Эгедор или город пепельных людей

По меншей мере восемь лет бар на перекрестке Эгедора служит местной интелегенции точкой сборки. Ведьма, Звездочет, Стервятник и тень приходят сюда не реже двух раз в месяц, другие же представители городской bohèmе занимают бар каждую пятницу. Иногда среди воинственно настроиных реформаторов, протагонистов, заядлых курильщиков, феечек данс-холла, неприглядных крыс Монтауна, "тихих" лисов и разномастных абитуриентов художественно-промышленной академии Агриколы, можно заметить малоприметные, сероватые, полупрозрачные фигуры. Они пьют мятный чай, отвар акации, грушевый сок. Обычно ничего не едят, то же овсяное печенье, которого с лихвой хватает в баре, они предусмотрительно отставляют на соседний столик.

- я здесь ненадолго.

- ага, на фотографии в чужем альбоме слева на заднем плане.

- слава богу, у меня есть моя бегония на работе (его зовут Федр, и он инженер-исследователь)

- и что с этим делать? Я всегда куда-то стремлюсь. Кажется, даже когда у меня будет дом, я буду считать его временным.

- дааа, было, переехал на новое место, но понимал что долго я там не продержусь. Спустя два года (страданий) уехал. Что по итогу? Я почти не выходил из дому, не знакомился с местными. Я не мог сходить в магазин, потому что тупо не знал куда идти.

- я хочу не заставлять свою комнату вещами, что бы, если будет какая-то катастрофа, сразу собрать все с собой.

- я наоборот стремлюсь к «всегда».

- это типо Хэнк Муди?

- ничего не длится вечно.

- да, так и есть.

- в этих переездах и есть весь интим.

- а вообще кому нужен этот ваш «секс»?

- а как насчет музыки?

- нет музыки - нет жизни.

- ой, бля.

- мне нравятся строчки: And I'm running, running, running, out of time, out of time, and I'm running, running, running, out of time, out of time.

- это что, если все кошки в мире исчезнут?

- я устал, подайте битеру пожалуйста.

***

- .. А он ему говорит: бери лопату - рой могилу, - Василиск вскинул руки изображая Тень.

Вечер пятницы по обыкновению проходил в пабе на перекрестке. Ведьма, Азалия, Макс, Звездочет, Василиск, Падальщик и Яков сидели сдвинув два столика вместе.

- Дальше - его раздевают видят пятна. Не все, такие как Шолох и Щука. - Парень одновременно грыз печенье и говорил, делая паузы чтобы отхлебнуть с пинты пенку. - Другие, у кого есть имя, просто смотрели. Лай безчуств, кажется он не на что не реагирывал, оно и ясно, камушек никто так и не нашел. Говорят, даже Уве таскали - пусто.

- Ты откуда это знаешь, Василиск? - Ведьма смотрит внимательно, не моргая.

- Да ладно тебе, Нина, пусть рассказывает. - Макс шуточно толкает ее в бок, и она все-таки отворачивается, мечтательно глядя на друга.

- Так вот, Лай мало что и рассказал. Тень его избил за Марточку знатно, а тот вдруг бац и выпалил что это кто-то из лисят заставил свести цветочников с их тропы, а что с Мартой он не знает, просто воспользовался случаем так сказать.

Падальщик сидит скрыв улыбку за длинным рукавом обшитой цветами рубашки. Он собрал длинные волосы в высокий хвост и взял себе кружку ежевичного ликера. Угольный Бог поставил все молча, не мешая Василиску говорить. Аккуратно подложив салфетку под стакан Гамельтона, он оставляет яблочный пирог для Азалии, крафтовое пиво для Звездочета, Максу с Ведьмой большие десертные стаканы в которых плещется кофе в перемешку с коньяком, а Якову подвигает небольшую чашку сливового вина.

- А я же говорил! - восклицает Звездочет. - Грядет Армагеддон!

- Что? - Ведьма улыбается. - Не знаю с кем ты общался, но явно не с нами. В прошлую пятницу нас здесь не было.

Звездочет испуганно вздрагивает. Его глаза становятся похожи на две полных луны - полных страха и ужаса.

- Так, ну вы слушаете? Я для кого сплетни собирал?

- Продолжай-продолжай, - говорит Макс обмениваясь с Падальщиком напитком, и сразу морщит лицо от приторно сладкого вкуса.

- Тень признает, что это все явно уже перебор, и разгоняет всех по-домам. Только Щука остается на помощь Лаю.

- А с Мартой что? - Яков курил уже третью сигарету. Настроение было хорошее. После того раза, когда он с Василиском и Максом ворвались к близнецам домой, чтобы всю ночь писать работы, делать чертежи и спорить о формах и функциях, он успел немного расслабиться в их компании. - С ней все в порядке?

- Ты же, кажется, знаком с ней, да? - Падальщик припаливает от огня его зажигалки.

- Эм, ну да, немного. Мы вместе учились в средней школе. Тогда ее еще называли «Смерть», или вроде того.

- О, я помню, - выплевывает брюзгливо Ведьма. - Тогда Марту еще называли королевой перфекционизма, госпожой совершенство, графиней фальши и шаблонной куклой. В какой момент безупречная во всем Марта заплела косу погибели?

- Радио Наркоз, в программе сплетни и новости с Василиском, выдвигает теорию о трагичном заключением в камере пыток Пизистрата.

- Пизистрата?

- Афинский тиран трижды пришедший к власти, - отвечает Азалия. - при нём Афины укрепились, развилась культура и письменность, в том числе сбор и запись поэм Гомера. Важно: его власть не была кровавой или жестокой - наоборот, он считался мягким правителем.

- Тогда, почему Марта попала в его камеру пыток? - продолжает допытываться Яков

- «Камера пыток» - вставляет Звездочет, - может быть символическое место страданий - не обязательно физическая тюрьма.

- Не долго за ней стояло прозвище Смерти, - замечает Падальщик, - Как по мне, Морок ей идеально подходит.

- Это потому что она постоянно рассказывала свои сказки?

- Так ты тоже их слышал? - удивляются все, даже Азалия коротко кивает. Одна Ведьма не реагирует, а окаменев смотрит в сторону соседнего столика. Макс хмыкает, - Извини, не знал. Беру слова обратно. Ты конечно бесишь со своими вопросами, но явно не чужак.

Яков прячется за вином, понимая что попал на те же грабли, что с Нильсом Хольгерссоном.

- Ее истории не были похожи на те хрестоматийные страшилки, которые слышали мы раньше, скитаясь по больницам и детским лагерям. - Голос хриплый, но громкий. С легким, еле заметным рычание.

Из-за «выходной» шляпы Звездочета, Щука, в своих болотных и серых одеждах сливается с чадным дыханием бара. Он сидит в одиночестве: тонет в дыму сигарет, свечей, бликов зеркал, стекла, усталых глаз.

- Привет, - еще немного, и молчание поглотило бы все вокруг, - Как дела? - Василиск сидит в полуобороте, оперевшись на локоть.

По коже бегут мурашки, когда Макс приглашает Щуку присоединиться к ним. Он действительно подсовывает свой стул, и садится на углу, между Василиском и Ведьмой. Напротив сидит Макс с широкой, радостной улыбкой. Азалия, по правую руку от него хватает края свитера, ногтями вгрызаясь под кожу. Яков замечает это, потому что сидит рядом. Падальщик Гамильтон ловит Ведьму на том, как она продолжает прожигать пустые стены бара, словно на том месте кто-то есть.

- Вот это компания сегодня, - заключает Василиск. Он крутит головой, проникновенно встречая каждый любопытный взор. Некоторые отваживаются столкнуться с холодным огнем черных глаз, но уже после вида клыков, пораженно сгибаются над чашкой. - Будешь что-нибудь? Падальщик угощает.

Возле стойки, фантомом пробравшись внутрь, сидит великанша. Она держит чашку кофе с ванилью элегантно покачивая ногой в такт негромкой музыке.

- Вмешаешься? - вдыхая запах цирка, который сейчас начнется, спросила великанша.

- И не подумаю. - отвечает Угольный Бог, натирая до блеска стакан.