Как мы стали айдолами

Джунхо пришел к Инсу после концерта с упаковкой баночек пива и неправдоподобным предлогом. Инсу оставил дверь открытой и вернулся в прежнее положение – развалился поперек кровати, не показывая Джунхо, что он в курсе, что это просто плохо скрытая забота и беспокойство. План Джунхо на этом и заканчивался и дальше он не знал, как подступиться к молчаливому другу. Он вынул из упаковки две банки – одну поставил на тумбу у кровати, а вторую открыл для себя.

Из номера открывался отличный вид на шумную улицу внизу. Джунхо подошел к окну и стал рассматривать поток машин и крошечных спешащих прохожих. Для многих ночь только начиналась, у горящих вывесок кафе и баров скапливались люди, готовые к ночным приключениям.

— Знаешь, я недавно подумал, что понимаю, почему многие айдолы переходят черту. Алкоголь или наркотики. Наверное, из-за этого чувства после концерта. Эйфория быстро проходит, а потом ты оказываешься один в номере. Ты не можешь никуда пойти, и все твои привилегии оказываются пустыми. На сцене ты звезда, но вот настоящей жизнью живут сейчас они. Там внизу. Останови меня, если у меня войдет в привычку выпивать после концерта, — Джунхо повернулся к Инсу с неловкой улыбкой, чтобы проверить, слушает ли он его вообще.

— Мне всегда хотелось выпить до концерта, а не после, — подал голос Инсу. Он лежал с закрытыми глазами, одна рука под головой.

Лидер внимательно разглядывал парня, пока позволяла ситуация. Они сблизились, насколько позволял Инсу. И Джунхо был благодарен, что он это позволяет. То, как он держит других на расстоянии от себя, создает ощущение привилегированности их отношений. Кроме Йеджи. Конечно, кроме Йеджи. Но Джунхо все равно с трудом читал Инсу. Ему сложно понять желание оставаться и делать то, из-за чего хочется выпить.

Начало тура подвернулось удачно. В таком графике некогда выяснять отношения, вообще некогда думать, ты просто действуешь по расписанию. Разве что, как сейчас, вечерами в одиночестве номера. Ему было даже жаль, что группа доросла до того, что во время туров ей бронировали большее количесво номеров. Пока еще не кажому свой. Но уже и не ютились втроем в одном номере. В этом раз отдельный — по жребию выпал Инсу. И Джунхо скучал. Скучал и разрывался от необходимости проверять, не смотался ли куда-нибудь их младшенький. Такие преценденты уже были. На утро тот возвращался в засосах, и лидер судорожно проверял сети в поисках слитых фотографий.

— Я подумал, ведь все уже готово. Я показал руководству, им понравилось. Давай выкладывать?

— Еще нет, — Инсу ответил после заминки, будто прислушивался к своим ощущениям.

— Ты будешь переделывать?

— Нет.

— Какая-то дата?

— Нет.

— Тогда в чем причина? — не понимал Джунхо.

— Я не уверен, что хочу выкладывать.

— Нет, нет, нет, — Джунхо испуганно сел рядом с Инсу, чтобы тот обратил на него побольше внимания и прислушался. — Это то, что должно быть сказано. Не прячь это в столе. Это просто несправедливо!

— Я подумаю.

Джунхо знал, что это не обещание, а слова, чтобы он отстал от него.

— Зачем ты мне вообще показывал... — простонал Джунхо. Он был связан.

— Потому что не хватило бы места.

— Друг, я тебя не понимаю, — Джунхо отхлебнул пиво и откинулся на кровать рядом с Инсу.

***

— Сонбэним, ну, серьезно, — клянчил Сонджэ уже больше десяти минут. — Это неправильно, что мы ничего про вас не знаем. Если что-то случится с вами в дороге, кому нам позвонить?

Их рейс задерживали, и это были опасные минуты, когда Сонджэ нечего было делать и он выбирал себе жертву для достований. В этот раз это участь выпала менеджеру Чхве, который имел несчастье сесть рядом с ним.

— Если со мной что-нибудь случиться в дороге, то надеюсь, не ты будешь заниматься урегулированием этого вопроса.

Возможно, потому что было скучно, возможно, потому что менеджер был в хорошем настроении, а, возможно, потому что этот вопрос интересовал всех, но Йеджи поддержала Сонджэ.

— Кому вы каждый раз покупаете сувениры во время нашего турне. Всегда два, — пожалуй, с ее стороны это была еще и месть за то, что Чхве Мин-ён очень холодно общался с ней долгое время.

— Точно-точно, — Сонджэ, как щенок обрадовался подмоге.

Даже сидевшие рядом Боми и Семи подняли от телефонов заинтересованные взгляды. Под таким обстрелом менеджеру Чхве было тяжело.

— Это сувениры для моих племянников. Надеюсь, ты разочарована, — укоризненно посмотрел на нее мужчина.

— Это скорее немного скучно, — за Йеджи ответил Сонджэ. — Больше некому? — парень пошел на второй круг расспросов и многозначительно поиграл бровями.

— Может, и было бы веселее, если бы моя жизнь не была вашим расписанием. Так что мы в одной лодке, ребятки, — он поднялся с сиденья и хлопнул Сонджэ по плечу. — Где Джунхо с Инсу? Куда пропали?

Йеджи проводила взглядом сбежавшего от расспросов менеджера. А потом перевела взгляд на Семи. Тоже одинока. И тоже живет их расписанием. Только Семи — это начало пути, менеджер Чхве — то, что ее ждет. Но они могут в любой момент соскочить. Вот понравится Семи какой-нибудь парень из стаффа или даже продюсер. Может, они и будут скрывать отношения, но никого они не будут волновать. Потом и вовсе поженятся, а Семи станет домохозяйкой и будет воспитывать детей, а не мотаться по аэропортам, выслушивая нотации от менеджера Чана. И для всех это будет нормально.

***

Они не первый раз выступали в Макао, но в этот раз сцену расширили в зал. На репетиции Боми хмуро разглядывала узкий помост, который ввел к фанзоне, пока хореограф Ли показывал, откуда кто должен выходить.

— Тут даже лифт, — зато ее брат был на подъеме. Он скакал по сцене в предвкушении выступления. Отчего хореорграф недовольно поджимал губы.

В этот момент как раз поднялся лифт, и оттуда появились сотрудники, проверяющие исправность.

— Да, во второй части выход будет оттуда. Я еще вернусь к этому. А сейчас смотрите...

Оглушающий звук, крики зала и слепящий свет. Концерт уже шел час сорок. Ребята были измотаны, горло болело, концертная одежда прилипла к телу, а потекший макияж безумно хотелась стереть. Но они не показывали виду. Как всегда, адреналин бил в кровь, сердце бешено стучало и эмоции захватывали. Особенно разошелся Сонджэ, который сегодня максимально контактировал с залом. Уже запустил туда свой платок с пояса, даже пытался спуститься, но был остановлен охраной. А сейчас на особенно сильном проигрыше схватил бутылку с водой и вызвал целый фонтан, обрызгав себя и ближние ряды.

Осталась песни и прощальные слова между ними. Пора было сменить костюмы, да и дать себе передышку. Йеджи должна была спуститься на лифте с центральной сцены вместе с Боми, но не успела, отвлеченная фанатами, которые забрасывали ее игрушками.

Она прибавила темп, но лифт уже начал опускаться. Она хотела затормозить, но подскользнулась на воде, которую пролил Сонджэ. Она уже видела, как полетит прямо в яму. Но на пути возник Инсу. Так неожиданно, что Йеджи не успела понять, вот — она пытается ухватиться за его футболку. И вот — он уже высказьзывает из ее рук.

Вместе с ее задушенным вскриком охнул весь зал. Инсу не удержался на скользкой сцене и спиной назад полетел в шахту лифта. Йеджи бросилась вперед, всматриваясь в темноту. Она слышала испуганный голос Боми, Сонджэ и подоспевшего стаффа, но не могла ничего разглядеть. Свет на сцене под испуганные вскрики зрителей потух. Йеджи дернулась, когда в темноте ее плеча коснулась рука.

— Пойдем, — Джунхо, который должен был уйти с другой стороны, вернулся за ней. Она схватилась за его руку и двинулась следом, теперь она видела, что к ним двигались и другие силуэты.

Им помогли найти в темноте выход со сцены. Фоном она уже слышала, как координатор обращался к залу, призывая к спокойствию. Зазвучала запись их песни. Но это неважно. Все мысли впереди. Она хотела уже свернуть в сторону лифта, но ее перехватили и увлекли в комнату отдыха.

Из-за столпившихся в комнате людей она не могла разглядеть Инсу. Джунхо отстраняя стафф, шел вперед, а она, вцепившись в его руку, шла следом, неосторожно наступая на чужие ноги и толкая плечи.

Инсу лежал на полу. Стоило ей протиснуться вперед, как их взгляды встретились.

— Все хорошо, — сказал он и кивнул Джунхо. А затем болезненно поморщился, когда врач, осмотревший его руку, начал поворачивать его на бок.

— Нужен рентген. В лучшем случае просто ушиб, — обратился врач к менеджеру Чхве. — Давайте все выйдут, чтобы я смог нормально осмотреть.

Их выгнали из комнаты. Но никто далеко не ушел, так и остались караулить у двери. Хотя гул над головами из зала, заглушал все звуки.

— Я все понимаю, но надо выйти. Давайте без споров и собраний. Они напуганы не меньше вас, — начал с атаки менеджел Чхве.

Йеджи хотела возразить, но Джунхо ее перебил:

— Все правильно. Сейчас к Инсу все равно не пускают. Успокоим Тилландс, а потом вернемся к нему, — последние слова он обратил Йеджи, чувствуя ее настрой.

Йеджи сунули таблетки, пока стилисты приводили в порядок лицо и сушили волосы. Наверное, успокоительное, мелькнула мысль в голове, пока она заглатывала их с водой. Три минуты и их выпроводили на сцену.

Стоило прожекторам направить на них свет, как зал стих. Все одновременно затаили дыхании, стараясь не пропустить ни слова и разглядывая в каком состянии присутствующие мемберы. Стоило Джунхо закончить объяснения, как зал начал скандировать их имена. Фанчир продолжался до первых аккордов финальной песни и продолжался задолго после того, как они закончили концерт.

Внизу Инсу уже не было, и мемберы стали спешно собираться в больницу под оглушающий и вибрирующий гул фанатов сверху.

Вчетвером в сопровождении Семи и охраны они рванули по больничным коридорам, но были перехвачены медицинским персоналом. Слишком много шума и неуважения к целебному порядку.

— Ээ, спокойно! — вышел на шум из палаты Чхве Мин-ён. — Он спит под капельницей. С виду вполне живой и даже, как ни странно, довольный...

Не удовлетворенные его заверениями ребята все равно ломанулись к двери под хмурым взглядом дородной медсестры. Менеджер послал ей извиняющийся и просящий взгляд. После ее капитультирующего вздоха Чхве Мин-ён освободил путь к двери.

— Но не все же сразу... — только и осталось, что причитать женщине им вслед.

Сонджэ ломанулся вперед, толкая Йеджи в проход. Первыми уже зашли Боми и Джунхо, а вот девушка не спешила, оставаясь позади. Больницы — это страх, это потери. И хоть менеджер Чхве успокоил их, но внутри все удушающе сжималось.

Инсу спал, скованный по рукам. Одна рука была заточена в гипс, от второй — тянулся катетер к капельнице.

— Хеен, — протянул Сонджэ.

Он уже был готов усесться на кровать, но был пойман менеджером.

— В отеле посидишь, — менеджер посмотрел в свой телефон. — Давайте пять минут повздыхайте и на выход. Парень нужен нам в строю, поэтому не мешайте ему отдыхать.

Он всегда был точен по времени, поэтому ровно через пять минут вернулся, прервав фотосессию Сонджэ со спящим Инсу, пока остальные, и правда, вздыхали в стороне.

— Тебе же лучше спрятать эти фото, иначе мы лишимся главного вокалиста, — поморщился от перспективы нового скандала Чхве Мин-ён.

— Я сейчас приду, — затормозила Йеджи, указывая рукой на туалет.

Менеджер оглянулся в поисках Семи, но та уже ушла встречать машину.

— Спускайся вниз, — он указал одному из охранников, остаться с девушкой, а сам повел всех на выход. Ожидающие и пациенты провожали их процессию камерами телефонов, чуть сдерживаясь в больничной обстановке. Но это не помешало особо любопытным сразу же просочиться в туалет вслед за Йеджи.

Йеджи зашла внутрь кабинки, выждала пару секунд, смыла и вышла, наткнувшись на очередь к ее кабинке, хотя остальные две были не заняты. Стоило ей двинуться к раковине, три женщины расступились, но так никто и не зашел в кабину. Йеджи вымыла руки, вытерла полотенцем, и смотря только вперед вышла в коридор. Охрана была на месте, а рядом с ним еще желающие в туалет, удерживаемые вытянутой рукой в форме. Стоило ей появиться, как живой шлагбаум открылся, а желание зайти у присутствующих пропало.

Мужчина, приставленный к ней, рукой задал ей направление, но она обошла его, и вернулась обратно в отделение вип-палат. Дверь в палату беззвучно отъехала, открыв все ту же картину — Инсу спал.

Она закрыла дверь, оставляя недоуменного охранника снаружи. Что дальше, она не знала, просто не удержалась от желания еще раз сюда зайти. Одной.

Она ступила в сторону кровати, но остановилась. Что она будет делать? Держать его за руку? Пялиться на спящего? С ума сошла. Не зная, куда еще себя деть, она подошла к окну. Жалюзи были открыты. В последние пасмурные дни нечего было бояться, что солнце побеспокоит больного. Поэтому сейчас, взгляни она за стекло, то увидела бы огни притворно спящего города. Но она смотрела лишь на отражение. Через призму всегда было смотреть не так страшно.

Так долго и внимательно она могла раньше рассмотреть Инсу только на записях. Сейчас он больше всего напоминал того мужчину на старой фотографии в похоронной ячейке. Хоть и не улыбался. Его уязвимое состояние беспокоило ее. И это пугало.

Она так засмотрелась, что не заметила, как в отражении появился Джунхо, тихо зашедший в палату. Она нацепила виноватый вид и повернулась к лидеру.

— Я так и знал, что найду тебя тут.

— Я просто зашла по пути назад...

Фраза повисла, ведь ей нечего было сказать на то, зачем. И почему этот путь был в обратном направлении.

— Я сказал менеджеру, что хочу побыть с Инсу, если он проснется. А ты составишь мне компанию, — помог выйти ей из ситуации Джунхо.

— О, — в растерянности протянула Йеджи, она не ожидала так легко выкрутиться.

Парень задумчиво оглядел пустую палату, где зона ожидания состояла из одного стула и с виду жесткого диванчика.

— Самое время попробовать паршивый больничный кофе. Тебе взять?

Йеджи кивнула. Джунхо отодвинул дверь, но замер одной ногой на выходе. Что-то решив для себя, он повернулся и достал телефон. Пара секунд, и на телефоне Йеджи зазвучало оповещение.

— Послушай, вдруг я долго буду искать кофе, — затем замялся. — Это что-то очень важное кое для кого.

И хоть слова Джунхо показались Йеджи странными, но она бы не открыла сейчас сообщение, если бы тот и в правду очень долго не ходил за кофе. Желание разглядывать спящего человека начало смущать даже ее, поэтому она все же посмотрела, что такое важное прислал ей Джунхо.

Аудио запись. Скромно названная «трек 1». Она нахмурилась, но потянулась к карманам пальто, чтобы проверить, взяла ли с собой наушники. Наушники нашлись, и она нажала воспроизведение. Стоило секундам трека начать отсчет, из наушников полилось струнное вступление. Она подняла взгляд на Инсу, тот спал, едва слышимые звуки не могли его побеспокоить. Но ее беспокоило, что такое вступление она уже слышала. В студии Джунхо.

Йеджи нахмурилась и всмотрелась в иконку трека, будто телефон, кроме аудио, транслировал еще и видео. Но стоило зазвучать низкому тембру, как ее взгляд больше не отрывался от спящего парня.

Вы спросите,

Но я не отвечу.

Уже давно всему причина

Девочка в голубом берете.

***

Где я есть? Куда иду?

Я одновременно оглядываюсь назад

И смотрю вперед, куда бреду.

***

Но когда ты отворачиваешься от меня,

Я закрываю глаза и хочу снова оказаться

На том крыльце с пустой дорогой впереди,

Где были мы одни.

Сколько времени прошло?

Кто скажет мне?

Это много? Или лишь начало пути?

Я все еще верен желанию идти.

Но в самые темные дни

Вера меня подводит, все шепчет мне уйти.

И я держусь, держусь ведь...

***

Все, что я знаю — это не зря, не зря.

Стоит закрыть глаза и девочка в голубом берете со мной, со мной.

***

Ты уходила и возвращалась,

Но ничего не менялось для меня.

Ведь что останется у меня без тебя?

Все, что я знаю — не зря, не зря.

А после оглушающая тишина в наушниках, колотящиеся сердце в груди и сорванный вдох. Кажется, первый за три минуты и пять секунд. Столько звучала песня. Столько потребовалось Йеджи отмотать шестнадцать лет назад и перевернуть свое представление о прошедших восьми годах.

Наверное, она неправильно поняла. Она включала репит снова и снова. Но слова звучали так однозначно. Воспоминания, которые могли быть только у них двоих.

Она подошла к изножью кровати, пытаясь разглядеть в лице Инсу того мальчика, который показывал ей трюки игрушечного мотоцикла и таскал ей марципановые конфеты из кабинета заведующей. Это было сложно, ведь она совсем не помнила его лица. Только сладкий вкус конфет вперемешку с соленостью слез, и голубой мотоцикл, который всегда заваливался на правый бок в конце своего заводного пути. А еще слова, которые он прокричал ей из-за спины, удерживающей его директора приюта, когда ее зареванную усаживали в машину опекуны: «Я скажу твоей бабушке, где тебя найти, когда она придет».

Не если, а когда. Он единственный, кто не сомневался в ее словах, что бабушка ее заберет. Что было невозможно. Бабушка была прикованы к кровати в доме для престарелых, а семилетний мальчик все равно не знал, куда ее увозили. Но в тот момент его злость на всрослых и уверенные слова успокоили ее.

Как успокаивало и его едва заметное присутствие рядом с крыльцом. Она сидела там каждый день, неделю за неделей и ревела. В голубом берете, связанным бабушкой, в драповом пальто и потертых туфлях, купленных в комиссионном магазине. Воспитатели ее вначале оттаскивали, запирали в комнате, наказывали и лишали полдника за плохое поведение. А затем махнули рукой. Наверное, потому что очень быстро документы на опеку были оформлены, она должна была вскоре стать чужой проблемой.

И только один мальчик постоянно был рядом. Он приходил каждый раз, стоило ей занять свой пост на крыльце. Он не садился рядом, а играл неподалеку, но так, что его мотоцикл всегда заканчивал свою траекторию у ее ног. Тогда он подходил, и иногда, когда ему, видимо, удавалось стащить сладость, клал на ступеньку рядом с ней конфеты. Затем без слов забирал свой мотоцикл и возвращал его на начало дистанции.

А потом ее забрали. Все воспоминания о мальчике с мотоциклом забылись в новых переживаниях и тоске по бабушке. Поэтому, когда ее в тринадцать лет вернули в приют, то в парне, который едва кинул на нее взгляд при знакомстве с воспитанниками, она даже не пыталась узнать того мальчика. А он знал. Знал все это время, что это была она. Почему семилетнему ребенку так запомнилась та плакса?

И у нее появился шанс это узнать, потому что пациент пошевелился и открыл глаза.