена и собранна, её движения отточены и уверены. Во время очередного столкновения с вражеской группой, Кира замечает, что один из "противников" целится в её товарища. Не раздумывая, она вскидывает автомат и делает выстрел.
Но вместо ожидаемого звука страйкбольного привода раздается оглушительный выстрел боевого оружия. Сильная отдача.
"Противник" падает на землю, хватаясь за грудь. Вокруг воцаряется тишина.

***
— Он не умрет, — бросил парень, словно констатируя факт.
— Утешил, — выплюнула я с иронией, смешанной со страхом.
— Каждый несёт ответственность за свои поступки. Ты не первая, к кому он пристаёт, и тебе лучше не знать, что он вытворял с другими. Это было не просто домогательство.
— Мне что, спасибо сказать? — я теряла контроль, и эмоции выплеснулись наружу. — Почему нужно было стрелять?! Что ты за бесчувственное чудовище?! — страх окутал разум, слёзы накатывались, а руки продолжали дрожать.
— Успокойся.
— А то что? Тоже колени прострелишь?!
Он молчал, и я почувствовала, как он напрягся. Тишина стала звенящей, давящей. Подобно сломанной кукле, я опустилась на ближайшую лавочку, уткнувшись лицом в колени, и заплакала. Бессилие, страх и осознание произошедшего навалились на меня тяжёлым грузом.
— Я не хотел тебя пугать, — эти слова прозвучали сухо, как отсеченный удар.
Он опустился рядом, продолжив:
—Изначально я не собирался вмешиваться. Для меня важнее была сделка с человеком, — будто подбирая нужные слова, каждое из которых причиняло ему неприятность, он сделал паузу.
— Я был уверен, что кто-то откликнется, выведет его за шиворот. Но никто не обратил внимания. Меня словно волной накрыла злость. Я просто не мог закрыть глаза на это дерьмо.

В какой-то мере я понимала, что он спас мне жизнь, но его жестокость переходила всякие границы. Можно было просто вызвать полицию, и этого урода забрали бы, без всякой стрельбы. По спине пробежал жгучий холод, словно мне положили на позвоночник куб льда. Внезапная мысль, возникшая в голове, усугубила и без того ужасную ситуацию. Если он не задумываясь открыл огонь, вполне возможно теория папы подтвердится.
Нет, я не расскажу отцу о произошедшем. Возьму всё в свои руки, сама буду делать выводы, тщательно всё  анализируя. И только подведя итоги и собрав все доказательства, я приду к папе и предоставлю ему полную картину происходящего.
— Ты не жалеешь? — дрожащим голосом спросила я, стараясь казаться сильнее.
— О чём? — сухо отозвался он, не сводя с меня глаз.
Нахмурив брови, я попыталась прочитать его мысли, заглянуть в глубину непроницаемых глаз. Что он чувствует? Что скрывает? Задержавшись взглядом на несколько секунд дольше положенного, я вдруг увидела в них что-то новое, какое-то неуловимое изменение. Его взгляд смягчился, стал другим, в нём больше не было раздражения.
— О том, что из-за меня сорвалась сделка, — ровным голосом сказала я.
— Никак нет.
Какое-то время мы молчали, каждый погружённый в свои мысли, пока я первая не решилась на ещё один вопрос, который грыз меня изнутри.
— Проблем с полицией не будет? — спросила я, глядя себе в ноги. Но ответа не последовало. Повернув голову, я увидела, что Демьян будто зачарованный смотрит на меня, молча, не отрываясь, что вызвало новую волну дрожи, пробежавшей по всему телу. Его лицо, такое холодное и неприступное, было до жути привлекательным: четкие, резкие скулы, прямой, словно высеченный из камня нос, волевой подбородок. Чёрные, как вороново крыло волосы, аккуратно уложены, открывая лоб. В серых глазах, холодных как зимний рассвет, читалась какая-то отстраненность. Поняв, что слишком засмотрелся, он коротко покачал головой, отрицая.
Я уж было хотела снова погрузиться в свои мысли, но он не дал мне этого сделать, на мгновение положив свою холодную, как сталь, руку на моё колено. Его прикосновение вызвало короткий, но сильный разряд.
— Извини, — прозвучало короткое слово, вызвавшее большой спектр смешанных чувств.
К нам подъехал чёрный Bentley с тонированными стеклами. Кузов был строгим, лаконичным, без лишних деталей, и в целом, в его облике чувствовалась сдержанная мощь.
—Это за тобой, — сказал он, не глядя на меня. Ничего не сказав в ответ, я села в машину, чувствуя себя опустошенной. Смотря в окно, я видела лишь отражение своего бледного лица. Демьяна уже не было, подобно тени он растворился в ночи, будто и не существовал.