Неизведанные порывы
Стакан холодного молока с утра - вот настоящий заряд бодрости. И никакой кофе не нужен. Тем более, что привычного для меня здесь напитка днём с огнём не сыщешь. Наслаждаясь холодненьким молоком, я не услышала, как в комнату вошёл Олежка.
- Слушай, там тебе с утра опять жених звонил - равнодушно произнёс он, ставя алюминиевый чайник на плиту.
От услышанного я чуть не подавилась. Поставив банку обратно в холодильник и вытерев губы, я повернулась к парнишке.
- Ты не перестаешь меня удивлять
- Чем же?
- Бестактностью. Ты взял трубку?
- Да. И честно ничего не понял. Всё же странный он у тебя. Ты лучше сходи, проведай. Не понравился мне его голос.
- Что он говорил? - в это момент я начала понимать, что что-то не так. Серёжа хоть и звонил, но редко. А если бы услышал не мой голос, тут же бы повесил трубку.
- Что-то о невиновности и вере. Ничего не понял.
Я почувствовала, как где-то под желудком образовался ком, который стремительно разрастался. Дабы, не захлебнуться в собственной паники и не надумать лишнего, я тот час выбежала из дома. Совершенно не беспокоясь о внешнем виде и погоду, сейчас это было абсолютно не значимо.
Возле дома Сёрёжи стояла знакомая белая машина. Салон был пустой. Не единой души. Отдалёно послышались знакомые голоса. Они исходили из окна дома Серёжи, что ведет в кухню. Ни секунд не медля, я пошла на звук. Дверь отворить я не успела. Она открылась раньше, в сантиметре от моего носа. Открывшее - испугало меня. Утяпкин, заломив Серёже руки, вытаскивал его из квартиры. Заметив меня, Утяпкин слегка ослабил схватку, вероятно от неожиданности. Серёжа перестал корчиться от боли.
- Михаил Федорович, по трудитесь объяснить, что здесь происходит? - голос на удивление не дрогнул и сохранил твёрдость. Хотя внутри я готова была разрыдаться от непонимания и страха за Серёжу.
- Следственное задержание виновного лица, уж не вам ли знать, Ада Андреевна?
- Что? - вопрос был скорее адресован Серёже. Я смотрела на него, ища ответы. Но он механически мотал головой, жалобно смотря мне в глаза.
- Ада, я не сделал ничего плохого. Пожалуйста, верь мне. - умолял он
- Извините, Ада Андреевна, мне нужно срочно доставить задержанного в отдел. - он, толкнув Серёжу, повёл к машине. Я смотрела им вслед, наблюдая, как Серёжа тянет голову, чтобы обернуться, и корчится от боли.
На деревянных полах были отчётливо слышны шаги, в этот же момент воздух донёс до меня табачный дым. Из дома ко мне вышел Юрий Петрович, закуривая сигарету.
- Юрий Петрович!
- Ада Андреевна? Что вы здесь? - он удивился. Это было искренне. Хотя его лицо сохраняло полную отрешённость. Неужели он ни о чём не знал? Не догадывался о нашей связи с Серёжей? Почему так равнодушен к моей беде?
- Объясните, что происходит?
- А вы не видите? Задержание. - также отрешенно ответил он, закуривая сигарету. Я же чувствовала, как меня раздражает эта его непричастность в голосе.
- По какому поводу?
- Кража. Семёнов Сергей Павлович обвиняется в краже фамильной драгоценности гражданки Федотовой Антонины Ивановны.
- Драгоценность? Но это невозможно, Юрий Петрович! Вы же лучше меня чувствуете людей! Должны понимать, что он не способен на такое!
- Именно, Ада Андреевна. Я чувствую. И знаю! - Юрий Петрович выкинул сигарету, притушив ногой, а после неспешно двинулся к калитке. - Но мои действия подкреплены не только интуицией и знанием человеческой натуры. Но и не оспоримыми доказательствами. Есть свидетель, что отчетливо видел, как Сергей идёт к дому Федотовой ночью - предположительное время кражи.
- Кто этот человек?
- Сосед Федотовой - Виктор Алексеевич.
- Этот пьянчуга? Юрий Петрович, вы смеётесь надо мной?
- Нет, Ада Андреевна, не смеюсь. Ваш Серёжа сам сознался.
- Так, мне срочно нужно поговорить с задержанным.
- Неужели вы сомневаетесь в виновности этого прощелыги?
- Можно сказать и так
- Ох - наиграно вздохнул он - Уж не на личной симпатии основаны сомнения? - он говорил мне в лицо, сверху уставившись на мои слезящиеся глаза и дрожащие губы.
- Что? - удивлённо сказала я, невольно отшагнув назад
- Я не в тихом голосе, вы прекрасно меня слышали - наклонившись ко мне, сказал он, голосом в котором не было и капли обыденной шутливости и простоты.
- Это уже не честно - через зубы промямлила, чувствуя ком, образующийся в горле - Дайте поговорить.
Он отступил, пропуская меня. Я ринулась к машине. Утяпкин в недоумении уставился на Юрия Петровича, стоявшего за 4 метра от него. Тот кивнул, давая согласие на нашу с Серёжей аудиенцию. Утяпкин тут же отступил, открыв мне дверь. Я забралась в салон
- Ада, прости меня, прости. Ты должна мне верить!
- Серёжа, пожалуйста, успокойся - я взяла его лицо в свои руки, заглядывая в глаза - Что произошло? В чём тебя обвиняют? Расскажи мне правду, и я смогу тебе помочь, если ты невиновен.
- Я невиновен! Верь мне! Я делал это ради тебя. Ради нас.
- Что?
- То колье. Оно ведь тебе понравилось, правда?
- Ты... ты украл его? - я отпрянула от него, не веря услышанному.
- Я хотел тебя порадовать. Я хотел, чтобы ты была счастлива.
- Ты подарил мне краденое украшение? Сказал, что это твоей бабушки. Ты соврал мне... - во мне искрил бурный поток эмоций: удивление, непонимание, обида, разочарование и чувство, что я вновь что-то потеряла. Ещё одна потеря в мою коллекцию...
- Я делал всё это ради тебя. Хотел, тебя порадовать. У меня нет денег. Я очень бедный. И вся семья всегда была такая. Откуда у нас могли взяться такие украшения?
- Оно и не было мне нужно...
- На тебя не угодишь!
- Что?
- Я изо всех сил старался. Пошёл на кражу ради тебя, хотя это ладно. А тебе оно было ненужно!? Ты эгоистична, Ада! Такая же как и все. А я подумал, что ты особенная! Понимаешь меня? А ты оказывается даже хуже, чем остальные! Они хотя бы не скрывали своей неприятности. А ты делала вид, что любила. Я не хочу тебя больше знать! Уходи!
Я открыла дверцу, и на дрожащих ногах вышла из машины. С силой сдерживая слёзы. Как он мог так поступить? Как он может говорить такое сейчас? Он обвиняет меня. Сколько желчи в его словах. Сколько злобы в его голосе. Где тот Серёжа, которого я знала? А знала ли я его вообще?
Утяпкин, поскрипывая, забрался на водительское сиденье, завёл мотор и белые жигули неспешно скрылась из виду. На плечо мне легла теплая рука. Я порывисто дышала, стараясь из последних сил не поддаться эмоциям.
- Юрий Петрович - проговорила я.
- Да?
- Снимите с меня это украшение. - я отодвинула волосы, обнажая шею.
*****
Юрий Петрович подошёл ближе, почти вплотную и наклонил голову. Практически невесомо коснулся шеи девушки, стараясь расстегнуть металлическую застёжку. Кончик пальца случайно задела шелковистую, волнистую прядь. Сколько раз он хотел коснуться этих волос? Сколько раз представлял, как она сама тянется к нему, сбросив эту толстую кожу отстранённости и равнодушия. Она ведь никогда не смотрела на него, так как он на неё. Она ведь всегда была увлечена лишь работой. И огонь в её глазах горел от предстоящей разгадки, но никак не от него.
Он смог справиться с застёжкой, хоть его руки дрожали. От чего? Давно он не помнил такого проявления собственного тела. Таких чувств. Что это он в самом деле как мальчишка?
Украшение упало с шеи, Ада перехватила его ладонями и развернулась, глядя в эти серо-голубые глаза. Слёзы застыли на её глазах. От этого блеска они становились ещё красивее, словно те самые драгоценные камни, что минуту назад прятались за поношенной олимпийкой. Она была больна или сломлена, но с ней точно что-то не то. Кто бы ещё так смотрел на человека, который только что запихнул в наручники твою любовь? Юрий Петрович не понимал. Но он смотрел в её глаза и осознавал, Ада слишком близко к нему, но её душа сейчас где-то далеко..
Что стало с той сильной и пробивной девушкой, какую он видел всё время? Почему сейчас перед ним она такая хрупкая и чувственная. Ада потянулась в его объятья, прижалась к сердцу, заставив его быстро-быстро биться. Юрий Петрович отпустил подбородок на самую макушку и прижал к себе ещё сильнее. Простые объятья. А сколько скрыто за ними чувств, что заставили Юрия Петровича почувствовать себя вновь мальчишкой. Глубокие чувства, сложные. Заставшие в врасплох его самого. Как он этого допустил? Почему этого произошло? Ни одна самая искусная красавица, коих он встречал на пути, не в силах была вызвать подобную бурю в душе. А она смогла. Лишь одни её объятья были на вес всех драгоценностей мира. Нет... Аду нет смысла сравнивать с другими. Её нет смысла сравнивать ни с кем.