Глава 34
До завтрака оставалось, должно быть, не меньше часа, и мы пошли в лес. Том сказал, что копать надо при свете, а от фонаря свет уж очень яркий, как бы с ним не попасться; лучше набрать побольше гнилушек, которые светятся, положить их где-нибудь в темном месте, они и будут светиться понемножку.
Мы притащили целую охапку сухих гнилушек, спрятали в бурьяне, а сами сели отдохнуть. Том недовольно проворчал:
- А ей-богу, все это до того легко и просто, что даже противно делается? Потому и трудно придумать какой-нибудь план поинтересней. Даже сторожа нет, некого поить дурманом, - а ведь сторож обязательно должен быть! Даже собаки нет, чтобы дать ей сонного зелья. Цепь у Джима длиной в десять футов, только на одной ноге, и надета на ножку кровати; всего и дела, что приподнять эту ножку да снять цепь. А дядя Сайлас всякому верит: отдал ключ какому-то безмозглому негру, и никто за этим негром не следит. Джим и раньше мог бы вылезти в Окошко, только с десятифутовой цепью далеко не уйдешь. Просто досадно, Гек, ведь глупее ничего быть не может! Самому Приходится выдумывать всякие трудности. Что ж, ничего не поделаешь! Придется как-нибудь изворачиваться с тем, что есть под руками. Во всяком случае, один плюс тут есть: для нас больше чести выручать его из разных затруднений и опасностей, когда никто этих опасностей для нас не приготовил и мы сами должны все придумывать из головы, хоть это вовсе не наша обязанность. Взять хотя бы фонарь. Если говорить прямо, приходится делать вид, будто с фонарем опасно. Да тут хоть целую процессию с факелами устраивай, никто и не почешется, ядумаю. Кстати, вот что мне пришло в голову: первым долгом надо разыскать что-нибудь такое, из чего можно сделать пилу.
- А для чего нам пила?
- Как, для чего нам пила? Ведь нужно же отпилить ножку кровати, чтобы снять с нее цепь!
- Да ведь ты сам сказал, что цепь и так снимается, надо только приподнять ножку.
- Вот это на тебя похоже, Гек Финн! Непременно выберешь самый что ни на есть детский способ. Что же ты, неужели и книг никаких не читал? Ни о бароне Трэнке, ни о Казанове, ни о Бенвенуто Челлини? Барон Трэнк Фредерик (1726-1794) - немецкий авантюрист; яережил множество приключений, несколько раз подвергался аресту и довершал дерзкие побеги, описанные в его «Автобиографии». Казанова Джованни Джакомо (1725-1798) - итальянский авантюрист, автор «Мемуаров». В «Истории моего побега» рассказал о своем столкновении с инквизицией и побеге ив венеци- анской тюрьмы. Бенвенуто Челлини 1500-1571) - крупнейший флорентийский скульптор и золотых дел Мастер эпохи Возрождения; прожил жизнь, полную приключений, обвинялся в убийстве и отравлении, несколько лет был мона- хом. Автор увлекательных «Мемуаров».
А Генрих Наваррский? Да мало ли еще знаменитостей! Где ж это слыхано, чтобы заключенных освобождали таким простецким способом? Нет, все авторитеты говорят в один голос, что надо ножку перепилить надвое и так оставить, а опилки проглотить, чтоб никто не заметил, а ножку замазать грязью и салом, чтобы даже самый зоркий тюремщик не мог разглядеть, где пилили, и думал, что ножка совсем целая. Потом, в ту ночь, когда ты совсем приготовишься к побегу, пнешь ее ногой - она и отлетит; снимешь цепь - вот и все. Больше и делать почти нечего: закинешь веревочную лестницу на зубчатую стену, соскользнешь в ров, сломаешь себе ногу, потому что лестница коротка - целых девятнадцати футов не хватает, - а там уж тебя ждут лошади, и верные слуги хватают тебя, кладут поперек седла и везут в твой родной Лангедок, или в Наварру, или еще куда-нибудь. Вот это я понимаю, Гек! Хорошо, если б около этой хибарки был ров! Если будет время, так в ночь побега мы его выкопаем.
Я говорю:
- А на что нам ров, когда мы Джима выкрадем через подкоп?
А он даже и не слушает. Забыл и про меня, и про все на свете, схватился рукой за подбородок и думает; потом вздохнул, покачал головой, опять вздохнул и говорит:
- Нет, это ни к чему, никакой надобности нет.
- Это ты про что? - спрашиваю.
- Да отпиливать Джиму ногу.
- Господи помилуй! - говорю. - Ну конечно, какая же в этом надобность? А для чего все-таки тебе вздумалось отпиливать ему ногу?
- Многие авторитеты так делали. Они не могли снять цепь - отрубали себе руку и тогда бежали. А ногу было бы еще лучше. Но придется обойтись без это&
- Как для чего? Чтобы копать. Ведь не зубами же мы землю выгрызать будем?
- А эти старые мотыги и лопаты, что в пристройке, не годятся разве? - спрашиваю.
Он оборачивается ко мне, глядит с таким сожалением, что просто плакать хочется, и говорит:
- Гек Финн, где это ты слышал, чтоб у узников были мотыги и лопаты и всякие новейшие приспособления, для того чтобы вести подкоп? Я тебя спрашиваю, если ты хоть что-нибудь соображаешь: как же он прославится? Уж тогда чего проще - дать ему ключ, и дело с концом. Мотыги, лопаты! Еще чего! Да их и королям не дают.
- Ну ладно, - говорю, - если нам мотыги и лопаты не подходят, тогда что же нам нужно?
- Ножи, как у мясников.
- Это чтобы вести подкоп под хибарку?
- Ну да!
- Да ну тебя, Том Сойер, это просто глупо.
- Все равно, глупо или неглупо, а так полагается - самый правильный способ. И никакого другого способа нет; сколько я ни читал в книжках про это, мне не приходилось слышать, чтобы делали по-другому. Всегда копают ножом, да не землю, заметь себе, - всегда у них там твердая скала. И сколько времени на это уходит, неделя за неделей... а они все копают, копают! Да вот, например, один узник в замке д'Иф Замок-крепость д'Иф был выстроен в начале XVI в. французским королем Франциском I на островке в Средиземном Море, в трех километрах от порта Марсель. Вплоть до конца XVIII в. служил тюрьмой, где томились десятилетиями государственные преступники.
, в Марсельской гавани, рылся-рылся и вышел на волю таким способом. И как ты думаешь, сколько времени он копал?
- Я почем знаю!
- Нет, ты отгадай!
- Ну, не знаю. Месяца полтора?
- Тридцать семь лет! И вышел из-под земли в Китае. Вот как бывает! Жалко, что у нас тут тюрьма стоит не на скале!
- У Джима в Китае никого и знакомых нет.
- А при чем тут знакомые? У того узника тоже не было знакомых. Всегда ты собьешься с толку. Держался бы ближе к делу!
- Ну ладно, мне все равно, где бы он ни вылез, лишь бы выйти на волю; и Джиму тоже, я думаю, все равно. Только вот что: не такой Джим молодой, чтобы его ножом откапывать. Он помрет до тех пор.
- Нет, не помрет. Неужели ты думаешь, что нам понадобится тридцать семь лет? Ведь копать-то мы будем мягкую землю!
- А сколько понадобится, Том?
- Ну, нам ведь нельзя копать столько, сколько полагается, а то как бы дяде Сайласу не написали оттуда, из-под Нового Орлеана. Как бы он не узнал, что Джим вовсе не оттуда. Тогда он тоже что-нибудь напишет, - может, объявление про Джима, я почем знаю... Значит, мы не можем рисковать - возиться с подкопом столько, сколько полагается. По правилам надо бы, я думаю, копать два года; но нам этого никак нельзя. Неизвестно, что дальше будет, а потому я советую сделать так: копать понастоящему, как можно скорей, а потом взять да и вообразить, будто мы копали тридцать семь лет. Тогда можно будет в два счета его выкрасть и увезти, как только поднимется тревога. Да, я думаю, что это будет самое лучшее.
- Ну, тут еще есть какой-то смысл, - говорю. - Вообразить нам ничего не стоит, и хлопот с этим никаких; если надо, так я могу вообразить, что мы полтораста лет копали. Это мне нетрудно, стоит только привыкнуть. Так я сейчас сбегаю достану где-нибудь два ножа.
- Доставай три, - говорит он, - из одного мы сделаем пилу.
- Том, если такое предложение не против правил и не против религии, - говорю я, - так вон там, под навесом позади коптильни, есть ржавая пила.
Он посмотрел на меня вроде как бы с досадой и с огорчением и сказал:
- Тебя ничему путному не научишь, Гек, нечего и стараться! Беги доставай ножи - три штуки!
И я побежал.