Кира. Мягкость
10.10.19 Чт. 12:21
Еще подходя к институту, Кира заподозрила неладное: у входа не было одногруппников, которые обычно курили в ожидании звонка. Большое расписание на стенде подтвердило догадку: она перепутала числа и пришла на полтора часа раньше. Чтобы не терять время, девушка решила зайти в лекционный зал и подготовиться к предстоящему семинару.
Аудитория была двухэтажной, и девушка незаметно проникла на балкон через отдельный вход. Лампы выключили, чтобы не гасить тусклый свет старого проектора. За кафедрой сидел очень грузный мужчина, щеки его покрывала трехдневная щетина, заглушающая красноту лица. Он вещал что-то о трупных явлениях, а потом пригласил для выступления студента.
Докладчица забралась на подиум и открыла презентацию. На первом слайде была почти непристойная фотография девушки с веревкой на шее. Заглавие обозначило тему "Асфиксиофилия". Застенчивым прерывающимся голосом студентка рассказывала о сексуальной девиации, одногруппники похихикивали над нелепыми историями людей, случайно убивших себя странными удушающими конструкциями. Видя реакцию слушателей, докладчица осмелела, ее голос почти перестал дрожать от волнения.
"Неужели старшекурсники продолжают бояться публичных выступлений?" – подумала Кира, которая совершенно забыла про подготовку к семинару.
По окончании доклада кто-то из студентов спросил у преподавателя:
– А мы пойдем в морг?
– А вы хотите? – усмехнулся мужчина.
– Да, хотим, – послышалось из разных частей аудитории. Наблюдавшая за ними сверху первокурсница отметила, что некоторые от ответа воздержались.
– Думаю, в начале ноября... В каких числах у нас будут семинары?
– Пятого во вторник, первая пара, – блондинка за второй партой сверилась с расписанием в толстой тетради. – У нас, а потом у шестьдесят третьей группы.
– Можно объединить вас... – преподаватель задумался. – Хорошо, тогда пятого пойдем на вскрытие.
– А кого будем вскрывать? – послышался низкий голос студента с задних парт.
– Откуда я знаю, – мужчина снова мрачно усмехнулся. – Кому повезет.
По спине Киры пробежал холодок. Она вдруг осознала, что человек, который окажется перед этими студентами в морге, даже не подозревает о своей участи. Это может быть разбитый болезнью старик, который осознает скорую смерть и даже желает ее наступления, но это может быть и юная девушка, которая строит планы на предстоящую жизнь, мечтает о чем-то. Это может быть сама Кира... Но вот во вселенной уже запущен механизм, который доставит жертву на холодный металлический стол. Что, если само намерение, высказанное и оформленное минутой ранее, уже способствует наступлению неизбежного? Живой человек утратит все, что делало его личностью, и станет обычным телом – объектом пристального внимания нескольких десятков студентов и их преподавателя.
Девушка задумалась: пошла бы она сама на этот цирк? Мысль об этом вызывала в ней дискомфорт и удивление: а чего она, собственно, испугалась? Она ведь ни разу не видела мертвеца, а это лишь новый опыт! Кто-то причиняет себе физическую боль и наблюдает за ощущениями, а Кира сознательно ставила себя в травмирующие условия, чтобы потом проследить за своей реакцией, пальпировать душу и найти наконец то самое место, которое отзовется чувствами на нажатие. Садомазохизм в самой извращенной форме – похуже какой-то там асфиксиофилии.
Пока мысли блуждали по лабиринтам сознания, вышел второй докладчик. Тема презентации «Травмы на транспорте» не заинтересовала ее, Кира достала телефон и открыла переписки.
Отправив снимки в несколько модельных агентств, она получила приглашение на съемку в качестве второго фотографа. Работу оплачивать не собирались, но обещали выложить удачные снимки на сайт и в соцсети и отметить Киру. "Неплохо для начала, – подумала она и согласилась. – Надо же с чего-то начинать". Дарья дала ей шанс показать свои умения, и она должна ухватиться за него.
Неоткрытое сообщения от подруги все еще висело в центре уведомлений:
Дарья: "Я чувствую себя виноватой. Хочу сказать все Владу".
К чему эти проблемы, лишние сомнения и конфликты? Она ведь дала ей понять, что этот поцелуй ничего не значит. Так зачем ему знать? Или Кира не хотела этого, потому что тогда бы потеряла Влада безвозвратно? Может, есть границы, которые она не переступит даже ради неизведанных ощущений?
Сколько было планов на Дарью... И она ведь почти готова была отказаться от нее. После разговора с Владом Кира будто осознала, что утянуть ее за собой в бездну – значит совершить нечто непростительное. Тогда она почти смирилась с этой мыслью; уехала на работу, чтобы напомнить себе о том, как далека ее темная жизнь от светлой и чистой Дарьи. Но та сама пришла и добровольно отдалась в плен – открытая, завороженная, ловящая каждое слово. Невозможно было отвергнуть ее. Кира чувствовала власть над подругой и понимала, что может изменить любое ее решение.
Она коснулась пряди волос, чтобы заткнуть за ухо, пальцы потонули в объемной копне. Кира вдруг осознала, что и Дарья начала менять ее. Там, где она сама действовала хитростью, забрасывала логическими доводами или опутывала парадоксами, Дарья применяла мягкость и искренность – это подкупало, и обезоруживало, и вовсе не выгялдело манипуляцией. Так легко было сделать ее счастливой, покормив вместе белку или оставив волосы в кудрявом виде. Влад был прав: она солнце.
Теперь у нее в руках была чужая душа. И чем глубже она погружалась в нее, тем больше боялась раствориться. Кира считала свои чувства посаженным в клетку диким зверем, которого она дразнила и пыталась вывести из равновесия. Но ее защита была рассчитана на грубую силу, а не на нежность. А что, если Дарья та, кто сможет подобрать ключи ко всем замкам и выпустить наружу живущее там чудовище?
После звонка Кира собрала вещи и отправилась в нужный кабинет, где уже сидели одногруппники.
В аудиторию вошел Артем и, поймав на себе ее взгляд, натянуто улыбнулся:
– Здравствуй, Кира.
В душе что-то защемило и она окликнула парня:
– Привет. Сядешь со мной?
Артем растерянно посмотрел на нее и медленно подошел ближе, будто она была опасным животным.
– Думал, ты не хочешь общаться, – тихо, чтобы не слышали окружающие, промолвил он. – Мне и раньше говорили, что я немного навязчивый... Прости, наверное не стоило вот так...
– Нет, дело во мне. Просто я...
Она хотела сказать что-то про свой непростой опыт общения в школьные времена, признаться, как сложно ей доверять людям, как она зла была в тот день, когда нагрубила ему, но, передумав, покачала головой:
– Хотя, это неважно. Сволочизм нельзя оправдывать. Я не имела права срываться на тебя. Поэтому это ты прости меня.
– Все в порядке, – Артем улыбнулся, на этот раз очень искренне, и сел рядом. – Я привык, если честно. У меня есть друг Сережа, он часто грубит: работы нет, с девушкой расстался... И я теперь каждый раз, когда вижу, что человек ругается, думаю, что у него случилось что-то плохое.
Кира снова устыдилась своего поступка и поймала себя на мысли, что за прошедшие пару лет ее так часто не мучили муки совести.
– Мне нравится твоя новая прическа, очень красиво, – отметил парень.
– Благодарю, – она смутилась.
– Это ты их на плойку закрутила?
– Нет. По правде говоря, я выпрямляла их всегда.
– Ого, не подумал бы. Тебе, правда, очень идет.
– Непривычно такое слышать, если честно. Меня всегда дразнили из-за волос, а в последние дни я получила столько комплиментов.
– Меня тоже за многое дразнили: нос большой, волосы слишком темные... Я сначала комплексовал, копил на пластическую операцию, а потом понял: ведь все это делает меня самим собой, а не кем-то другим. И принял свою внешность. Рад, что ты тоже приняла.
– Это не моя заслуга: подруга случайно увидела меня после душа и попросила не выпрямлять волосы.
– Тогда тебе повезло еще больше: нашелся человек, который открыл глаза на очевидное.
Кира кивнула.
– Ты сделала задание? Могу дать списать.
– Нет, – засмеялась она, – случайно пришла раньше, чем нужно, и успела подготовиться. А еще послушала доклады старшекурсников на судебной психиатрии.
– Было что-то интересное?
Она вскинула брови.
– Можно и так сказать.
23.30
Пятница. Вечер работающих пять на два и всех, кому просто нужен повод сходить куда-нибудь и расслабиться. Бары становятся ульем, куда слетаются новоиспеченные парочки, недавно расставшиеся с партнером, холостяки всех сортов и, самое главное, состоятельные взрослые мужчины.
Для Киры, привыкшей обращать внимание на людей, новое место работы стало способом применять навыки периферического зрения и нагло подглядывать за окружающими. В этот раз дремавший в ней юный натуралист получил возможность наблюдать за интересной особью – женщиной-охотницей.
Ее сразу можно выделить из толпы по окрасу: яркий и безукоризненный макияж, идеально уложенные локоны, одежда, которая не кричит: "Возьми меня!", но заставляет задуматься: "А что, если бы взял?".
Женщина-охотница улыбалась только губами. Усталые от всего пустые глаза, словно притаившийся в кустах тигр, рыскали по залу в поисках жертвы. Такая странная гримаса больше походила на маску куклы, которая боится потерять лицо.
Она заказала большой коктейль и очень медленно потягивала его через трубочку. Охотницу не рассчитали сразу: вдруг кто-то захочет оплатить ее напиток. За час уровень содержимого ее бокала не опустился ниже полутора сантиметров: нужно оставаться трезвой и экономить, ведь у нее в отличие от консуматорш нет бесплатных коктейлей.
Рядом с женщиной сидела напарница, которая точно не смогла бы затмить ее и отбить жертву из острых ярких когтей, укрепленных акрилом. "Подружки" обменивались редкими фразами, создавая видимость беседы, но не увлекались, ведь шумный разговор в любой момент может отпугнуть богатого оленя.
Кира общалась уже с третьим клиентом, а взрослая самка так и сидела одна. Стрелка часов подходила к двум. Стало понятно, что сегодня игра не стоила ни свеч, ни коктейля. Сама оплатив счет, она встала из-за стойки и покинула свою подругу. Этой ночью хищница ляжет спать голодной.
Консуматорши из бара не считали таких женщин конкурентками, но относились к ним с неприязнью. Алина называла их фрилансерами по аналогии с людьми, занимающими на несколько часов столик в кофейне: "Из-за них приходится стараться больше, чтобы перекрыть убытки бара. Некоторых вижу каждую неделю: торгуют тут залежалым товаром", – жаловалась она.
Кира гадала, связана ли неприязнь товарок с тем, что они видят в женщинах свое постаревшее и выцветшее подобие? Без работы и образования, без талантов и интересов, без прошлого и без будущего, они кочуют от одного спонсора к другому и переходят на жалкие подачки. Кто не боится такой участи?
Кира понимала, что нельзя задерживаться на этой работе, чтобы не обнаружить себя через двадцать лет за стойкой бара с дешевым коктейлем.