Путь К Мечте

Три дня спустя.

В предрассветных сумерках коридора, залитых бледным светом из окна, Феликс и Хёнджин, словно два призрака, застыли в ожидании первого звонка. Их голоса, приглушённые и таинственные, тонули в гуле спешащих мимо учеников. Они плели кружево слов, понятное лишь двоим, скрываясь за маской оживлённой беседы. Мир вокруг них жил своей жизнью: кто-то торопился, кто-то шептался, но для Феликса и Хёнджина все это было лишь размытым фоном.

Когда же коридор опустел, оставив их наедине, Хёнджин, словно обезумевший от нежности, обвил талию Феликса руками, и в этом объятии заключалась целая вселенная. Улыбка, робкая и светлая, расцвела на лице Феликса, как первый луч солнца. Хёнджин прильнул ближе, его взгляд, полный мольбы и надежды, утонул в глазах возлюбленного.

– Ликс, можно нам сегодня обменяться телефонами? – прошептал он, и в голосе его слышалась хрупкость фарфора.

Неожиданность словно парализовала Феликса. В его глазах отразилось недоумение, словно на чистом холсте появился непонятный мазок.

– Зачем, Джинни? – прозвучал вопрос, полный растерянности.

– Просто так… Или тебе жалко дать мне свой телефон на день? – в голосе Хёнджина проскользнула тень обиды, как лёгкое дуновение ветра.

– Джинни, мне не жалко. Просто… я не понимаю, зачем нам это? – ответил Феликс, нежно коснувшись ладонями щёк любимого, словно пытаясь развеять его печаль.

– Мало ли что, вдруг какая-нибудь безумная фанатка осмелится написать кому-то из нас на личный номер. И когда всплывет это дерзкое послание, мы сможем хладнокровно оборвать её надежды, – Хёнджин обернул свою ревность в подобие аргумента.

– Джинни, неужели ты всерьёз боишься, что какая-то поклонница случайно покусится на моё внимание? – в голосе Феликса прозвучала лукавая насмешка.

– Зная их непредсказуемость… Просто хочу подстраховаться, чтобы, если вдруг какая-нибудь из твоих обожательниц осмелится написать, я мог мгновенно и беспощадно пресечь эту наглость, – собственнический тон Хёнджина выдавал его истинные чувства.

Феликс, словно околдованный этой ревностью, подался вперёд и нежно коснулся щеки Хёнджина поцелуем. Взгляд его глаз, полный нежности и понимания, задержался на лице возлюбленного.

– Хорошо, хорошо. Пусть будет так. Сегодня мы играем в обмен телефонами. И я надеюсь, что за это время ни одна заблудшая душа не посмеет потревожить наши чувства случайным сообщением, – Феликс уступил, сдавшись под напором ревнивой любви Хёнджина.

Услышав заветное "согласие", Хёнджин, не в силах сдержать переполнявшие его чувства, прильнул к губам Феликса в трепетном, нежном поцелуе, забыв обо всем на свете. Мир сузился до прикосновения губ, до тепла, разливающегося по венам. Феликс ответил мгновенно, утопая в этом моменте, запуская пальцы в шелковистые пряди волос Хёнджина, словно стремясь удержать ускользающее мгновение. Но неумолимый звонок безжалостно разорвал их объятия, вернув к реальности, пообещав, однако, продолжение этой сладкой истории в стенах родного класса.

***

После двух уроков, когда гул голосов наполнил столовую, Феликс и его друзья, неизменно верные своему столику, увлечённо расправлялись с обедом. Лишь Хёнджин отсутствовал в их компании, задержанный у дверей класса учителем, пожелавшем перемолвиться с ним парой слов. Пока друзья были поглощены едой, тишину нарушил короткий звук уведомления, донёсшийся из кармана Феликса. Тот не обратил на него внимания, но Чанбина это насторожило.

– Феликс, почему не проверишь, что там у тебя? Телефон же звякнул, – с недоумением спросил Чанбин.

Феликс, не отрываясь от еды, спокойно ответил:

– Это не мне.

– Как не тебе? Он же у тебя в кармане лежит, – слегка возмутился Чанбин, не понимая, почему Феликс отрицает очевидное.

– Это телефон Хёнджина. Зачем мне его проверять? – ответил Феликс, словно телефон любимого всегда был при нём.

– В смысле, телефон Хёнджина? Но ведь он с ним не расстаётся, — выдохнул Чанбин, в его голосе сквозило неподдельное изумление.

– Обычно да. Но сегодня его телефон у меня, — невозмутимо отозвался Феликс.

– То есть, он сегодня без связи? — Чанбин сделал глоток компота, пытаясь скрыть волнение.

– Нет. У него мой телефон, — Феликс повторил его жест, отпивая из своего стакана. В этот самый момент телефон Хёнджина ожил, высвечивая новое уведомление.

– Феликс, тебе правда не интересно, что там? Вдруг какая-нибудь фанатка строчит любовные письма и зовёт на свидание? — Чанбин явно пытался поддеть его.

Услышав слово "фанатка", Феликс замер с полуполным ртом. В памяти всплыли недавние слова Хёнджина о том, что подобное вполне возможно. Насторожившись, Феликс извлёк телефон любимого из кармана и мгновенно разблокировал его. Его взгляд зацепился за два сообщения от незнакомого номера. Зная, что Хёнджин ему доверяет, Феликс, с замиранием сердца, открыл переписку и принялся читать.

Содержание сообщений обрушилось на Феликса, словно ледяной душ, однако сквозь пелену удивления пробивалось отчетливое осознание: всё это – наглая, бесстыдная ложь. С того самого момента, как их сердца с Хёнджином сплелись в едином ритме, каждый миг, свободный от пут, Хёнджин посвящал только ему. В свете этой преданности, злобные письмена рассыпались в прах, обнажая свою нелепость. Осознание, что кто-то осмеливается посягать на его Хёнджина, опалило Феликса ревностью. Первоначальный порыв – заблокировать источник яда – угас, сменившись твердым намерением. Нет, этот дерзкий аноним должен знать, что Хёнджин принадлежит другому. И с ледяным спокойствием, скрывающим бурю внутри, Феликс начал набирать ответ.

Неизвестный номер:

Привет, мой хороший. Сердце истосковалось по тебе. Есть ли хоть малейшая надежда на встречу сегодня? Тоска сжигает изнутри, до боли хочется увидеть тебя.

Неизвестный номер:

Солнце моё, почему молчишь? Неужели затаил обиду и в отместку игнорируешь меня?

Hyunjin

Позволь узнать, когда это я удостоил тебя своим вниманием? Я помню каждый свой день, каждую свободную минуту. И уверяю, ни одной девушке я не дарил своего времени. Хватит нагло врать. Более того, моё сердце уже занято, и, увы, не тобой. Прошу, избавь меня от своих сообщений, не засоряй мой телефон. Чао.

Феликс, убедившись, что сообщение отправлено, тут же заблокировал номер, вернулся к остывающему обеду и спрятал телефон в карман.

– И что за уведомления? – небрежно поинтересовался Чанбин.

– Да ерунда, ошиблись номером, – Феликс постарался придать голосу беззаботность, будто и вправду кто-то ошибся.

– А кому ты там писал? – допрос Чанбина продолжался.

– Да Хёнджина поторопить хотел. Застрял он что-то в классе, – ответил Феликс с показным спокойствием. Но от настойчивых вопросов Чанбина аппетит вдруг пропал, словно кто-то выключил рубильник. Чанбин, не заметив ни тени сомнения в словах Феликса, поверил ему и вернулся к еде. Феликс же попытался вернуть себе интерес к обеду, но тот, после допроса, казался безвкусным и чужим.

***

После тех сообщений, что Феликс выудил из телефона Хёнджина, в нём будто что-то надломилось. Хёнджин, острее обычного чувствуя перемену в любимом, решил отложить разговор до конца занятий, боясь спугнуть хрупкое равновесие. Феликс же, оглушённый прочитанным, пытался осмыслить дерзость чужих слов, адресованных его парню. Поглощённый бурей негодования и непонимания, он пропустил череду уроков, словно сквозь пелену. Лишь на предпоследнем, когда гулким эхом спортзала позвала физкультура, Феликс отчаянно попытался ухватиться за настоящее. На удивление, ему удалось на время забыться, растворившись в движении и азарте. Так незаметно подошёл к концу и этот урок. Пока Хёнджин оставался в спортзале, Феликс поспешил в раздевалку, стремясь сбросить с себя липкое оцепенение мыслей.

Когда Хёнджин остался один, выполняя просьбу учителя – убрать лишний инвентарь, – он настолько увлёкся, что не заметил, как кто-то вошёл в зал и направился к нему. Лишь когда незнакомец оказался совсем близко, его голос заставил Хёнджина вздрогнуть и поднять голову.

– Привет, Хёнджин… – с тихим волнением прошептала девушка, глядя на него.

Услышав незнакомый голос, Хёнджин неохотно оторвался от уборки и взглянул на стоявшую перед ним девушку. Не понимая, кто она, он насторожился, а затем с безразличием произнёс:

– Мы знакомы? Что-то не припоминаю. – С этими словами Хёнджин вернулся к своим делам.

Девушка, услышав его слова, на мгновение растерялась, но затем с легкой дрожью в голосе произнесла:

– Ну, это не проблема. Можем познакомиться и сейчас, – сказала она с явным намёком на то, что Хёнджин должен проявить к ней интерес.

– Не заинтересован. Да и я уже в отношениях. Так что мимо, — отрезал Хёнджин, словно рубил топором по льду.

Недовольная, как потревоженная оса, девушка явно не ожидала такого отпора. В голове замелькали отчаянные попытки придумать что-то, зацепить его внимание хоть чем-нибудь. Но Хёнджин, не теряя ни секунды, уже собрал инвентарь и направился к выходу. Заметив это, она метнулась к нему, как пантера, и схватила за руку.

– Ну и куда же ты? Может, всё-таки познакомимся? Или ты про отношения специально придумал, чтобы я отстала? Не может же быть, чтобы у такого красавчика кто-то был, — в голосе сквозило неприкрытое сомнение.

Хёнджин вырвал свою руку из её цепкой хватки и, окинув девушку равнодушным взглядом, произнёс:

– Я не лгал. И могу это доказать.

С этими словами он выудил из кармана телефон Феликса, нашёл в списке контактов свой номер и позвонил. Феликс ответил мгновенно. Хёнджин, глядя на девушку с лукавой усмешкой, промурлыкал в трубку:

– Солнце, подойди, пожалуйста, к спортзалу. Мне срочно нужна твоя помощь, — голос сочился нежностью.

Феликс, услышав мольбу о помощи, тут же сбросил вызов и помчался к спортзалу. Ворвавшись внутрь, он замер, удивлённый: рядом с его парнем стояла незнакомая девушка. Мгновенно оценив ситуацию, Феликс одарил её хитрой ухмылкой и, бросив на Хёнджина игривый взгляд, обратился к ней:

– Позволь угадать, ты и есть та самая незнакомка, что сегодня дважды осчастливила Хёнджина своими посланиями? – промурлыкал Феликс голосом, от которого по венам побежали ледяные мурашки.

– А даже если и писала, что с того? Он свободный человек и имеет полное право на личную жизнь, – отрезала она тоном, словно Феликс был лишь случайным прохожим, никак не связанным с тем, что Хёнджину кто-то пишет.

– Как раз-таки меня это касается напрямую. И я имею полное право знать, кто пытается проникнуть в его мир, – Феликс шагнул к Хёнджину и коснулся его плеча, словно обозначая свою территорию.

– В каком это смысле? – в её голосе прозвучало неподдельное недоумение.

– В самом что ни на есть прямом. Он мой парень, и между нами нет секретов. И ты глубоко заблуждаешься, если думаешь, что своими инсинуациями сможешь бросить тень на его репутацию, – в голосе Феликса сквозила неприкрытая угроза, облегчённая в бархатную форму.

– В каком смысле инсинуациями? А вдруг всё, что я писала, – чистая правда? Вдруг мои слова – не ложь, а горькая реальность? – произнесла она с таким надрывом, словно между ней и Хёнджином действительно существовала некая тайная связь.

– Не смеши. Я знаю Хёнджина как облупленного, и уверяю тебя, девицы его не занимают. Да что там, он с самого детства на них ноль внимания! Всё детство мы провели бок о бок, я знаю его лучше, чем он сам себя. Так что оставь свои попытки, ему ты не интересна. Ведь он мой! – Феликс одарил её подозрительной, хищной улыбкой, словно замышляя недоброе.

Хёнджин, внимая разгорающемуся спору, оставался в тени, уверенный в способности Феликса постоять за себя. Он молча наблюдал, как слова его возлюбленного обволакивают соперницу, словно ледяной туман. Девушка, под натиском аргументов Феликса, начала терять уверенность, её взгляд метался, выдавая отчаянное желание не уступить Хёнджина. В голове её роились сомнения: а что, если Феликс лишь играет роль, а на самом деле между ними ничего нет? Почувствовав её колебания, Феликс, словно пантера, одним грациозным движением оказался перед Хёнджином и, заключив его лицо в ладони, накрыл его губы страстным, требовательным поцелуем. Ответ Хёнджина последовал мгновенно, взрывом чувств, сметающим все преграды. Хёнджин, обвив его талию руками, углубил поцелуй, вкладывая в него всю нежность и пыл, всю неоспоримую правду их любви.

Девушка, застыв на месте, словно вросла корнями в пол, лишилась дара речи. Онемевшая, она могла лишь безмолвно наблюдать за тем, что творилось между Хёнджином и Феликсом. Получив желаемый ответ, Феликс прижал возлюбленного к стене, и когда Хёнджин ощутил холод её шершавой поверхности, поцелуй вспыхнул с новой силой, став диким и страстным одновременно. В вихре чувств они позабыли обо всём, даже о присутствии невольной свидетельницы в спортзале. Лишь когда воздух в легких стал иссякать, они неохотно разорвали поцелуй, по-прежнему не обращая внимания на девушку. Хёнджин, опьяненный страстью, припал к шее Феликса, осыпая её горячими поцелуями. Феликс, блаженно прикрыв глаза, утопал в наслаждении, и тихий стон сорвался с его губ.

Хёнджин, объятый неукротимой страстью, словно в вихре, сорвал верхнюю часть одежды с Феликса и бросил на пол, не замечая ничего вокруг. Прижавшись ещё крепче, он осыпал его лицо и шею горячими поцелуями, оставляя легкие, дразнящие укусы на нежной коже. Феликс, тонущий в омуте сладострастия, отвечал тихими, прерывистыми стонами, ещё сильнее притягивая возлюбленного к себе. Девушка, ошеломленно наблюдавшая за разворачивающейся сценой, словно парализованная, лишь спустя какое-то время смогла заставить себя двинуться. Обретя свободу движений, она, не раздумывая, сорвалась с места и выбежала из спортзала. Хёнджин и Феликс, поглощённые своим экстатическим танцем, не заметили её бегства. Вскоре Феликс, поддавшись порыву, стащил с Хёнджина футболку и отшвырнул ее прочь.

Хёнджин меняет их местами, и вот уже спина Феликса прижата к прохладной стене. Яростно, с нежностью хищника, Хёнджин метит его, оставляя на бледной коже не только обжигающие поцелуи, но и багровые засосы – знаки безудержной страсти. Феликс, растворяясь в захлестнувших его чувствах, невольно усиливает стоны, превращая их в сладостную мелодию желания. В порыве нахлынувшего экстаза Хёнджин подхватывает Феликса под бёдра, словно невесомое облако. В следующее мгновение ноги Феликса обвиваются вокруг его спины, скрещиваясь в горячем объятии, притягивая их тела вплотную друг к другу. И тогда Хёнджин, теряя остатки контроля, осыпает любимое тело поцелуями, увековечивая свою любовь алыми печатями на каждом участке кожи.

В слепой пелене страсти они не заметили, как прозвенел звонок, возвещая о начале нового урока. Но разве мог звук металла сравниться с зовом плоти, с неутолимым желанием, что властно подчинило их волю? Вскоре и последние лоскуты одежды рухнули на пол, а спортивный зал наполнился симфонией стонов и шлепков – диким танцем двух тел, сплетенных в едином порыве. Водоворот чувств закружил их, ослепил, лишил связи с реальностью. Время исчезло, стирая границы между "до" и "после". Они могли бы остаться в пустой школе, пленниками своей страсти, если бы сумрак, крадущийся за окнами, не напомнил о себе. Лишь когда вечер окутал город, утолив голод друг друга, они смогли разомкнуть объятия. Опомнившись, влюбленные спешно натянули на себя одежду и, словно тени, выскользнули из опустевшего здания, унося с собой воспоминание о безумном, сладостном грехе.