2 глава. кислов
лето в коктебеле было особенным, хоть и хмурым. этот район, несмотря на свою уединённость и затмённость облаками, был родным. в нём всегда витала какая-то особенная атмосфера — смесь отчаянных надежд и разбитых жизней, которые, казалось, не могли покинуть эти улицы. летняя жара наполняла воздух запахами палёной земли и дешёвых сигарет, а вечерний туман, сливаясь с лёгким морским бризом, скрывал от посторонних глаз всё то, что пряталось за тёмными дверями старых домов и заброшенных переулков.
настя вновь начала гулять с геной. в последние недели он стал её постоянным спутником, и хотя она старалась избегать лишних вопросов о его жизни, она всё чаще следовала за ним по пустым улицам, между старых зданий и забытых скверов. он как будто пытался вернуть её в тот мир, где она чувствовала себя в безопасности — среди тех, кто был знаком ей с детства. но его "безопасность" не всегда была такой, какой её представляла Настя.
гена не водил её к кому попало. он приводил её только к проверенным друзьям, к тем, с кем был связан жизнью на улице — хэнку, мелу и кисе. эти парни, хоть и казались незнакомыми в полной мере, для насти были чем-то родным, как тени из прошлого, с которыми она выросла. каждый из них был частью той самой уличной реальности, в которой настя находила какой-то странный, но уверенный комфорт. хэнк — с его медлительными движениями и усталым взглядом, мел — немного молчаливый, с искривлённой улыбкой и бесконечными историями из прошлого, и киса — парень с огоньком в глазах, который всегда находил выход из любой ситуации, хотя порой эти выходы были слишком опасными.
вместе с ними время пролетало незаметно. хотя каждый из этих парней жил своим, иногда трудным, но настоящим, миром, они были ей близки. были моменты, когда они сидели на старой лавочке у школы, курили дешёвые сигареты и обменивались взглядами, полными какого-то тайного понимания. они не говорили много — это был своего рода молчаливый код, который, казалось, понимали только те, кто вырос в этом городе.
гена всегда был рядом, тихо следя за происходящим, стараясь не вмешиваться, но и не оставлять сестру без внимания. он знал этих ребят давно и знал, что они не такие, как остальные. да, они были частью того самого мира, который он так хотел скрыть от насти, но в их жестокости и неприветливости была своя правда. и хотя он бы никогда не признал этого вслух, среди них она могла найти что-то родное, даже если это было не самым лучшим выбором.
лето в коктебеле всегда было таким — тяжёлым и затянутым, с редкими моментами, когда что-то напоминало о настоящей жизни, а не о тени прошлого. вечера были долгими, наполненными разговорами о том, как все когда-то вырвутся отсюда, но в глубине души они знали, что для многих это только мечты, а коктебель будет их домом, несмотря ни на что.
гараж, в котором собиралась их компания, был словно живой организм, пропитанный временем, запахами, звуками и историями, которые давно стали частью его стен.
все поверхности — от стен до потолка — были покрыты граффити. Здесь не было свободного места, всё заполнили грубые, вырванные из сердца фразы, имена, символы, странные рожи и цитаты, которые что-то значили только для тех, кто когда-то их оставил. краска облупилась, где-то поверх старых рисунков появились новые, но каждый слой хранил чью-то правду.
вдоль стены стояли два старых игровых автомата — они уже не работали как надо, но иногда, если хорошо ударить по ним сбоку, могли загореться яркими лампочками и даже выпустить пару звуков. возле них пылилась стойка для настольного футбола, на ней всегда лежала куча всякого хлама: пустые пачки от сигарет, крышки от пива, чей-то нож, забытая кем-то зажигалка.
музыка была частью этого места. гитары — одна из них с оторванной струной, другая с трещиной на корпусе — стояли в углу, рядом с барабанами, на которых никто не умел играть, но все почему-то время от времени барабанили. в самом дальнем углу стоял синтезатор, который когда-то притащил мел — он говорил, что вытащил его из какого-то клуба, где всем было уже плевать на технику. иногда кто-то пытался выдавить из него что-то мелодичное, но чаще он просто стоял, покрываясь пылью и следами от сигаретного пепла.
в центре комнаты стоял старый кожаный диван. он был когда-то дорогим, но годы пьянок, бессонных ночей и случайных драк превратили его в старую, но любимую рухлядь. кожа потрескалась, одна подушка была прожжена сигаретой, но никто не думал его менять. он был частью их компании, их истории, их жизней.
атмосфера здесь была пропитана дымом — от сигарет, от травки, от чего-то более тяжёлого, если ночью кто-то приносил порошок. воздух был густым, в нём плавали шёпоты, крики, смех и тишина, которая иногда давила сильнее, чем любые слова. в углах стояли бутылки — пустые, наполовину допитые, новые. алкоголь лился здесь постоянно, как река, которая никогда не пересыхает.
снаружи был парк — заброшенный, забытый, утонувший в тенях деревьев. напротив гаража стоял старый самолёт. маленький, весь изрисованный теми же руками, что исписали стены гаража. когда-то это была детская площадка, но теперь это был просто памятник их детству, которое давно кончилось.
самолёт хранил слишком много душераздирающих разговоров. здесь кто-то признавался в любви, здесь кто-то впервые говорил, что жить не хочет, здесь кто-то ржал до слёз, а через секунду разбивал кулаки о стену. здесь звучали признания, которые больше нигде нельзя было произнести. здесь теряли друзей и находили врагов.
гараж жил. и он помнил всё.
киса был таким парнем, которого невозможно было не заметить. высокий, худощавый, с тёмными вьющимися волосами, которые он никогда толком не укладывал, и карими глазами, в которых отражалось что-то дикое, почти опасное. он был агрессивным, вспыльчивым, его легко было вывести из себя, но внутри — всё ещё жил тот маленький мальчик, который когда-то ждал отца у двери и которого никто не забрал домой с последнего урока.
он не знал ничего о своём отце. только имя, которое мать произносила с ненавистью. он ушёл, когда киса был слишком мал, чтобы запомнить его лицо. и мать никогда не говорила, почему. она работала день и ночь, чтобы они могли хоть как-то сводить концы с концами, и у неё не было времени на слёзы. она не жаловалась. она просто тянула их жизнь на себе, а киса рос сам по себе.
в школе у него никогда не было шансов. учителя ставили на нём крест с первого класса. двор, улицы, пустые квартиры, где никто его не ждал — вот что стало его воспитанием. он не любил учёбу, не видел в ней смысла. учебники казались ему пустыми, а правила — глупыми. у него был острый ум, но не для школьных дисциплин. он быстро понимал, как работают улицы, какие слова сказать, чтобы тебя не трогали, когда стоит ударить, а когда лучше просто отойти в тень.
именно тогда он встретил гену. гена был старше, опытнее, уже знал, как держаться в этом мире. он взял кису под своё крыло, показал ему всё — как достать деньги, как продавать, как прятать товар, как не доверять никому. в глазах кисы гена был чем-то вроде старшего брата, но не такого, который читает мораль. скорее того, что тащит тебя вниз, но так, что ты сам рад этому.
киса быстро влился в этот мир. сперва он просто бегал по поручениям, передавал, приносил, следил. потом начал сам. незаметно для себя он стал частью этого круга — сначала порошок был просто товаром, потом способом снять стресс, потом ежедневной привычкой.
сейчас ему восемнадцать, и его жизнь катится под откос. он это понимает, но ничего не меняет. у него больше нет амбиций, нет надежд, нет особых планов. только улицы, только этот гараж, только бутылки, порошок и сигаретный дым. единственное, что его держит в этом мире — это его друзья. гена, хэнк, мел. они не дают ему окончательно утонуть, но и вытащить его тоже не могут.
иногда, в самые тёмные ночи, он думает о том, как бы всё сложилось, если бы отец не ушёл, если бы мать не работала так много, если бы кто-то вовремя сказал ему: «ты можешь жить по-другому».
но эти мысли приходят редко. чаще он просто делает затяжку и проваливается в музыку, в ночь, в этот город, который держит его крепче любых цепей.
квартира, дышала тишиной. даже воздух казался застывшим, наполненным запахами вчерашнего дня — сигаретным дымом, дешёвой выпивкой, чем-то сладким, прилипшим к столу. стены, покрытые старыми рисунками, выглядели выцветшими в утреннем свете, но они всё ещё хранили на себе отпечатки баллончиков и маркеров, оставивших на них свою правду.
настя открыла глаза. первые секунды она просто смотрела в потолок, пытаясь понять, сколько сейчас времени. в комнате было прохладно — где-то в коридоре, наверное, гена оставил открытым окно, и утренний воздух потихоньку расползался по квартире, наполняя её запахами улицы.
она так и не переоделась со вчерашнего вечера. белая футболка с липкими пятнами от газировки, чёрные шорты, которые были ей великоваты и висели на бёдрах смешными складками. волосы спутались, макияж размазался — под глазами тёмные круги, но ей было плевать. в этом была своя атмосфера, своя свобода.
в ухе что-то тихо шипело. она повернула голову и почувствовала, как провод натянулся — старые наушники всё ещё были на ней. в одном ухе — тишина, второй динамик всё ещё работал, и в нём глухо, словно из-под воды, звучало:
"музыка громче, глаза закрыты..."
где-то вдалеке на улице хлопнула машина. потом кто-то громко выругался, прошли быстрые шаги. чуть дальше, у дороги, надрывно орал чей-то магнитофон — кажется, играла какая-то советская эстрада, но слова уже было не разобрать.
настя потянулась, чувствуя, как ноют плечи. в этой квартире почти не было нормальной мебели, но ей это нравилось. гена спал где-то в другой комнате, и, судя по тишине, либо его не было дома, либо он просто ещё не проснулся.
она села, потирая глаза, и посмотрела на комнату. всё было таким же, как вчера, как неделю назад, как месяц назад. те же рисунки на стенах, тот же старый матрас, забросан одеждой, те же пустые бутылки в углу. в этом был странный уют, что-то родное, даже если всё вокруг выглядело так, будто время здесь остановилось.
настя глубоко вдохнула, чувствуя, как воздух с улицы смешивается с запахом вчерашнего вечера. ещё один день. лето только начиналось.
она вышла из комнаты, зевнула, лениво потянулась и направилась в сторону кухни. воздух в квартире был тяжёлым, несвежим — запах табака, дешёвого алкоголя и жаркого летнего утра смешивался в единое целое.
на кухне сидел гена. он был ссутулившийся, с тёмными кругами под глазами, пил крепкий, почти чёрный кофе из старой потрескавшейся кружки и ковырял вилкой лапшу быстрого приготовления. она размокла, стала липкой, но его это не особо волновало. услышав её шаги, он лениво поднял голову.
— жива? — спросил он, кивая в её сторону.
— вроде, — прохрипела Настя, голос после сна был хриплым, пересохшим.
гена кивнул на стол. там её уже ждал такой же завтрак — лапша, но вместо кофе — чёрный чай. он помнил, что сестра терпеть не могла кофе.
— ешь, — коротко сказал он и снова втянул сигаретный дым.
настя бросила на еду скучный взгляд, но не села. вместо этого направилась в ванную.
вода текла горячей, почти обжигающей. она стояла под кипятком двадцать минут, уставившись в треснувшую кафельную плитку, думая обо всём и ни о чём одновременно. в голове пульсировали остатки вчерашнего вечера, смутные обрывки разговоров, звуки музыки, шорох наушников. было тошно.
когда она наконец вышла, кожа была красной от горячей воды. она накинула серую футболку, на пару размеров больше — и натянула свои потертые джинсовые шорты, которые всё ещё пахли сигаретным дымом. волосы сырые, но ей было лень их сушить.
она села за стол, взяла вилку, поковырялась в лапше, проглотила пару кусочков, но аппетита не было.
— сегодня в гараж сходим, — сказал гена, откидываясь назад и щурясь на неё сквозь сигаретный дым.
настя посмотрела на него.
— с тобой?
— ага, — коротко кивнул он. — сегодня можешь.
она не ответила, просто продолжила ковыряться в еде. это был знак. в гараже сегодня будет что-то стоящее.
настя не могла скрыть улыбку. она не видела парней уже несколько месяцев, и новость о том, что сегодня можно пойти в гараж, заставила внутри что-то приятно дрогнуть. эти месяцы были странными, пустыми, будто чего-то не хватало. и теперь, когда гена сказал «можешь», в груди стало тепло.
— точно можно? — уточнила она, прищурившись, будто ожидая подвоха.
— точно, — буркнул гена, не поднимая на неё глаз.
она кивнула, но через пару минут спросила ещё раз:
— а парни точно будут?
— будут, настя, собирайся давай, — с лёгким раздражением отозвался он.
она развернулась и ушла в комнату.
дождь за окном моросил тонкими, редкими каплями. он не бил по стеклу, а скорее лениво падал на асфальт, оставляя мокрые тёмные пятна. было прохладно, но не холодно — так, что куртку надевать не хотелось, но и в одной футболке уже не выйдешь.
настя натянула худак — мягкий, с дешёвым, немного облезшим принтом, который был неразборчивым, но когда-то ей нравился. поверх него она натянула широкие джинсы из лёгкой ткани — свободные, не сковывающие движения, идеально подходящие для долгих прогулок.
перед зеркалом задержалась на несколько минут. Взяла чёрный карандаш и провела стрелки, чуть размазала их пальцем, чтобы не выглядело слишком аккуратно. светлая тоналка скрыла следы вчерашнего вечера, сделала кожу ровной, почти фарфоровой. она знала, что долго это не продержится, но сейчас хотелось видеть в отражении хоть какую-то свежесть.
ресницы покрыла тушью — немного, без фанатизма, просто чтобы взгляд не выглядел уставшим. на пухлые губы нанесла матовую помаду коричневого оттенка. В ней было что-то, что настя любила — но с намёком на стиль.
обувь выбрала быстро — кеды, поношенные, но всё ещё любимые. они были удобными, да и к этому образу подходили.
когда она вышла в коридор, гена уже искал ключи.
— ты их опять потерял? — лениво спросила настя, опираясь на стену.
— не потерял, а... — он резко замолчал, копаясь в карманах. — ладно, потерял.
настя усмехнулась, скрестив руки на груди. это был ритуал. перед каждым выходом гена что-то терял — ключи, зажигалку, деньги, голову. она просто ждала, зная, что через пару минут он всё найдёт и они, наконец, выйдут в дождливый район.
дождь моросил лениво, будто сам не знал, хочет ли идти или нет. он не лил стеной, но был достаточно неприятным, чтобы заставить настю кутаться в капюшон и щуриться от капель, которые набивались в глаза. воздух был влажным, пахло мокрым асфальтом, сигаретным дымом и чем-то металлическим — может, ржавыми гаражами, которые уже виднелись вдалеке.
гена шёл рядом, неспешно, закурил очередную сигарету и выпускал дым, будто это его утомляло.
настя не могла скрыть лёгкую улыбку. её не было в гараже несколько месяцев, и теперь что-то внутри тянуло туда с удвоенной силой. она то и дело бросала взгляды на гену, хотелось поговорить, что-то спросить, просто чтобы заполнить тишину.
— а хэнк точно там? — спросила она, поёживаясь от ветра.
гена фыркнул.
— точно, настя.
— а мел?
— да все там, — отозвался он, выпуская дым через нос. — хватит уже.
она знала, что раздражает его, но ей было плевать.
— а киса?
гена чуть приподнял бровь и посмотрел на неё искоса.
— да будет, будет. чё, соскучилась?
настя закатила глаза и не ответила.
они шагали по мокрым улицам, вдоль облезлых домов, мимо старых дворов, где мокли детские качели и лавки, пропитанные влагой. лужи на дороге блестели под тусклым светом уличных фонарей, отражая мир в кривом зеркале.
настя натянула капюшон сильнее, кутаясь в него, словно в кокон. хотелось быстрее дойти до гаража, ощутить родную атмосферу, увидеть парней, услышать их смех, почувствовать себя на своём месте.
гена курил, отвечая на её вопросы машинально, без особого энтузиазма, но всё равно не злился по-настоящему. он понимал, что для неё это важно.
гаражи уже были близко. оставалось всего пару минут, и впереди замаячила знакомая крыша, облезшая, вся в граффити, под которой их ждали.
гараж стоял на своём месте, будто никогда и не сдвигался, обросший слоями граффити, чужих воспоминаний и запаха сырости. он выглядел так же, как и тогда, когда она здесь была в последний раз — немного облезлый, но всё ещё живой.
настя шагала быстрее, почти позабыв о моросящем дожде, и гена лениво ухмыльнулся, видя, с каким нетерпением она тянется к старым друзьям. он толкнул тяжёлую железную дверь, и тёплый, прокуренный воздух гаража хлынул им в лицо.
— гляньте, кто тут, — бросил он, проходя внутрь и стряхивая капли с волос.
настя вошла следом, и первое, что её ударило в нос, был тот самый запах — табак, алкоголь, немного палёного бензина, пыль, пропитавшая старые вещи, и тонкие нотки дешёвых духов.
— малая! — первым сорвался с места мел. он хлопнул ладонями и с широкой улыбкой потянулся к ней, заключая в медвежьи объятия. — где ты пропала, мать твою!
— я тут, — засмеялась настя, с трудом выныривая из его захвата.
— давайка-ка на неё глянем, — протянул хэнк, прищурившись. он вытащил сигарету изо рта и ухмыльнулся. — да ты, гляжу, похорошела, а? выросла, чёрт возьми.
— а то, — усмехнулась она, откидывая капюшон и встряхивая волосы.
но больше всех молчал киса.
он сидел на старом диване, откинувшись назад, и просто смотрел на неё. в его взгляде мелькнула тень удивления, прежде чем губы привычно скривились в полуулыбке.
"настя... вот это да. выросла, похорошела, совсем другая."
киса не был парнем, который сразу бросался обнимать или раздавать комплименты. но он смотрел на неё чуть дольше, чем стоило бы, отмечая для себя каждую деталь. волосы стали длиннее, чуть резче черты лица, но всё та же улыбка, те же тёмные глаза.
— чего уставился? — ухмыльнулась настя, встретившись с ним взглядом.
киса лишь фыркнул, потянулся за зажигалкой и лениво щёлкнул огоньком.
— да так. вижу, совсем выросла.
настя почувствовала, как в животе что-то странно завибрировало. она тоже заметила — он изменился. не сильно, но в деталях. челюсть стала резче, волосы чуть длиннее, и что-то в его взгляде было другим. более холодным? более взрослым?
"красивый... даже слишком," — мелькнула мысль, но она тут же отогнала её.
гена плюхнулся на диван рядом с кисой, встряхнул волосы и взял пиво, которое ему протянул хэнк.
— ладно, всё, малая вернулась, можно бухать, — провозгласил он.
парни засмеялись, и гараж снова ожил — родной, тёплый, полный голосов и воспоминаний.
гараж жил своей обычной, хаотичной жизнью. в воздухе стоял плотный запах сигаретного дыма, алкоголя и старой мебели, впитавшей в себя десятки таких же дней и ночей. в углу, на пыльном столе, стояли пустые бутылки, пару открытых банок пива и начатая пачка дешёвых сигарет. музыка из раздолбанного магнитофона хрипела, иногда запиналась, но всё равно заполняла собой пространство, делая момент ещё более родным.
настя сидела на диване, перекинув одну ногу через другую, и лениво слушала разговор парней. они обсуждали что-то смешное, возможно, историю из недавнего забега по району, и каждые несколько минут раздавался смех — грубый, громкий, настоящий.
она сделала глоток пива, не особо наслаждаясь вкусом, но здесь это было чем-то привычным. настя чувствовала, как на ней задерживается чей-то взгляд. и даже не нужно было оборачиваться, чтобы понять — это киса.
он сидел напротив, на старом стуле, закинув руку на спинку, с привычной ленцой наблюдая за ней. в его взгляде было что-то странное. будто он сам не до конца понимал, что именно так цепляет его сейчас в ней.
"чёрт, она и правда другая."
настя стала другой. всё ещё малая, всё ещё своя, но в ней появилось что-то новое. черты лица стали чуть резче, но не грубее, в глазах появилось больше уверенности. она уже не та девчонка, что вечно таскалась за ними хвостиком.
настя украдкой взглянула на него.
"киса... неужели он тоже так изменился?"
раньше он был просто пацаном, своим, родным, но теперь... теперь его черты стали чётче, взгляд холоднее, движения более уверенными. ему больше не нужно было привлекать к себе внимание — он просто был таким, от него веяло силой и какой-то небрежной харизмой.
— ты чё на меня так пялишься? — лениво бросил киса, приподняв бровь.
настя усмехнулась, сделала очередной глоток пива и пожала плечами.
— да так, думаю, не слишком ли ты зазнался.
— а ты не слишком ли выросла? — огрызнулся он в ответ, но без злости.
гена, не особо вникая в их перепалку, кинул насте старую гитару.
— давай, малая, вспомни, как играть.
настя усмехнулась, пробежалась пальцами по струнам. гитара была расстроена, но это не имело значения. она начала перебирать аккорды, и вскоре вся компания уже подхватывала старую, дворовую песню.
время текло медленно. они пили, курили, шутили, играли в настольный футбол, а потом снова усаживались в круг, вели бесконечные разговоры, которые казались такими важными, но наутро никто о них не вспомнит.
а настя всё так же ловила на себе взгляд кисы. и он — её.
они изменились. и это было только началом.
ночь подбиралась медленно, но верно. в гараже стало теплее, воздух стал гуще — от сигаретного дыма, перегретых разговоров и общего расслабленного состояния. музыка играла уже тише, магнитофон хрипел, но никто не обращал внимания. все были приятно пьяные — не в хлам, а так, чтобы приятно тянуло в сон, чтобы язык развязывался легче, а мир казался мягче.
настя сидела на диване, поджав под себя ноги, лениво потягивая пиво из чужой недопитой банки. киса сидел напротив, курил, лениво поводя глазами по компании. хэнк с мелом что-то оживлённо обсуждали, гена сидел чуть в стороне, растягиваясь на стуле.
— всё, малая, двинули, — вдруг произнёс он, потирая лицо руками.
настя недовольно поморщилась.
— да ещё рано...
— уже поздно, а ты и так тут засиделась, — гена зевнул, потянулся.
настя обречённо вздохнула. ну, значит, пора.
она поднялась с дивана, потянулась, чувствуя, как приятно гудит тело от нескольких часов в одном положении. подошла сначала к мелу, обняла его крепко, похлопав по спине.
— ну, малая, рад был видеть, — усмехнулся он, сжав её в объятиях так, что захрустели кости.
— я тоже, — Настя улыбнулась.
хэнк, усмехаясь, протянул ей руку, но настя фыркнула и просто обняла его, не обращая внимания на его показную серьёзность.
— соскучилась? — ухмыльнулся он.
— может быть, — пожала плечами она.
и вот очередь дошла до кисы.
он встал со стула, потушил сигарету, медленно посмотрел на неё. настя взглянула на него в упор.
— ну что, рад был видеть? — спросила она с лёгкой усмешкой.
киса фыркнул, но потом всё-таки шагнул ближе и обнял её. не так резко, как мел, не так показушно, как хэнк. просто медленно, спокойно, будто оценивая момент.
и настя почувствовала это — тепло его тела, лёгкий запах табака и дешёвого парфюма.
они разомкнули объятия, и, прежде чем настя успела что-то сказать, сзади раздался хриплый голос хэнка:
— у-у-у, да ты смотри, как у нас тут искры летят!
настя закатила глаза, а киса бросил на него лениво-недовольный взгляд.
— отвали, Хэнк, — бросила настя, но улыбалась.
— а что? я-то ничего, просто наблюдаю, — ухмылялся он, развалившись в кресле.
гена лишь хмыкнул.
— всё, кончили цирк. погнали, — сказал он, направляясь к выходу.
настя ещё раз окинула гараж взглядом, глубоко вдохнула, запоминая этот вечер.
она обязательно вернётся.
ночь накрывала город, и дождь почти прекратился, лишь изредка капли срывались с проводов, образуя еле слышный шорох. они шли по пустой улице, где мрак почти поглотил мир вокруг, но тёплый свет уличных фонарей всё же пробивался сквозь сгущающийся вечер. гена шёл рядом, изредка зевая, а настя шла немного вперёд, с ощущением лёгкости и радости.
она чувствовала себя совершенно другой, как будто весь вечер открыл новые горизонты. вроде бы, всё было так, как раньше — пиво, сигареты, шутки, шум, но в воздухе витало что-то новое, что-то, что её согревало. счастье? да, это был именно тот момент, когда её сердце было полно удовольствия от того, что она снова здесь, с этими людьми, среди этой компании.
гена шёл молча, но настя знала, что и он не был в состоянии не почувствовать всей этой атмосферы. он периодически кидал на неё взгляды, словно размышляя.
— ну, как тебе вечер? — спросил он наконец, вытаскивая пачку сигарет.
настя улыбнулась, почти смеясь.
— да, норм, — её голос звучал слегка устало, но в то же время — счастливым тоном. — знаешь, я прямо... не могу даже описать. было круто.
— да, норм, — повторил гена, усмехнувшись и закурив, выпуская дым в сторону.
они шли молча, и настя, с каждым шагом, чувствовала, как её голова становится всё легче. в гараже она успела и посмеяться, и всплакнуть, и почувствовать какую-то грусть, и радость одновременно. и теперь было неважно, что это было. главное, что она была с ними, с этими людьми, в этом мире.
когда они подошли к дому, настя с усталостью толкнула дверь, и они вошли. гена прошёл в кухню, вялым движением снял куртку и бросил её на стул. настя, не удосужившись снять даже обувь, просто рухнула на свой матрас, закрывая глаза.
она лежала, улыбаясь в темноту. всё это время она пыталась отогнать одну мысль, которая всё время всплывала, — о кисе. он был рядом, он смотрел на неё, и что-то в его взгляде настораживало. он был другим, совсем другим, и в этом было что-то тянущее. но настя знала, что она не может думать о нём сейчас, ей не нужно было этого. она закрыла глаза и, как только её тело коснулось матраса, провалилась в сон.
гена, проходя мимо, остановился на секунду, увидев её, свернувшуюся на матрасе, с лёгкой улыбкой на лице. он хотел позвать её на балкон — покурить, поговорить. но, взглянув на неё, понял, что ничего не нужно. она была уже в своём мире, в этом уютном состоянии усталости и спокойствия.
он аккуратно накрыл её пледом, как если бы это был привычный жест, и сам сел рядом, прислонившись к стене. взгляд его был задумчивым, чуть уставшим, но в глубине глаз всё ещё играла какая-то теплая грусть. он думал о том вечере, о том, как всё было как-то по-настоящему. и он почувствовал, что этот момент был важным для него, для них обоих.
...