Неверная юность

18.10.19 Пт. 19.30

Иногда люди уходят от своих партнеров, говоря: "Ты стал другим... Где же тот человек, в которого я полюбил?" Порой они разрывают связь как раз из-за отсутствия перемен: "Ты все тот же мальчишка, которым был на первом курсе..." Случается, что и сам инициатор расставания изменился настолько, что его новая личность не помещается в рамки прошлых отношений: "Дело не в тебе". Самый печальный сценарий складывается, когда обоим партнерам для роста нужен воздух и свобода. Они, как два растения в тесном горшке, не способны оба тянуться к свету. Они могут или задушить друг друга в конкуренции, или расстаться.

Знакомые Дарьи заканчивали отношения из-за измен или абьюза, расставались со взаимными упреками, скандалами, поливая друг друга грязью, а потом изводили сердца ненавистью и разрушали себя низкими поступками, продиктованными местью. На фоне всего этого собственные причины казались надуманными. Но как можно было слушать голос логики там, где должна вести душа?

Дарья медленно подходила к подъезду дома, в котором жил Влад. Решимость, которая еще час назад представлялась твердым камнем, превратилась в глыбу льда, тающую в пламени сомнений и страхов. Она думала, что во всем разобралась, что в душе ее созрело решение, но, оказавшись у двери, оробела. Палец завис над циферблатом, сердце грозило прибить тело к бетонной площадке. Она хотела было развернуться и убежать но дверь распахнулась: выходили Лана и Алекс. Из под легких пальто выглядывала яркая одежда.

– Привет, Даша! – запищала Лана и, наклонившись, обняла ее.

– Привет, – она натянуто улыбнулась, похлопав девушку по спине.

Алекс придержал дверь:

– Прошу. Кот из дома – мыши в пляс, – пошутил он, галантно склонившись. – Не успели мы уйти, а ты уже на пороге. Ну повеселитесь там.

– Ага, и вам приятного вечера.

Лифт тронулся, путь до девятого этажа казался бесконечным. Собрав последние силы, Дарья постучала в дверь.

Через минуту на пороге появился удивленный Влад.

– Привет! Я думал, соседи снова забыли ключи.

Его мягкая улыбка с налетом усталости укоряла Дарью, утяжеляя груз ее решения. Она завидовала ему: чем бы ни были заняты его мысли, сейчас он счастлив в своём неведении. Но, с другой стороны, она уже успела пережить свою боль и разобраться в чувствах, а на него они обрушатся неожиданно, как скатившаяся с крыши снежная масса. И ей было бесконечно жаль его.

Он потянулся к ней за поцелуем.

– Ты так неожиданно.

Дарья сухо чмокнула его в уголок губ. Она хотела было выпалить: «Нам нужно поговорить», но промолчала. Эта фраза любого человека способна довести до паники, особенно если выражение лица такое, словно ты только что пришёл с собственных похорон.

– Мне нужно было тебя увидеть, – уклончиво ответила она.

Влад помог ей снять и повесить на вешалку пальто и проводил девушку к себе в комнату.

– Извини за беспорядок: соседи снова собирались на вечеринку и побросали одежду.

– Да ладно, все в порядке... Видела их на улице.

Парень закрыл за собой дверь, Дарья подошла к незастеленной кровати и рухнула на нее.

– Чем занимался?

– Искал информацию для курсовой, а сейчас делаю один проект для заказчика: впервые попалось такое интересное задание. Обещают хорошо заплатить, и тогда мы... – он осекся и исправил себя: – И тогда можно будет съехать с этой квартиры.

Он вздохнул:

– Слушай, прости меня за тот вечер. Я просто был просто шокирован.

Дарья молчала, уставившись на прислоненную к стене гитару. Парень заметил ее отстраненный взгляд и сел рядом.

– Что с тобой?

Она заставила себя посмотреть в его серо-зеленые глаза. По щеке скатилась слеза.

– Эй, ты что? – он приобнял ее и большим пальцем стёр мокрый след с лица.

Дарья покачала головой: она знала, что если скажет лишнее слово, то ее выдержка даст трещину. Она сделала глубокий вздох и прошептала:

– Я как будто не на всем месте, не в своём мире.

– Ты о поездке? Слушай, забудь, о чем я говорил тебе. Ты права: надо ехать, если ты действительно этого хочешь.

– Я не только о поездке. Я, кажется, не чувствую того, что чувствовала раньше, – она со страхом посмотрела в его глаза.

Влад нахмурился, будто обдумывая свой следующий вопрос.

– По отношению ко мне?

– Ко всему. И к тебе тоже.

Его лицо исказилось от гнева, голос дрогнул.

– Она все-таки отравила тебя своими мыслями. Она просто играет, бежит от собственной боли, делая больно другим.

Дарья отметила, что ему стало сложно произносить имя Киры.

– Дело не в ней... Уже не в ней.

– Тогда что изменилось?

– Я изменилась. И то, что у меня внутри.

– Это неважно. Я люблю тебя.

– А я... – она снова набрала в легкие воздух, пытаясь найти в нем опору, – я уже не уверена в том, что люблю тебя. Это меня и пугает.

Его тяжелые брови еще больше опустились к глазам, он прижал девушку к себе в надежде остановить ее стремительное отдаление. Дарья уткнулась лицом в его белую футболку и разрыдалась. Тяжелые всхлипы прерывали дыхание, тело содрогалось, будто в лихорадке.

– Я обещал, что никому не отдам тебя и никогда не отпущу. Мы справимся с этим, Дарья! – его объятия становились крепче. – Дашенька...

Ее сердце готово было разорваться от боли, потому что душа звала в другой мир. Она отпускала не Влада, а себя – такую, какую знал только он. И ей было жаль прощаться с этой мечтательной, хрупкой девочкой, неискушенной и витающей в облаках ароматов.

Они легли друг напротив друга.

– Я не верю, все это не может просто так закончиться, – прошептал он. – Зачем мне жить в мире, где нет нас? Ради чего тогда это все?

– Но я ведь не исчезну из твоей жизни. Я не отрекаюсь от тебя, ведь мы стали близкими людьми.

Их тяжелые выдохи разбавляли тишину пауз.

– Останься со мной. Уснём вместе.

– Зачем?

– Чтобы проснуться в новом мире. И начать все заново.

– Ночь не отменит моих слов. И ничего не изменит. Ты ведь будешь знать, что я ничего не чувствую...

– Я верну все, я буду рядом. Я найду еще работу, квартиру, чтобы быть вместе, – не сдавался Влад. – Я люблю тебя.

– Этого недостаточно. Ты не сможешь стать тем, кто мне нужен. И я не хочу, чтобы ты менялся, потому что ты самый лучший на свете человек. И ты заслуживаешь взаимности.

– Почему же ты тогда не позволяешь все исправить?

– Потому что не хочу оскорблять тебя рациональностью и расчётами – не после того, что между нами было. Я уверена, что мы справились бы и со временем, и с расстоянием, если бы только мое сердце принадлежало тебе.

– А кому оно принадлежит?

Дарья покачала головой:

– Я обещала тебе быть честной, – мелкими рывками она набрала в легкие воздух. – Ты не представляешь, как тяжело мне далось сдержать свое обещание и признаться во всем. Не заставляй снимать с себя кожу.

Он прижался лбом к ее лбу и покачал головой:

– Я просто не могу тебя отпустить. Не могу... Я был так счастлив с тобой. С самой той минуты, когда ты остановила меня в том коридоре.

– Я тоже была счастлива узнавать тебя, – она грустно улыбнулась, глаза ее наполнились слезами. – Но мне пора узнать и себя.

Девушка спрятала всхлипы в подушку. Она думала, что за эти дни ей удалось смириться с последствиями своего решения, но когда обрывались последние нити, связывавшие их, она не могла найти силы для нового вдоха. Парень обхватил ее руками, и она почувствовала, как большое его тело сотрясалось. Это сильное тело, которое давало ей опору, ломалось теперь – она его ломала.

Влад аккуратно, словно перед ним фарфоровая статуэтка, обхватил руками ее лицо. Он целовал ее мокрые щеки и после недолгой передышки снова жадно прижимался к губам, будто делая новый и новый глоток воздуха перед долгим погружением в мир, где не будет ее.

В объятия друг друга, покрывая лица целомудренными поцелуями, вглядываясь в каждую веснушку, в каждую черточку, они становились чужими людьми.

* * *

18.10.19 Пт. 22.11

За месяц работы в баре Кира освоилась и приняла для себя некоторые правила. Она меняла прически, макияж, одежду, имена, для каждого придумывала новую историю и никому не давала номера телефона.

Привычка подмечать мелочи помогала выбирать тех, с кем проводить время. Это давало иллюзию контроля над ситуацией. Она не подсаживалась к молодым парням, даже если те раскидывались деньгами: такие считали себя центром вселенной и умели только проматывать состояние родителей. Кира видела, как они относятся к официантам, к барменам, к девушкам: они хамили, позволяли себе непристойные шутки, настойчиво предлагали уехать вместе и устраивали скандалы при отказе.

Самыми приятными собеседниками были мужчины за сорок: обычно они сами зарабатывали капитал и знали цену деньгам. У них были похожие проблемы: жены, дети, контракты, конкуренты. Они умели рассказывать истории и ценили хорошего слушателя. В таком деле, как консумация, вообще не стоило много говорить самой – это Кира тоже поняла быстро. С некоторыми клиентами ей даже не приходилось изображать заинтересованность. Увлекаясь беседой, девушка порой забывала, кто она и чем занимается, а когда вспоминала, задыхалась под лавиной стыда.

Она много работала. Приходила в бар по будням, часами ждала подходящих посетителей и читала с экрана смартфона учебные конспекты или блоги фотографов, чтобы занять себя.

В пятницу и субботу времени на чтение не оставалось, зато удавалось хорошо заработать. Теперь можно было несколько месяцев не бояться выселения.

Сначала искусственная независимость вскружила ей голову. Отдавая арендатору заработанные деньги, Кира чувствовала гордость ребенка, который впервые сам идет в магазин. Она стала по-настоящему взрослой: взяла на себя ответственность и решила проблемы. Очередная выплата после смены приглушала на час голос совести, но, переступая через порог квартиры, Кира не могла сдержать слез и желания отмыться от прошедшего вечера. Противно было чувствовать себя чьей-то арендованной собственностью. Вырвавшись из под контроля родителей, она отдавала себя во власть посторонних людей.

Переступив порог бара, Кира попала в другой мир, в котором нужно было и самой поменяться. Алкоголь, дорогие, но пошлые духи, табак, старая мебель – привычная смесь запахов окутала ее. Бармены и работавшие девушки научились не замечать ее появления: при посетителях и клиентах не принято было здороваться.

Среди толпы она сразу приметила подходящего клиента: лет тридцати пяти, кошелек с узнаваемой монограммой и последний айфон. Удивительно, что к нему не подсели ни работающие, ни отдыхающие девушки. Кира поправила прическу и легкой походкой направилась к нему.

– Простите, – будто случайно, она задела мужчину и широко улыбнулась, – я такая неловкая.

– Ничего страшного, – вежливо заметил посетитель.

– Со мной вечно так: если хожу одна, теряю равновесие на ровном месте.

Она посмотрела на него, ожидая очевидного ответа и предложения поддержать ее, но его не последовало.

– Могу я как-то загладить свою вину? – не сдавалась она.

– Все в порядке, девушка.

"Импотент или педик", – сказала бы Алина, если бы услышала этот диалог из дальнего угла зала.

А Кира молча кивнула и направилась к стойке. Она не принимала отказы близко к сердцу. Заметив ее промах, бармен предложил ей безалкогольный коктейль.

– Не списывай меня так рано со счетов. Есть кто интересный? – поинтересовалась она у Гоши.

– А ты готова мне что-то предложить?

– Я думала, что мы друзья, – она приподняла бровь.

– Лучше не дружить с партнерами по бизнесу.

– Хорошо, условия прежние, шкуродер.

В какой-то момент Кира решила сменить предложенную Алиной стратегию. Она быстро поняла, что бармены – хороший источник информации: они работают с начала вечера, знают многих посетителей, их предпочтения, видят кошельки клиентов и их содержимое. Она предлагала долю своего заработка за информацию, потому что иногда было проще отдать двадцать процентов выручки, чем тратить время на поиск подходящего клиента.

– Позади тебя сидит мужик, который не сдал куртку в гардероб. Знаешь, почему?

Она вопросительно приподняла брови.

– Его морозит от холодного пива?

– У него в кармане котлета пятерок в полмиллиона.

Кира присвистнула.

– Один?

– Это ненадолго. Поспеши.

Девушка огляделась и направилась к мужчине с курткой.

– Вы случайно не Антон 1204?

Он посмотрел на нее с удивлением.

– Нет, не Антон, а почему вы так подумали?

У Киры были заготовлены шаблоны для любого ответа на вопрос, поэтому она отрепетированно похлопала ресничками и шлепнула себя по лбу.

– Боже, тогда меня, кажется, кинули... Я познакомилась на одном форуме с парнем, мы договорились встретиться здесь, он сказал, что придет в зеленой куртке.

– Какой негодяй!

– Чувствую себя полной дурой, – продолжила игру Кира. – Полчаса ждала его на морозе у выхода, думала, что перепутала время, решила зайти... Это ужасно.

– Садитесь, вам нужно согреться.

– Вы, наверное, кого-то ждете. Не хочу вас отвлекать.

– Нет, я буду только рад вас утешить. Я Коля.

– Я Маша. Очень приятно.

– Взаимно. Сейчас принесу вам что-нибудь погорячее. Глинтвейн?

Мужчинам нравилось чувствовать себя героями-спасателями, и Кира умело это использовала.

Захватив с собой свою куртку, Коля пошел к бару. Спустя полчаса и два условно-алкогольных глинтвейна она уже знала, что у него "Порше" в гараже, несколько миллионов на инвестиционном счету и пластина в бедре.

Коктейли для консуматорш делали особым образом: много льда или фруктов, мало жидкости и тонкая трубочка, чтобы не приходилось оставлять собеседника ради походов в туалет. Отходить позволялось, только опустошив бокал полностью: так можно быть уверенной, что туда ничего не добавили. Маленький мочевой пузырь Киры готов был уже лопнуть, но она не не хотела оставлять своего спутника одного. Работающие девочки не подойдут к клиенту, если с ним работает другая, а вот для отдыхающих не существовало негласного кодекса чести, и они без зазрения совести подбирали брошенных на произвол судьбы мужчин.

– Я оставлю тебя на минутку, – Кира допила глинтвейн и встала. – Ты ведь меня не бросишь? Второго предательства за вечер я не переживу.

– Ни за что на свете! – обещал ей Коля, с которым они уже перешли на "ты".

Девушка побежала в дамскую комнату. Дверь была заперта.

– Черт, – выругалась Кира.

Мужской туалет тоже был занят.

– Черт! – повторила она с досадой.

– Кира, это ты? – послышалось из-за закрытой двери.

– Да.

Замок провернулся, и дверь раскрылась. Она нырнула в маленькую комнатку. На полу сидела звезда бара Катя, опасливо озиралась вокруг и как-то неестественно ощупывала свои плечи.

– Что случилось? – от удивления вошедшая забыла о том, как сильно хотела в туалет.

Опухшее лицо Кати было прикрыто отросшей челкой, стеклянные глаза не могли сфокусироваться на чем-то, искусственная грудь норовила выскользнуть из топа. На мраморе умывального столика Кира заметила следы белого порошка.

Она повторила свой вопрос и, не получив ответа, похлопала товарку по щекам.

– Твою ж мать...

Кира понятия не имела, что делать. Она закрыла дверь на замок и набрала номер Алины. Получив один отбой, позвонила снова.

– Да, – сквозь елейный тон проступало раздражение, которое мог бы уловить только тот, кто хорошо ее знал.

– Тут Катя в мужском туалете, кажется, у нее передоз или что-то в этом духе.

Алина бросила трубку, значит, можно было ждать ее через пару минут.

– Я больше не хочу к ним, – захныкала Катя. – Я устала. Я больше не могу так... Я хочу домой.

В дверь постучали, Кира открыла и впустила подругу. Та посмотрела сначала на Катю, а потом на столешницу и провела по поверхности пальцем.

– Поставщик по головке не погладит за это.

– Что? – Кира была ошарашена. – Она тут толкает наркоту? Тут все этим занимаются?

– Я ничего не толкаю, успокойся! – прошипела Алина. Она надавила на щеки Кати и заглянула в рот. – Надо отвести ее в столовку напротив и вызвать скорую. Или взять такси и отвезти в больницу. Выбирай сама.

– Ты предлагаешь мне этим заняться? – возмутилась Кира. – У меня там сидит мужик, у которого полмиллиона налом с собой.

– Мне жаль, но это ты ее обнаружила. Можешь оставить ее тут: мне, по большому счету, плевать.

– Ты серьезно?

– Еще как. Она сама виновата.

– Но ведь она может умереть, – Кира указала на Катю, которая продолжала бессмысленно озираться вокруг.

– Никто не принуждал ее нюхать эту дрянь, – Алина посмотрела на себя в зеркало, поправила помаду и стерла с нижних век осыпавшуюся тушь. – Ладно, я пошла.

– Сука, – выругалась Кира, когда дверь закрылась. Она достала телефон и написала Гоше:

Кира: «У Кати кишечная инфекция, отправлю ее в больницу. Буду через полчаса».

– Сиди тут, вернусь через минуту, – сказала она Кате. – Где твой номерок?

Девушка не реагировала на вопрос, и Кире пришлось заглянуть в ее сумочку. Среди косметики, сигарет, ключей на огромном брелоке она нашла то, что искала.

– Я уж думал, не дождусь! – воскликнул раскрасневшийся Коля, когда она подошла к столику.

– Вижу, ты сдержал слово. А я... – она импровизировала: – Я случайно встретила знакомую в туалете, она так пьяна: только что рассталась с парнем. Не могу оставить подругу по несчастью. Я должна посадить ее в такси.

– Ты ведь вернешься?

– Да, обязательно!

– Может, вас подвезти?

– Ты выпил.

– Совсем немного.

– Нет, отдыхай, я настаиваю.

Она знала, что уже через десять минут обнаружит его в компании с другой девушкой, но времени на пустые сожаления не было. Кира побежала в гардеробную за куртками и вернулась в туалет. Вызвав скорую, она одела Катю, помогла ей встать и добраться до запасного выхода. Ее спутница едва могла держаться на каблуках, и путь через дорогу показался бесконечным.

– Надеюсь, мне это зачтется, – выдохнула Кира, когда довела Катю до двери столовой – она давно была закрыта.

– Куда мы? – Катя села на кирпичное ограждение.

– В больницу.

– Нет, я хочу домой, – ее увеличенные губы затряслись, как у ребенка. Челка прилипла к мокрому лбу.

– Так надо... Черт, где же они? – она начинала трястись от холода.

– Не отдавай меня им, – хныкала девушка.

– Тебе не сделают ничего плохого.

– Я хочу домой. Я так устала. Я больше не могу, – все продолжала твердить она.

– Скоро все закончится. Что ты принимала?

– Это, – Катя вытащила из лифчика пакет с таблетками.

– Черт, этого еще не хватало. Дай сюда. Есть еще?

Девушка покачала головой.

– Это лекарство от боли, – усмехнулась она. – А мне было так больно. Тебе тоже больно, я же вижу.

В стеклянных глазах, освещенных фонарями, промелькнула искра сознания. Кире хотелось накричать на Катю, но она не стала. Перед ней был один из многочисленных вариантов того, где она могла оказаться спустя несколько лет. Ни одна точка назначения не сулила ничего хорошего. Так почему она продолжает упорно копать себе яму и устанавливать на дне острые колья? Это было безумием.

Она огляделась по сторонам и, обнаружив щель между вывеской и стеной, спрятала в нее пакет. Вдали послышался гул сирен.

– Надеюсь, это за тобой.

Скорая остановилась за перекрестком, из машины вышли женщина и мужчина. Кира подозвала их.

– Нашла ее неподалеку. Кажется, она очень пьяна, возможно, под наркотиками, почти не реагирует на вопросы.

– Вы поедете с ней?

– Нет, я не могу...

Катю отвели в машину, а она все стояла на месте, глядя ей вслед. Кира решила, что не вернется в бар ни сегодня, ни когда либо еще. Когда скорая уехала, девушка набрала смс Гоше.

Кира: «Я ухожу».

С души будто упал один груз. Она вызвала такси до дома и достала сигарету. Туман горячего дыхания скрыл на секунду черно-серый мир. Какая-то деструктивная сила заставила ее подойти к вывеске и вытащить спрятанный пакетик. Две белые таблетки смотрели на нее торжественно и вызывающе. Почему-то только сейчас она вспомнила песню, которую они написали с Владом несколько лет назад:

"Ты излечишь их душу,

Но наполнишь до края ядом бокалы,

Откроешь тысячу тайн,

Подаришь волшебные сны.

До основы разрушим

Все устои и нравы

И спрячем осколки в подвалы,

Ведь они нам теперь не нужны".

Сочиняя эти строки, Кира руководствовалась образами из кино и сериалов – яркими, словно картинки детских книжек. Реальность оказалась какой-то жуткой и серой. Она представила свои остекленевшие глаза и вздрогнула.

Рядом остановилось такси. Затянувшись в последний раз, девушка выбросила окурок. Пакетик так и оставался в руках, на секунду она задержалась перед урной, раздумывая, что с ним делать. Услышав звонок от водителя, она положила таблетки в карман и направилась к машине.

* * *

19.11.19 Сб. 01:30

Дарья проснулась ночью. Чтобы не потревожить спящего Влада, она осторожно встала с кровати. Голова и глаза болели от слез, челюсть – от судорог, а грудь – от пустоты и одиночества, которые стремительно распространяли метастазы на каждый орган и грозили захватить ее тело целиком. Девушка тихо вышла из комнаты и прикрыла за собой дверь. Проскользнула в ванную комнату и встретилась со своим отражением. Она вспомнила юного и красивого Дориана Грея: его кожу не тронула ни скорбь, ни печаль, ни боль. После ночей, полных разврата, грязи и грехов, тень порока ложилась не на него, а на портрет. У Дарьи не было волшебной картины, которая бы забирала себе следы горестей, а потому ее внешний вид ни от кого бы не скрыл пережитого потрясения. Опухшее лицо, полусомкнутые глаза, красный нос, разбросанные по губам и щекам пятна, исказившие идеальную фарфоровую кожу. Она не стала наносить косметику накануне, так как предчувствовала: именно сегодня она сделает то, что сделала.

Холодная вода обожгла лицо и принесла небольшое облегчение. Но сколько бы она не ныряла в ладони, у нее не получилось бы смыть вместе со слезами свою скорбь: это так же бессмысленно, как пытаться осушить полотенцем океан.

У раковины на стеклянном ложе стакана бесстыже слились в объятьях две зубные щетки, третья в одиноком осуждении склонила голову в противоположную сторону. Она долго смотрела на них, пока звуки снаружи не вывели ее из оцепенения.

Выходя из ванной комнаты, она наткнулась на вернувшихся с вечеринки соседей Влада.

– Дашуля, ты еще тут? – голос пьяной Ланы утратил привычную манерность.

Она трясла ногой, пытаясь снять с себя тяжелый башмак.

– Да, Светочка, – отплатила ей девушка той же монетой и почувствовала себя ужасно глупо.

– Скучная была тусовка... Ладно, я в туалет, – она оставила попытки снять второй ботинок. – Чертово пиво...

Алекс развязно осмотрел Дарью с ног до головы и хмыкнул, остановив взгляд на опухших глазах.

– Я уже ухожу, – добавила Дарья, наблюдая, как тонкая фигурка, покачиваясь, исчезает за закрывающейся дверью.

Нужно было уходить, но она уже предупредила родителей, что ночует у Влада. Дарья вызвала такси на адрес Киры и хотела было вернуть телефон в карман, но заметила новое уведомление от почтового приложения. Это было оно – результаты. За последние сутки Дарья успела забыть о конкурсе. Руки затряслись, а сердце, взявшее короткую передышку, снова понеслось по крутым холмам, в которые превратилась ее спокойная жизнь.

"Благодарим вас за участие...".Голубые глаза бегали по мелким строчкам, пока не отыскали нужное место:

"В финал вошли следующие конкурсанты:

Агасян Марине;

Серова Дарья.

Следующий этап – дата Личное собеседование. Эссе. Мотивационное письмо".

* * *

19.11.19 Сб. 01.50

Кира вертела в руках маленький пакетик, разглядывая содержимое под разными углами. Нужен ли ей этот опыт? Куда он приведет ее: к новым удовольствиям или к новой пропасти?

Завибрировал телефон.

– Привет, – в трубке послышались звуки шмыгающего носа.

– Привет, – Кира как будто не удивилась.

– Прости за поздний звонок.

– Ничего, я не сплю.

– Я могу к тебе приехать сейчас? Не хочу беспокоить родителей.

– Конечно.

Кира не стала спрашивать, что произошло, потому что знала, к чему приведет вся эта история. Она пыталась не думать о том, что частично была виновата в случившемся. В конце концов, Дарья – взрослый человек, который сам может принимать решения и брать за них ответственность.

Кира открыла прикроватную тумбочку и рядом с пачкой денег, заработанных за последний месяц, положила пакетик с таблетками.

Городские дороги давно опустели, поэтому Дарья добралась до нее на такси очень быстро.

– Все кончено, – заявила гостья, переступив порог ее квартиры. Глаза цвета замерзшего Байкала краснели пустотой и бессилием.

Точно: Дарья разорвала отношения и пришла к ней – не этого ли хотела Кира?

– Заходи, – кивнула она.

– Почему ты не спала?

– Долгая история.

Дарья скинула с себя верхнюю одежду и легла на кровать,

– Хочешь поговорить? – поинтересовалась Кира.

Гостья покачала головой, тогда подруга надела большой отцовский свитшот, который тот не забрал при переезде (она спасла несколько его вещей от участи стать половой тряпкой), взяла сигареты и вышла на балкон. Черным пятном на фоне серой глади окна вырисовывалась ее фигура. Острые плечи проступали сквозь кофту. Полчаса Кира сидела, съёжившись в маленький комок и подогнув под себя ледяные ноги. Из темноты на нее смотрел оранжевый огонёк, свет становился ярче и освещал пальцы, когда она подносила его к губам. Каждый вздох дарил короткую иллюзию спокойствия, но выдох забирал ее.

Кира давно поняла, что у нее извращено чувство нравственности, что ее слепая душа не способна вполне определить правильное и неправильное. Единственное, на что она могла рассчитывать – разум и логика. Но холодный рассудок, который прежде усыплял совесть, подло и настойчиво шептал ей: "Это ты с ними сделала. Ты отняла любовь у единственного друга".

– Я думала, что ты ненавидишь курящих, – Дарья вспугнула ее задумчивость, выглянув из-за притворенной двери.

– Так и есть, – подтвердила она, выпустив изо рта дым, который смешался с паром дыхания. – Люди курят машинально, на бегу, проглатывая дым отвратного табака и отравляя им прохожих.

– Почему тогда сама делаешь это?

Кира, прикрыв глаза, сделала новую затяжку, заставив огонёк снова вспыхнуть.

– Я этого не делаю.

Дарья улыбнулась: она успела привыкнуть к тому, что Влад и Кира относились к сказанному не как другие люди. Интересно, кто из них первым начал начал цепляться к словам, а кто перенял привычку?

– Хорошо. Почему ты начала курить? – поправила она себя.

– Потому что все так делали в пору моего взросления, и я попросила Влада научить. Это был наш ритуал: одна сигарета на двоих. Мы передавали ее друг другу, лежа на футбольном поле или на карусели и глядя в бесконечность неба. В нашем маленьком городе даже фонари спят по ночам, поэтому можно разглядеть каждую звездочку. И сейчас для меня это не просто вредная привычка – я будто снова оказываюсь там, в той жизни, где все было по-другому.

– Тебя разве не искали родители в такое позднее время? – недоверчиво вскинула левую бровь блондинка.

– Им было не до меня. Вечером они обычно скандалили. Мама рано засыпала, уставшая плакать, отец уходил из дома... Они были слишком заняты...

Воцарилось молчание. Дарья села рядом с Кирой на маленький диванчик и почувствовала мелкую дрожь.

– А можно задать личный вопрос?

– А мы сейчас не о личном говорим? – Кира приподняла бровь. – Задавай уже.

– Вы с Владом не стали парой, потому что ты лесбиянка? – Дарья осторожно посмотрела на подругу.

– И попортило же мне крови это слово, – хмыкнула она. – Не переношу эти названия... Почему всему надо давать определение? Лесбиянки, геи, бисексуалы, гетеросексуалы – все это лишь удобные рамки. И вся эта чушь с личными границами. Если у человека есть личные границы, то он ограниченный. Людям почему-то хочется уместить себя в какую-то форму, которая может их сломать. Они считают, что если они рассортируют себя по ящикам и поместят на нужную полку, то это поможет найти свое место в мире. Еще страшнее, когда за него это пытаются сделать другие. Да только это ерунда. Иллюзия самопознания. Проще повесить ярлык, чем подумать о том, что действительно стоит внимания.

– И что, по твоему, достойно внимания?

– Важны сами чувства, важен их результат и влияние на личность. Важно то, кем они тебя делают. Интересно разобраться, почему они возникли... Но я не вижу разницы между любовью к мужчине или к женщине – ты любишь человека вовсе не за половые признаки.

Кира посмотрела на подругу и мягко улыбнулась:

– Ты не согласна со мной?

– Наверное. Я не знаю.

Кира зажгла новую сигарету.

– Ты никогда не думала, – начала она, – почему ночью все более настоящие и откровенные, почему задают себе и другим вопросы, которых не задали бы утром?

– Потому что темно? – предположила Дарья. – Люди скрывают свои лица и свой стыд во тьме.

– Но ведь во тьме подсвеченный объект еще виднее, – Кира глубоко затянулась.

– И какое же объяснение можешь дать ты?

– Я думаю, что все дело во времени, точнее в его условном отсутствии. Сейчас еще не совсем "вчера" и не совсем "завтра" – промежуток, который нельзя определить. А значит его как будто и нет. И сказанных слов тоже словно не существует – бермудский треугольник в сутках, в котором исчезает и стыд, и страх.

Кира выдохнула дым и придвинулась к Дарье. Туман окружил их лица: еще одна пелена, смешавшаяся с чернотой ночи и скрывшая их от всего мира.

– Дай попробовать, – Дарья протянула к подруге бледную руку.

Во взгляде брюнетки мелькнуло озорство, она передала поседевшую сигарету. Девушка нерешительно прильнула губами к фильтру, слабо втянула в себя смог, и он тут же вырвался из груди кашлем. Лицо перекосилось, и она спешно вернула сигарету.

– Это ужасно!

Кира лишь кивнула в ответ и сделала последнюю глубокую затяжку, будто пытаясь забрать весь яд из оставшегося табака. Она отправила окурок к праху его предшественников. Дрожь ее тела усилилась.

Дарья встала и протянула ей руку.

– Вернемся, а то ты совсем замерзла.

Кира прикоснулась к ее ладони и последовала за ней в квартиру. Они сели на кровать, пальцы блондинки нежно прикоснулись к запястью подруги. В глазах Киры появился тот самый огонек, от которого у собеседников перехватывало дыхание. Дарья громко сглотнула, придвинулась к ней и потянула вверх ткань мужского свитшота. Девушка послушно подняла руки, обнаженная кожа покрылась мурашками. Гостья сняла с себя водолазку и топ. Сияющие в ночи волосы упали на лицо, соски маленькой груди затвердели. Блондинка коснулась пальцами ее плеча и потянулась к спине, нащупывая застежку черного бюстгальтера. Кира с полуулыбкой любопытства наблюдала за ее действиями. Положив лифчик на прикроватную тумбочку, Дарья приблизилась настолько, что тепло ее дыхания можно было почувствовать на щеке. Губы робко коснулись лица и начали медленно покрывать его поцелуями.

– "Чтобы избавиться от искушения, нужно поддаться ему", – прошептала брюнетка.

– Ты знаешь все афоризмы Уайльда?

– Достаточно для того, чтобы соблазнить кого-то.

Дарья отдалилась, чтобы заглянуть ей в глаза, улыбнулась и страстно прильнула к ее губам.

* * *

19.11.19 Сб. 04.33

Они обнаженные лежали, приложив подушки к бедрам друг друга, напоминая черно-белый символ "Инь и Ян": блондинка и брюнетка, светлая и темная. Их пальцы играли в какую-то неведомую им игру, пока они, объятые бесконечной нежностью, шепотом обменивались странными вопросами и ответами.

– Если бы тебе предложили стать цветком, какой бы ты выбрала? – спросила Кира.

– Думаю, Белой Камелией.

– Интересный выбор для тебя.

– Почему? – Дарья взглянула на нее.

– Насколько я знаю, эти цветы не пахнут. Да и вообще они не похожи на настоящие. Хотя это тебе соответствует.

– А я не похожа на настоящую?

– Ты слишком настоящая, и это заставляет усомниться в том, что ты реально существуешь.

Дарья улыбнулась:

– А ты? Каким цветком бы ты стала?

– Гортензией, – ответила она с улыбкой, поправив копну пушистых волос.

– Интересно, что это значит на языке цветов?

– А я думала, искать во всем потайные смыслы – по моей части.