Part 3
Бокал красного вина привел меня в чувство, и я наконец вспомнил свое человеческое имя. Я окунул свою голову под струю ледяной воды, и вырвал свою душу из обрядового ристалища.
Открыв двери огромного и просторного зала с камином, я вошел в него озираясь по сторонам. Капли стекали с моих мокрых волос, оставляя следы на одежде. По углам и на полу зала сидели гости в масках зверей — зрители сегодняшнего представления, и сжимая в руках бокалы с выпивкой, слушали перелив акустической гитары в руках бледной певицы. Я огляделся вокруг себя всматриваясь в незнакомые лица: «А, где же хозяйка, пригласившая меня на сегодняшнюю вечеринку? А... вот и она. В черном вечернем платье, стоит и воркует с гостями. Ну, значит мне нужно совершить реверанс и поприветствовать её восторженным комплиментом и милой улыбкой.
Это единственный человек, в этом странном доме, которого я знаю, пусть совсем недолго, но все же». Поймав мой взгляд, она восторженно взмахнула рукой, и жестом пригласила присоединиться к гостям. А, вскоре началось то, для чего я сегодня оказался здесь, в компании этих странных людей.
Раздались аплодисменты и мое имя впервые прозвучало под сводами этого мистического места. Подхватывая возбуждающие флюиды присутствующих здесь людей, влекомый пламенем собственного азарта, я взял в руки чёрную акустическую гитару, и закрыв глаза осторожно провёл пальцами по горячим золотым струнам, вызывая из тьмы голоса падших богов. Горящие в подсвечниках свечи вздрогнули, и капли горячего воска медленно устремились вниз, подобно слезам плачущей от безответной любви нимфы...
Жизнь каждой струны безотлучно связана друг с другом — сливаясь в единый звук и дополняя звучание сочной палитрой цветов и оттенков, сообща, они достигают гармонии, и соединяясь с высшей экстатической силой, похищают наши доверчивые души завладев ими навсегда. Я знаю, что я совершил большую ошибку, однажды доверив свои чувства этому волшебному яду. Я знаю, что я обрёк себя на потери, доверяя сладким грезам, но все же, в тот миг, моя жизнь была такой восхитительно невесомой.
Я пристально посмотрел в темный зал наполненный мерцающим светом: «Сегодня я пою для вас, для неизвестных мне, но самых дорогих людей в этот волшебный вечер. Сегодня я пою для тебя, и ты прекрасно понимаешь о чем это я. Моя душа пропитана лунным светом, она ранима и трепетна как нерешительный морской бриз. Мой голодный взгляд скользит по твоему горячему телу, и медленно снимает с него прозрачные одежды. Легкими прикосновениями он заставляет тебя изгибаться и становиться послушной словно глина в руках гончара. Вибрация музыки проникает в самые запретные тайники твоего тела, и сейчас ты ясно понимаешь насколько безгранична глубина твоего непознанного океана. Ты дрожишь, пульсируя как далекий свет маяка в абсолютной неподвижной тьме. Так медленно скользит твоя детская нерешительность, словно шелковая нить сползая вниз с податливых плеч. Она заставляет меня ускоряться, и поймав наступающую волну «идеального шторма», свободно скользить по острому гребню, оседлав её дикую мощь, каждую секунду рискуя разбиться об острые рифы...
Но, страсть, как и все в этом мире, проходящая, ничто не бывает вечным, все имеет свой конец и своё начало. Все заканчивается неизбежной смертью, но в тоже время, все ею и начинается. Теперь тебе очень страшно, ведь ты впервые прикасаешься к самому темному месту своего сознания. И вот вечная любовь распадается на куски гниющего мяса. Она покрывается тленом безразличия, а затем трепеща и извиваясь, с треском сгорает в ярком пламени ненависти. Ветер, отчаянно, сдувает её невесомый прах с твоих ладоней ко всем чертям, а сам, променяв свой разум на безумие, разбивается в дребезги о гранитную стену каменных отвесных скал. Наступает резкая, обрывающая птичий полет, тишина, в которой тихо вибрирует угасающая жизнь золотых певчих струн. Я вижу как ты плачешь, но у меня нет никакого желания вытирать твои искренние слезы, ведь скорее всего меня здесь нет, и никогда не было, а все, что с тобой произошло всего лишь еще один неразгаданный сон. Я бросаю гитару на пол, и поднявшись со стула ухожу из мертвого зала прочь.