Доброе утро прекрасного мира
Утопическое счастье лизало бархатными волнами его глаз. Голубыми безднами обращался он ко мне, смотрел так восхищённо, страстно, влюблённо. Он у моих ног, простирающий руки и губы мне навстречу, а я только ухмыляюсь, ухмыляюсь победно и радостно. Своего, наконец-то, добилась. План подходит к последней стадии. Сегодня. Сегодня нам предстоит долгожданное свидание, мы шли к нему так... долго. Вроде?
Прорезает тишину оглушающий звон, он звучит на весь мир сплетением колоколов, он ломает на тающие куски ловушки снов, он заполняет всё видимое и не видимое пространство. Он ревёт церковным басом совсем рядом, соловьиной трелью у меня в голове, грохотом электрическим в тысячах от меня километрах. Он пугает, возможно, он пришёл к нам на землю прямиком из Ада. Прокрался незаметно в нашу человеческую жизнь, спрятался под носом, насмехаясь туманными утрами с циферблатов будильников. И потому я подпрыгиваю на постели, со злостью запуская громогласную машину в стену. Он с диким треском разлетается на шестерёнки, пружинки и осколки. Части бывшего будильника с жалким видом усеивают паркет и я смотрю на них слегка настороженно, возможно, силой мысли я смогу снова собрать их воедино. Тем не менее, собираться они не желают, ну и ладно. На следующее утро будет новый, как и всегда. Хорошо жить в богатой семье , в большом частном доме, где собственная спальня напоминает президентские Vip-зоны. Трёхместная громадная кровать, в матрасе которой можно утонуть, застеленная множеством перин, пледов и пуховых одеял. Дизайнерские подушки и плюшевые игрушки всегда со мной, которые можно обнимать и обхватывать ногами. Я лежу на ней, как маленькая принцесса, и думаю о том, как это выглядит со стороны. Мои длинные волосы светлыми волнами разметались по подушкам, в их блестящем ореоле устроилось аккуратное румяное личико, блаженно улыбающееся пухлыми розовыми лепестками губ, улыбающееся даже большими карими глазами, впитавшими янтарные блики солнца, обрамлённые густым лесом ресниц. Вздымаются тихо укрытые полупрозрачной ночнушкой груди, нежные руки покоятся на тонкой талии. Длинные ножки не скрыты толстым одеялом... Ах, если бы я была ещё и красивой. Но к сожалению, совершенно обычная, самая посредственная, такая, что и выделиться нечем. По крайней мере фигура идеальна, песочными часами форм привлекая туманные ко мне взгляды. Оборачиваюсь наполовину к стене, наклоняю голову в сторону и задумчиво шепчу:
⸺ Зовут меня Амидент и мне шестнадцать. Блондинка, волосы до пояса, талия шестьдесят сантиметров, грудь третьего размера, карие глаза, вес сорок девять килограмм, пухлые губы, тридцать девятый размер ноги, шестнадцать лет. ⸺ Люблю по утрам проговаривать личную информацию, это обычно помогает мне настроиться на день, прийти в себя.
Я встаю с кровати на холодный пол, улыбаюсь в приятно ласкающие лицо солнечные лучики, обсыпавшие мою комнату ярким светом. Шаг, шаг, поворот на пятках, прямо к зеркалу с плетёной рамой, она блестит настоящим серебром, сквозь узорчатые прутья выглядывают на меня рубиновые цветы и ягоды, блестят так по-утреннему радостно. Всматриваюсь в своё заспанное отражение, кручусь перед ним, перекидывая спутанные волосы то вперёд, то назад. Выгляжу как всегда ужасно, это вроде побочного эффекта сна у меня, в любом случае долго застаиваться тут я не могу, ведь наверняка уже опаздываю на первый урок, который может и подождать, потому что... Потому что с кухни пахнет невозможно, сладкий запах весь дом насквозь оплетает, стягивает меня приторными жгутами так, будто я не чувствовала и не ела ничего по меньшей мере лет восемь. Запах кружит по комнате, он страстен, он путеводный союзник, я следую за ним затуманено, вокруг ничего не замечая, я желаю его, рвусь, но идти получается всё равно медленно. Он играет со мной, теребит обоняние, натягивает нервы и иногда, иногда мне казалось, что он говорил. Ну мало ли что кажется по утрам? Это вообще странное время, когда всё ещё немного спутано и непонятно, я вспоминаю события последних дней на ходу после завтрака, в нём энергия, с него всё и начинаться должно.
На кухне ещё солнечней, чем в моей спальне, ведь жалюзи е опущены и пропускают весь свет к нам. Сквозь него летят крошечные пылинки, плавно скользя в воздухе, я завороженно смотрю на них, пока мама накладывает горячих блинчиков мне в тарелку и наливает какао. Её пальцы ерошат меня по голове:
⸺ Доброе утро, милая, и приятного аппетита. ⸺ она сияюще улыбается и я делаю то же самое в ответ. ⸺ Подожди чуток, сейчас схожу тебе за зефиринками, а ты пока выбери, чем помажешь блины.
Она оставляет меня наедине с едой, мыслями и длинным обеденным столом, рассчитанным человек на пять, хотя нас в семье было только три: папа, мама я - счастливая семья. Передо мной наполненные до краёв банки с кленовым сиропом, малиновым вареньем, шоколадным маслом, черничным джемом и тягучим мёдом. Глаза разбежались по сторонам, потеряв на миг связь с миром и телом. Сначала рука неуверенно потянулась к варенью, потом перевела направление на сироп и я замерла напряжённо на стуле. Пальцы мелко задрожали и я почему-то вспотела. Опустила руку вниз, подняла её на стол, снова занесла вверх и также опустила. Почему я не могу выбрать? Я просто не знаю чего я хочу. Может, тыкнуть наугад? А если я ошибусь и испорчу завтрак? Ладно, это же легко, это просто приправа к блинам, я ведь даже без неё обойтись могу, правда. Ладно, сейчас что-нибудь возьму. Вот... Я же люблю мёд, не так ли? Но и всё шоколадное тоже очень люблю. О, я знаю как поступить! Закрою глаза и устрою щиталочку.
⸺ Эники-бенеки ели вареники, эники-бенеки... Ты! ⸺ палец уткнулся прямо между шоколадным маслом и черничным джемом. Нервно кто-то хихикнул, с удивлением поняла, что сделала это я, впрочем ведь больше и некому. И где мама? Она же ушла только ща зефиринками, почему её так долго нет? Почему вообще никого рядом нет?
⸺ Э-э-э-эй? Мам? Где ты там?
Беспомощно я сидела в ставшей вдруг жутко огромной комнате. Её бежевые стены выжигали во мне дыры, будто смотрели на меня, будто знали что-то, о чём нельзя даже догадаться, даже подумать. Я хотела встать, я хотела бежать за мамой, криком звать её повсюду, я не могла двинуться, абсолютно потерянная в собственном доме, банки сверкали отражённым солнцем мне в глаза, они смеялись. Было так тихо, ничто не скрипело в отдалении, не было шагов, не было присутствия. Сжавшись на сидении и подняв к себе ноги я обхватила колени руками. Сидела так, чувствуя их дрожь, улавливая надрывно стук сердца в сжавшейся грудной клетке. Бам, бам - гремело оно, тук-тук - заходилось оно. Уткнувшись так я видела лишь темноту, расплывающуюся блёклыми волнами под зажмуренными глазами. Вдруг всё спало. Напряжение шелухой сползло с меня, со стен, с потолка, оно плюхнулось на пол и растаяло, будто никогда и не существовало. Мне показалось, что меня прокололи тонкой иголкой, вошедшей то-ли в голову, то-ли в затылок, то-ли ещё куда, это не было важным, как воздушный шарик, из которого хотят выпустить немного воздуха, только вместо этого выпустили тревогу. Посидев скрючившись ещё какое-то время я подняла глаза. Около тарелки стояла открытая банка с шоколадным маслом, довольно сильно подтаявшим. Ложка вошла в него беспрепятственно легко и плавно размазала по всё ещё тёплым блинам.
Плохо помню если честно как накрасилась и оделась, как выбежала из дома на встречу школьному дню. Ветер трепал короткую юбку, белыми складками взлетающую вверх так, что мне приходилось всё время её придерживать. Проходящие мимо люди дарили друг другу улыбки, их радостные лица светлели от этого, становились ещё красивее. Глубокое чистое небо притягивало своей абсолютной голубизной, яркий кружок пылающего солнца венчал его своим космическим телом, находясь в миллиардах и миллиардах километрах от нас. Вздымались громады многоэтажек, сверкали блестящими окошками, в которых можно было рассмотреть иногда горшки с цветами и узорчатые занавески. Человека в окне я ещё ни разу не видела. Это странно с одной стороны, ведь выходя на улицу я всегда разглядываю всё вокруг, каждое укрывшееся буйной листвой дерево, каждого бездомного котика у подвала, каждый мимо проезжающий автомобиль, здание. Красота же во всём, стоит только отереть глаза! Как красиво переплетаются прутья забора, даже если они и слегка ржавые, есть и в этом что-то особенное, какая-то своя эстетика. Как дико и прекрасно выглядят некошеные заросли травы у детской площадки, создавая атмосферу буйства природы. Всё здесь такое зелёное, свежее и внушительное, и я посреди этого крохотная и незначимая, не участник, а лишь сторонний наблюдатель их долгой растительной жизни. Мне нравится чувствовать себя так, гуляя в таких вот зелёных переулков, которых к слову не так уж и много в городе и их можно пересчитать по пальцам. Редко удаётся тут побывать, в основном я либо в школе, либо дома, либо иду в какое-нибудь общественное место с друзьями и все они выглядят прилизанно и стерильно, как и я... Смотрю на розовый куст, чьи цветочки свернулись в тугие бутоны и наслаждаюсь цветом. Говорят, зелёный успокаивает и придаёт душевного равновесия смотрящему, всё таки цвет природы. Я люблю зелёный, хотя жёлтый, конечно, больше. Он ведь такой яркий, радостный, цвет одуванчиков и лютиков, цвет интеллекта и смайликов, которые со значков на моём рюкзаке улыбаются и показывают свои красные языки. Любимый мой цвет Ван Гога, цвет токсичной в его времена краски и цвет солнца. В общем, прекрасный цвет. Я даже как-то взяла лист бумаги и закрасила целиком в жёлтый, поставила по краям чёрным маркером маленькие сердечки и приклеила скотчем над кроватью. Он висит там до сих пор.
Вот передо мной уже и школа, благо живу всего в трёх от неё улицах. Цепочка народа ещё тянется ко входу, значит я пока не опоздала, хотя могла бы добраться и раньше, если бы взяла свою машину. Подхожу к крыльцу и ловлю несущуюся прямо ко мне Холлейн, а точнее ловит она меня, сжимает в стальном объятии, если это можно так назвать и громко приветствует:
⸺ А-а-а-а-а! Ами-Ами, я та-а-ак соскучилась! Боялась уже что ты не придёшь...⸺ на последней фразе она опустила уголки поджавшихся губ вниз и пустила поволоку обвинения на глаза.
⸺ Да ладно, я же всегда так прихожу, к чему этот..? ⸺ договорить мне она не даёт, всплёскивает руками со свистом и стонет.
⸺ Хороша подружка! Я же просила тебя вставать пораньше! Вот чем ты всю ночь занимаешься, что стоит моих переживаний, м-м-м? Совсем меня не бережёшь!.. ⸺ она продолжает возмущаться так громогласно, что на нас оборачиваются с интересом школьники, сопровождая эмоционально-обвинительную речь активной жестикуляцией. Я цепляюсь за эти жесты дабы хоть как-то отвлечься от накатившего стыда, то-ли перед Холлейн, то-ли перед свидетелями этого жуткого отчитывания. Руки Холл порхают, кисти их постоянно вращаются, то сжимаются то разжимаются пальцы с дорогим маникюром на длинных ноготках, сделанных три дня тому назад, мы тогда были в салоне красоты, запивали молочным коктейлем разговоры про Уилсона и родителей, фотографировались для инстаграмма и покупали новую пижаму для вечеринки, которую запланировала на завтра Холлейн. Наконец-то она немного успокоилась, взяла меня под локоть и повела быстрым шагом вперёд, приговаривая, что мы чуть не опоздали только из-за меня и спрашивая, сделала ли я домашнее задание. Я уже хотела ответить, что да, но спиной почувствовала чей-то пристальный взгляд, мурашками отдавшийся по всей спине, стало уж совсем неуютно. На ходу я заозиралась в попытках поймать своего наблюдателя, но повсюду сновали совершенно отвлечённые от меня подростки.
⸺ Да блин, ты чего-о? Пошли уже, что башкой вертишь, как пришибленная? Я у тебя про домашку вообще-то спросила.
⸺ А?.. Да, да, в смысле? Я сделала, так, а что? И где..?
Она странно посмотрела на меня отупевшими глазами перед тем как завести в класс. Я испугалась. Взгляд в спину неизвестного перестал казаться жутким.
Началась алгебра.